Роберт Ладлэм - Директива Джэнсона Страница 52

— Подождите минуту, — остановил его человек из РУМО. — Такое тепличное растение — с чего это он подался в «грязную дюжину»? Тут какая-то неувязка психологического плана.

— Вся жизнь Джэнсона — сплошная «неувязка психологического плана», — резко возразил Дерек Коллинз. — Вы действительно хотите ознакомиться с заключением мозговедов? Быть может, Джэнсон восстал против своего отца — они плохо ладили друг с другом. Быть может, он наслушался рассказов о своем дяде-чехе, герое Сопротивления, партизанившем в лесах и оврагах под Сумавой, на счету которого десятки убитых нацистов. Впрочем, и папашу его нельзя назвать неженкой. Во время Второй мировой войны старый Алек сам служил рядовым в Semper Fi[32] перед тем, как заняться страхованием. Скажем так: у Пола это было в крови. К тому же вы знаете это высказывание: победа в битве при Ватерлоо была одержана на игровых площадках школы Итона. Или вы это тоже считаете «неувязкой психологического плана», Дуг? Аналитик РУМО смущенно покраснел.

— Я просто пытаюсь понять, кто такой этот Джэнсон, что смог ускользнуть из тщательно расставленной, полномасштабной засады ЦРУ, словно человек-невидимка?

— На самом деле мы были предупреждены в самый последний момент — всю операцию пришлось готовить в спешке. У наших ребят были считанные минуты на то, чтобы собраться — заявил Клейтон Аккерли, представитель оперативного отдела ЦРУ. У него были редеющие рыжие волосы, водянистые глаза и бледнеющий загар. — Не сомневаюсь, в сложившейся обстановке они сделали все возможное.

— У нас нет времени на взаимные упреки, — резко заметила Шарлотта Энсли, оглядев собравшихся поверх очков, словно строгая учительница своих учеников. — Только не сейчас. Продолжайте, Дерек. Я до сих пор ничего не поняла.

— Служил в четвертом отряде «Морских львов», за выполнение первого же боевого задания получил треклятый Военно-морской крест.

Взгляд Коллинза упал на желтоватую страничку из папки, и он начал читать вслух:

Замечания к служебной характеристике офицера

20 ноября 1970 года

Младший лейтенант флота Джэнсон проявил себя в совместной операции «Морских львов» и подразделения А-8 сил специального назначения с лучшей стороны. Его умение быстро оценить ситуацию, тактическое мышление, изобретательность и воображение позволили ему разрабатывать стремительные удары по подразделениям неприятельской армии и отрядам повстанцев так, чтобы они осуществлялись с минимальными потерями. Мл. л-т Джэнсон продемонстрировал беспримерное умение мгновенно реагировать на постоянно меняющуюся обстановку. Он спокойно переносит все невзгоды жизни в полевых условиях. Обладает природным даром лидерства: не просит, а вынуждает подчиненных относиться к нему с уважением.

Лейтенант флота Гарольд Брэди, сотрудник кадровой службы.

Мл. л-т Джэнсон демонстрирует высочайший потенциал; его боевое мастерство и способность импровизировать в крайне неблагоприятной обстановке можно назвать лишь божественным даром. Я лично буду присматривать за ним, чтобы проследить, раскроется ли в полной мере его талант.

Согласовано.

Лейтенант-коммандер **** ************

—И подобных отзывов десятки. Не успела закончиться одна операция, этого парня бросали в другую; он постоянно принимал участие в боевых действиях — и ни одной осечки. Затем последовал большой перерыв. Нелегко восстановить доброе имя, побывав в плену. Джэнсон попал в руки вьетконговцев в конце 1972 года. Провел в лагере для военнопленных восемнадцать месяцев, в невыносимых условиях.

— Вы не могли бы уточнить? — спросила Шарлотта Энсли.

— Его постоянно подвергали пыткам. Мучили голодом. Часть времени его держали в клетке — не в камере, а как птицу в настоящей клетке высотой пять футов, шириной фута четыре. Когда мы его нашли, Джэнсон весил восемьдесят три фунта. Он настолько исхудал, что однажды с него свалились кандалы. Предпринял три попытки побега. Последняя оказалась удачной.

— Разве подобное обращение с пленными было обычным делом?

— Нет, — подтвердил помощник госсекретаря. — Но постоянные упорные и изощренные попытки бегства также встречались крайне редко. Вьетнамцам было известно, что Джэнсон служил в контрразведке, поэтому они старались выколотить из него все, что он знает. И приходили в бешенство, не добившись никаких результатов. Ему повезло, что он остался жив. Чертовски повезло.

