Пьер Немур - Ваше здоровье, Господин генерал! Страница 5

Я делал все возможное, чтобы ее успокоить, но меня все время мучил вопрос, что же привело ее в посольство и почему, как мне казалось, она проводит какую-то параллель между неудавшимся путчем своего мужа и нашей страной. Вскоре мне предстояло получить ответ из радиосообщений. Филипп слушал арабские передачи, я же настроился на волну, вещавшую на английском языке. К полудню дикторы уже сообщали об империалистическом заговоре с целью свержения революционного правительства, безоговорочно поддерживающего борьбу за освобождение Палестины. Они недвусмысленно намекали на причастность западной державы.

Сразу после обеда генерал-президент сам подошел к микрофону и прямо обвинил агентов французского правительства в подстрекательстве к государственному перевороту. Чуть позже радио сообщило о том, что все сообщники генерала Салах Эддин Мурада арестованы, за исключением главного вдохновителя заговора, некоего капитана Загари, за голову которого было обещано вознаграждение. Прозвучало обращение к населению с требованием оказать активную помощь по его обезвреживанию.

Я постоянно навещал мою… гостью. Она объяснила мне, что капитан Загари ее брат. Именно он посоветовал ей укрыться во французском посольстве, связь с которым, сказала она, он обеспечивал.

— Вы действительно имели контакты с этим капитаном? — спросил заместитель директора африканского департамента.

— Никогда в жизни, — с чувством возразил господин Дело-бель. — До понедельника я даже его имени не слышал. Я было подумал, уж не повредилась ли в уме бедная женщина. Ее слова казались мне лишенными всякого смысла. В этот самый момент меня пригласили в министерство иностранных дел, где и вручили ноту, в которой говорилось о недопустимости вмешательства Франции во внутренние дела Судана. Я, разумеется, отверг беспочвенное обвинение и энергично заявил о нашей доброй воле; мне показалось, даже генеральный секретарь министерства был поколеблен.

Потом пришла правительственная нота с протестом против предоставления убежища вдове бунтовщика, участие которой в неудачной попытке переворота якобы установлено, и с требованием ее немедленной выдачи суданским властям.

Конечно же я сослался на международные обычаи. Поскольку женщина не совершила уголовного преступления, я не мог отказать ей в покровительстве. Беседа пошла на повышенных тонах. Я ушел, едва ли не хлопнув дверью… и поспешил составить первый доклад, полученный вами в ночь с понедельника на вторник.

— Если я правильно понимаю, — сказал Норбер де Сен-Арлес, — положение значительно усугубилось в течение вчерашнего дня.

— Это было практически неизбежно, — сказал посол, жестом выразив свое бессилие. — Вы же знаете, как это бывает… Вчера утром все газеты вышли с сенсационными заголовками, редакционные статьи призывали к отмщению. Радио непрерывно дает возбужденные комментарии. Надо отметить, что население относится к призывам очень сочувственно.

— Особенно с тех пор, — вмешался Филипп Бера, — как Судан присоединился к «странам поля боя» во время январской 1970 года встречи на высшем уровне[12]. А это означает, что Судан считает себя одной из воюющих сторон в палестинском конфликте.

— Произошло именно то. чего следовало больше всего опасаться, — продолжал господин Делобель. — Часы шли, напряжение постоянно возрастало. Возникли более или менее стихийные демонстрации. Шествие двинулось к посольству, толпа становилась все агрессивнее. Вмешалась полиция при поддержке армии, но сделано это было весьма тонко: военные позволили ситуации обостриться настолько, чтобы она приняла драматический характер. Укрывшись в кабинетах, мы стали свидетелями настоящего нашествия: парк был разорен, на посольство обрушился град камней.

У почтенного дипломата мурашки побежали по коже от одного воспоминания о недавних событиях.

— Полагаю, этот эпизод навсегда останется самым неприятным в моей дипломатической карьере, — сказал он, стараясь себя успокоить.

Обед завершился, мужчины перешли в небольшую гостиную по соседству, где им подали кофе. Посол пустил по кругу ящик с сигарами.

— Уважаемый господин посол, — торжественно начал Сен-Арлес, — я думаю, неуместно говорить вам, насколько неприятно данное дело. Позволю себе лишь заметить, что события могут иметь самые… неожиданные последствия.

