Ладислас Фараго - Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа Страница 50

10 октября Боде прибыл в Норвегию и пробыл здесь в обшей сложности шесть недель. Один из высокопоставленных норвежцев помог ему войти в жизнь деловых кругов и познакомиться с представителями высшего общества норвежской столицы.

С помощью некоего директора N., имевшего обширный круг знакомых и очень гостеприимный дом, Боде установил неплохие связи и в Бергене. Чересчур разговорчивый норвежец в беседах с Боде о закупке рыбы часто касался и политических вопросов. Разумеется, Боде вел себя крайне осторожно, не давая собеседнику никакого повода для подозрений относительно своего истинного лица.

Когда Герман Боде направлялся в Норвегию, в Германии еще не было принято окончательное решение о военном нападении на эту страну. Но вопрос о создании германских баз в Норвегии уже обсуждался гросс–адмиралом Редером и его штабом, и заключения по нему были представлены Гитлеру. Боде, конечно, об этом не знал. В его задачу входило в первую очередь выяснить через норвежцев, нет ли у англичан каких–нибудь планов военного или политического нажима на Норвегию, с тем чтобы перетянуть ее на сторону союзников. Для этого Боде совершал многочисленные поездки вдоль побережья Норвегии, во время которых он и вел свои наблюдения.

Через несколько дней после прибытия Боде в Осло в норвежской прессе появились довольно прозрачные высказывания о состоянии береговой обороны и военно–морского флота Норвегии. Командующий военно–морскими силами Норвегии адмирал Диесен провел инспекцию береговых укреплений Бергена, Кристиансанна и посетил 25 из 70 кораблей береговой охраны. «Положение далеко не блестящее, — писал адмирал в своем отчете. — Единственное светлое пятно — это личный состав батарей береговой обороны и экипажи кораблей. Однако не следует делать тайны из того, что наш флот оснащен устаревшими кораблями, которые не выходили в море, пожалуй, с 1918 года. Возраст наших кораблей составляет в среднем около 65 лет. Нельзя также отрицать, что сильно устарела и большая часть нашей военной техники».

Достаточно было прочесть эти строки, чтобы исчезли всякие сомнения в том, что оборона Норвегии находилась в катастрофическом положении. Своим заявлением адмирал Диесен хотел, по–видимому, воздействовать на общественное мнение, чтобы тем самым побудить правительство принять меры по усилению обороны и увеличению военных ассигнований. Но офицеры германской военной разведки, заброшенные в Норвегию, почерпнули из этого заявления ценный материал для своих донесений, а посольство всех стран — интересные вырезки для досье.

Через некоторое время директор Ролофф получил наконец визу, а вместе с ней и возможность внести свой личный вклад в «переговоры о свежемороженой рыбе». Что же касается Боде, то это развязало ему руки для более тщательного выполнения своих разведывательных задач. Хорошо изучив положение в Норвегии, Боде вернулся в Берлин за дальнейшими инструкциями.

Как раз в эти дни началась русско–финская война, которая во многом повысила бдительность норвежцев. В последующие недели обстановка еще более обострилась.

В одну из срочных поездок в Берлин, в первых числах наступившего 1940 года, Боде получил от Канариса новые инструкции. Боде ставились следующие задачи: 1) держать командование ВМС в Берлине в курсе дела о всех нарушениях норвежских территориальных вод англичанами; 2) уточнить пути движения английских морских конвоев и особенно места, где они остаются без прикрытия со стороны военных кораблей (оказалось, что это происходит у Флорэ [27]); 3) выяснить, как относятся к Германии и Англии норвежские судовладельцы и шкиперы и будут ли они продолжать фрахтовые рейсы в Германию при усиливающемся давлении со стороны англичан; 4) установить, как намерены вести себя норвежские военно–морские силы и коменданты норвежских береговых укреплений при нападении на них со стороны англичан или немцев; будут ли они стрелять и в тех и в других.

Последний вопрос коммодор Боде выяснил еще в первый период переговоров о закупке рыбы. Два норвежца, которые помогли германскому разведчику получить эти сведения, даже не подозревали о настоящей миссии г–на Боде. Надо сказать, и сам он не дал для этого ни малейшего повода. Он просто захотел вдруг уточнить в связи с переговорами о рыбе «некоторые общие политические вопросы». Для этого он был представлен одному известному промышленнику в Бергене. В беседе Боде как–то случайно коснулся .норвежской политики нейтралитета. Дело происходило после инцидента с судом «Альтмарк» [28], и норвежцы сочли вполне естественным желание торгующей с ними страны знать, как будет вести себя Норвегия, если подобная ситуация возникнет вновь.

— Вы полагаете, что норвежцы будут стрелять боевыми снарядами? — спросил секретарь Боде.