— Но очень не повезло, когда он попал в плен, — заметила советник по вопросам национальной безопасности.

— Вот тут как раз начинается самое запутанное. Джэнсон был уверен, что его предали. Якобы вьетконговцы заранее получили информацию о нем, и он попал в засаду.

— Его предали? Но кто? — резко спросила Энсли.

— Его непосредственный командир. Чей восторг по поводу своего любимого протеже, похоже, немного поостыл.

Достав из папки последнюю страничку, озаглавленную «Замечания к служебной характеристике офицера», она прочитала вслух:

Хотя личные профессиональные качества лепт. Джэнсона остаются впечатляющими, в последнее время он все чаще сталкивается с проблемами в умении заставлять подчиненных повиноваться: как на учебных занятиях, так и в боевой обстановке ему не удается добиться от них полной самоотдачи, при этом он прощает им различные упущения. Складывается впечатление, что его больше беспокоит благополучие своих людей, а не их способность выполнять поставленные боевые задачи. Его забота о своих подчиненных не позволяет ему сосредоточиться на более широких проблемах, стоящих перед нашей армией, что мешает выполнять приказы своих командиров.

—Тут между строк сквозит нечто большее, — заметил Коллинз. — Взаимное охлаждение было неизбежным.

— Почему?

— Похоже, Джэнсон угрожал, что обратится к вышестоящему начальству, обвинив своего командира в военных преступлениях.

— Прошу прощения, я должна тщательно в этом разобраться. Что случилось? У солдата-вундеркинда произошел психологический надрыв?

— Нет. Подозрения Джэнсона оказались справедливыми. Вернувшись к своим и поправив свое здоровье, он поднял большой шум — разумеется, в рамках своего ведомства. Он приложил все силы к тому, чтобы его непосредственный начальник предстал перед судом военного трибунала.

— И он добился своего?

Повернувшись к Энсли, помощник госсекретаря пристально посмотрел ей в лицо.

— Вы хотите сказать, что ничего не знаете об этом?

— Давайте отбросим ненужную словесную шелуху, — ответила круглолицая негритянка. — Если у вас есть что сказать, говорите.

— Вам не известно, кто был непосредственным командиром Джэнсона?

Энсли покачала головой, внимательно следя за ним.

— Некто по имени Алан Демарест, — ответил помощник госсекретаря. — Или будет лучше, если я скажу лейтенант-коммандер Демарест.

— "Вижу", — сказал слепой. — Как всегда в минуты большого напряжения, ее южный говор прорвался на поверхность. — Истоки Нила.

— Следующий раз мы встречаемся с нашим другом Джэнсоном, когда он уже учится в Кембриджском университете, по направлению в рамках правительственной программы. Затем он снова оказывается на службе, теперь уже в Отделе консульских операций.

Речь помощника госсекретаря стала резкой и краткой.

— То есть у вас под началом, — уточнила Шарлотта Энсли.

— Да, если так можно сказать.

Голос Коллинза был красноречивее любых слов. Все поняли: Джэнсон был не самым подчиненным подчиненным.

— Давайте-ка на секунду вернемся назад, — сказала Энсли. — Вьетконговский плен, несомненно, стал для Джэнсона серьезной травмой. Возможно, он так и не смог полностью оправиться...

— В физическом отношении он был силен, как никогда...

— Я имела в виду не физическую силу и умственные способности. Но подобные вещи неизбежно оставляют психологические шрамы. Микроскопические трещинки, разломы, скрытые изъяны — как в керамическом горшке. Их не видно до тех пор, пока не произойдет что-то еще, вторая травма. И тогда человек ломается, крошится, рассыпается. Хороший человек становится плохим.

Помощник госсекретаря скептически поднял брови.

— Согласна, это все лишь на уровне предположений, — ровным голосом продолжала Энсли. — Но можем ли мы позволить себе допустить ошибку? Разумеется, пока что нам известно далеко не все. Но здесь я согласна с Дутом. Все сводится к одному вопросу: Джэнсон работает на нас или против нас? Ну, одно мы знаем точно. На нас он не работает.

— Правильно, — подтвердил Коллинз. — И все же...

— А вот на «все же» времени у нас нет, — оборвала его Энсли. — Сейчас нет.

— Этот тип — неподвластная нам переменная, — буркнул Олбрайт. — И без того в сложной и запутанной вероятностной матрице. Для того чтобы оптимизировать выход, необходимо избавиться от этой переменной.