Вы знаете, что политика Франции в Средиземноморье, определенная лично президентом республики, сориентирована прежде всего на западное крыло ислама: Марокко, Алжир, Тунис, Ливию.

Но она подразумевает также дружественные отношения с остальным арабским миром. Можно сказать, что в последние месяцы наша дипломатия добилась желаемого результата.

Хотя Судан еще четко не сформулировал свои претензии в наш адрес, само собой разумеется, что, если правительство этой страны сообщит о заговоре, у истоков которого стоит Франция, скажем… в ходе предстоящей арабской встречи на высшем уровне в Каире, это серьезно подорвет наш авторитет в глазах других исламских государств. Не следует забывать, что наши отношения с Алжиром, например, складываются далеко не всегда просто и что правительство Бумедьена[13] играет все более заметную роль в палестинской проблеме.

Вот почему министр ни секунды не колебался. Едва ему сообщили о сложившейся ситуации, он принял решение незамедлительно направить в Хартум специального представителя министерства иностранных дел, возложив на него обязанность передать генерал-президенту личное послание и принести ему необходимые заверения в нашей лояльности.

Такова первоочередная задача, но не менее важно прояснить ситуацию. Вот почему среди нас присутствует полковник Лемуан.

Фредерик упорно молчал на протяжении всей беседы. Он внимательно слушал, мысленно взвешивал факты, изложенные послом, в сочетании с общим положением, обрисованным Сен-Арлесом. Он отказался от сигары и набивал трубку, погруженный в глубокие размышления.

— Господин посол, — вступил он наконец в разговор, — я знаю, что иногда на месте событий все видится иначе, чем в парижских кабинетах. Поэтому прежде всего хотел бы задать вопрос: уверены ли вы, что никто из посольских сотрудников не поддерживал… неосторожных связей с определенными суданскими кругами, что никто из них… по неосмотрительности не вселил надежду в их амбициозных представителей? Надеюсь, вы меня понимаете?

Господин Делобель поморщился. Такое начало явно не доставило ему удовольствия. Однако он решил добровольно смириться с судьбой.

— Я прекрасно вас понимаю, полковник, — сказал он. — Я сам задавал себе этот вопрос и даже провел расследование. Единственное, что можно поставить в упрек сотрудникам посольства, так это как раз недостаток контактов с суданцами. Штат нашего посольства очень невелик. В моем распоряжении только один специалист: Филипп Бера. Остальные более озабочены игрой в гольф с англичанами или в теннис с американцами, нежели вопросами местной политики.

Смею вас заверить, господа, — спокойно отметил Филипп Бера, — что мои отношения с суданцами носят характер чисто культурных связей. Я всегда воздерживался от частных контактов с политическими деятелями и не имею ничего общего с военными. Как и господин посол, я был знаком с генералом Салах Эддин Мурадом и его супругой, поскольку генерал командовал бригадой, базирующейся в Хартуме, и неизменно оказывался среди приглашенных на прием.

— Так, с этим все ясно, — четко произнес Фредерик Лемуан. — В таком случае сам собой напрашивается вывод: кто-то злонамеренно пытается скомпрометировать Францию.

— Это совершенно очевидно, — поддержал посол.

Представляется логичным сформулировать две гипотезы, — продолжал Лемуан. — Либо речь идет о происках третьей державы, намеренно торпедирующей средиземноморскую политику Франции, о которой нам столь блистательно напомнил господин Сен-Арлес…

Заместитель директора африканского департамента вежливо подхватил:

— Эта версия отнюдь не исключается, — сказал он. — Вместо прямых нападок на наши весьма прочные позиции в Западном Средиземноморье осуществлен своеобразный охват нашего восточного крыла с целью нанесения удара в незащищенное место. Но ведь вы говорили о двух гипотезах, не правда ли?

— Видите ли… существует вероятность, что само суданское правительство поставило и разыграло пьесу. Мне кажется, что в данном случае обвинения против Франции были выдвинуты слишком поспешно. Все говорит о том, что суданцы даже не удосужились провести расследование. Путч проваливается рано утром, а шесть часов спустя пресса, радио и лично генерал-президент предъявляют Франции обвинение.

Воцарилось молчание. Три остальных участника совета размышляли, каждый по-своему, об этом неожиданном предположении.