— Не считайте мое мнение, — ответил ему высокопоставленный норвежец, — ни авторитетным, ни тем более официальным. Однако я лично убежден, что норвежцы откроют огонь при всех обстоятельствах. Вполне возможно, что по германским кораблям они будут стрелять боевыми снарядами, а по английским — холостыми.

Не удивительно, что коммодор Боде тотчас послал в Берлин донесение, в котором подробно изложил эту часть беседы. Именно это донесение и сыграло решающую роль в принятии командованием германских военно–морских сил решения о том, что до открытия огня германские военные корабли будут входить в норвежские порты под британским флагом. Единственным исключением был порт Нарвик, где лучше всего было использовать свой собственный флаг. Это до некоторой степени оправдывалось дружественными отношениями к немцам со стороны коменданта района полковника Сюндло.

Серьезно заблуждаются те, кто думает, что иностранные шпионы получают наиболее ценную информацию благодаря своей хитрости, ловким выдумкам и широко организованной агентурной сети. Вышеприведенная беседа является одним из многих примеров того, что нет необходимости ходить за водой к реке через ручей…

К зиме 1939/40 года абвер уже прочно обосновался в германской миссии в Осло, создав там свою разведывательную организацию. Во второй половине февраля во всех отделениях миссии имелись активные агентурные группы. В это же время все германские шпионы в Норвегии получили распоряжение действовать независимо от постоянных представителей абвера в Норвегии и свести к минимуму всякие связи с миссией во избежание лишних подозрений. Это было вызвано тем, что, по имеющимся данным, постоянные сотрудники миссии давно находились под наблюдением норвежской тайной полиции. Кроме того, нельзя было забывать и об английской разведывательной службе — Интеллидженс Сервис. В начале марта 1940 года Боде совершил поездку в Хортен [29], чтобы уточнить на месте сведения о батареях береговой артиллерии. Ему удалось, как он сам рассказывал, получить доступ в интересовавшие его места и составить подробные схемы расположения позиций . береговых орудий и торпедных батарей. В своем донесении Боде предостерегал Берлин против недооценки опасности при форсировании пролива Дрёбак [30]. Можно представить себе его ужас, когда он впоследствии, то есть 9 апреля, узнал, что крейсер «Блюхер» был направлен командованием именно в эту «львиную пасть».

Глава пятая. МАЙОР ПРУК ПРИЕЗЖАЕТ В НОРВЕГИЮ

29 января 1940 года секретарь майора Бенеке явился в контору своего шефа и коротко сообщил: «К нам едут гости. Берлин направляет в торговое представительство делегацию в составе двух человек. Нам не советуют встречать их в аэропорту, но просят ожидать их в миссии завтра в 13 часов».

Распоряжение было, несомненно, разумным, так как майор Бенеке все больше привлекал к себе внимание норвежских властей, которые подозревали, что на территории германской миссии работает тайный коротковолновый радиопередатчик. Между прочим, и сам посланник, боясь осложнений, уже не раз просил помощника торгового атташе вынести свою штаб–квартиру за пределы посольских владений. Поэтому Бенеке ничего не оставалось, как пуститься на поиски подходящей резиденции. Через некоторое время ему удалось снять красивую виллу с чудесным садом в районе Блуммен–холма, на улице Сульвиквейен. Бенеке с Опитцем тут же переселились из роскошного особняка миссии, где они жили последнее время, в эту виллу. Хозяйкой ее оказалась немка из Гамбурга, состоявшая в браке с норвежцем.

Сразу после переезда Бенеке приобрел огромный современный радиоприемник, а секретарь установил на крыше прекрасную антенну, с тем чтобы многочисленные гости дома могли поразвлечься музыкой в то время, когда Опитц не поддерживал связь с Берлином.

30 января Бенеке встретился с прибывшим из Берлина новым сотрудником торгового представительства — правительственным советником Полем. Под этим именем в Норвегии начал работать новый агент Канариса — майор Прук. Задание, которое Прук получил в Берлине, было весьма ответственным. Дело в том, что верховное главнокомандование немцев получило сообщение об усиливающейся активности союзников в Норвегии. И в норвежской столице и в портовых городах юга и запада страны появилось много англичан в военной форме. Это, по всей вероятности, было связано с решением англичан прочно обосноваться в Норвегии. Поэтому Прук 27 января был вызван к начальнику разведотдела полковнику Пикенброку, который приказал ему выехать в Норвегию и установить, как далеко идут намерения англичан в этой стране. Но прежде всего ему было поручено в наикратчайший срок добыть фактические сведения, которые требовались генеральному штабу для осуществления вторжения. Помочь ему решить эту задачу должен был майор Бенеке, который, как никто другой, знал обстановку в стране.