Патрик Ларкин - Московский вектор Страница 58

– Я поняла: лучше продолжать бегать, – сказала Рэнди с кривой улыбкой. – Так я, пожалуй, и поступлю. Признаться честно, сидеть на месте и ничего не делать я терпеть не могу.

Врач фыркнул. Покачал головой, признавая поражение. И поставил на стол перед Рэнди пузырек.

– Пообещайте хотя бы, что, когда боль станет невыносимой, вы непременно выпьете две таблетки. Они облегчат ваши страдания.

Рэнди взглянула на бутылочку, снова на врача.

– А какие у них побочные эффекты?

– Незначительные, – ответил он, едва заметно улыбаясь. – В худшем случае почувствуете легкую сонливость. Но будьте осторожны, когда затеете что-нибудь грандиозное, вроде стрельбы из автоматического оружия, погони за бандитами или поджога дорогих вилл, – добавил он на прощание.

– Хорошо, – спокойно ответила Рэнди.

Когда дверь за врачом закрылась, оперативница ЦРУ бросила пузырек в ближайшее мусорное ведро, поднялась со стула и, прихрамывая, прошла к Курту Беннету, главе специальной аналитической команды из Лэнгли. Беннет все пытался узнать, какой системой связи пользуется Вольф Ренке – ломал голову над комбинацией цифр, которую успела установить погибшая команда Рэнди, и над теми номерами, какие удалось извлечь из памяти изуродованного огнем сотового.

Рэнди взглянула через плечо Беннета на компьютерный экран, на котором пестрела мешанина цифр и символов. Некоторые были соединены непрерывными, другие – пунктирными линиями. Остальные стояли отдельно.

– Как дела? – осторожно поинтересовалась Рэнди.

Аналитик посмотрел на нее. Глаза у него были красные от усталости, но ярко блестели за толстыми линзами очков в металлической оправе.

– Кое-что проясняется. Сеть создавал великий мастер. Масса тупиков, петель. Впрочем, я как будто подхожу к разгадке.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне удалось установить, что несколько номеров зарегистрированы в разных государствах, – сообщил Беннет. – В Швейцарии, России, Германии и Италии.

Рэнди нахмурилась.

– Ты уже знаешь, какое отношение ко всем этим странам имеет Ренке?

– Пока нет, – ответил эксперт. – Большинство телефонных счетов, по-моему, фальшивые. Своего рода электронные аналоги почтовых ящиков, которые арендуют люди, скрывающиеся под выдуманными именами.

– Черт!

– Но все не столь безнадежно, – уверил Рэнди Беннет, приподнимая бровь. – Предположим, ты находишь этот существующий в действительности почтовый ящик. Что будешь делать дальше?

– Организую слежку за любым, кто подойдет к ящику и вынет из него корреспонденцию, – сказала Рэнди. – И попытаюсь выяснить, от кого приходят письма.

– Вот именно. – Аналитик блеснул белозубой улыбкой. – С электронными устройствами, в данном случае с телефонами, можно проделывать то же самое. Определять номера звонящих, выходить на новые счета и так далее.

– Сколько вам потребуется времени, – негромко спросила Рэнди, – чтобы выследить основные номера?

– Трудно сказать, – ответил Беннет, пожимая плечами. – Может, еще несколько часов. А может, двое суток. Все зависит от того, как часто негодяи будут выходить на связь. Чем чаще, тем для нас лучше.

Рэнди кивнула.

– Тогда внимательнее за ними следи, Курт, – решительно сказала она. – Я обязана выяснить, где прячется Ренке. Как можно быстрее.

В зал вошла еще одна агент ЦРУ. Рэнди повернула голову.

– В чем дело?

– В Лэнгли вроде бы установили имя человека, которого ты убила в доме Кесслера, – быстро проговорила агент. – Обгоревший паспорт, естественно, оказался фальшивым, но уцелевший кусок фотографии удалось сравнить с другим снимком, который давно хранится в наших архивах.

– Покажи, – выпалила Рэнди, хватая из рук коллеги лист бумаги с пометкой «Совершенно секретно», только что полученный из штаба ЦРУ. Вверху располагалось давнее черно-белое изображение темноволосого человека в форме. Рэнди сравнила его с запечатлевшимся в памяти образом головореза, который всего несколько часов назад так страстно жаждал ее убить. И кивнула.

Ее взгляд скользнул ниже.

– Герхард Ланге, – прочла она вслух. – Бывший капитан госбезопасности Восточной Германии. После объединения арестован правительством Бонна по обвинению в нескольких политических убийствах, совершенных в Лейпциге, Дрездене и Восточном Берлине. Вскоре освобожден за недостаточностью улик. По одной из версий, месяц спустя эмигрировал в Сербию и в период с 1990 по 1994 год работал консультантом по внутренней безопасности при режиме Милошевича. Затем опять эмигрировал – в Россию. Других сведений нет. Так-так-так, – пробормотала она. – Выходит, наш несравненный доктор Вольф Ренке предпочитает работать с бывшими соотечественниками. Сколько же бандитов из «Штази» в его распоряжении в общей сложности?

Кельн

Бернхард Хайхлер сидел за письменным столом в своем кабинете в Федеральном ведомстве по защите конституции. И смотрел рассеянным взглядом на экстренные доклады из Берлина – бумаги, которые могли с поразительной легкостью обернуться для него сущим кошмаром. Из его груди вырвался стон, но он тут же заставил себя умолкнуть, испугавшись, что его кто-нибудь услышит.

В три часа ночи здание ведомства почти пустовало. Работали в это время лишь дежурные канцелярские служащие да контрразведчики. Хайхлер был приверженцем установленных порядков и обычно не любил пускать чрезмерным усердием пыль в глаза. Разумеется, его решение остаться на работе дольше, чем требовалось, якобы чтобы изучить материалы по расправе с тремя американскими агентами ЦРУ, вызвало у сотрудников определенные подозрения.

Но догадаться, что за причина заставила Хайхлера изучить отчеты полиции раньше других, никто пока не мог.

Он еще раз перечитал бумаги, до сих пор не веря собственным глазам. Полиции удалось установить, что фургон церэрушников обстреляли из оружия, которое нашли – вместе с еще шестью трупами – в подожженном доме высокопоставленного чиновника из Бундескриминальамт и в его дворе. Хайхлер сглотнул, почувствовав во рту кислый привкус желчи. Он и подумать не мог, что вляпался в столь серьезную переделку.

Затрезвонил телефон – непривычно громко в ночной тишине кабинета. Хайхлер вздрогнул и схватил трубку.

– Да? В чем дело?

– Звонят из Америки, герр Хайхлер, – сообщил оператор. – Герр Эндрю Коутс, старший помощник директора ЦРУ. Желает побеседовать с кем-нибудь из начальства.

– Соединяй, – резко велел Хайхлер. – Алло?

– Бернхард? – послышался из трубки знакомый голос. Эндрю Коутс был связующей нитью между Центральным разведывательным управлением США и путаной сетью германских разведывательных органов и служб внутренней безопасности. С Хайхлером он общался весьма часто. – Как я рад, старик, что ты все еще на работе! Послушай, у меня хорошие новости. Одна наша оперативница из той наблюдательной команды уцелела. Более того, сумела раздобыть ценные сведения, при помощи которых мы, уверен, выйдем на заказчиков нападения…

Хайхлер дослушивал Коутса в холодном поту. А когда тот наконец положил трубку, с несколько минут сидел, глядя в пустоту перед собой и не двигаясь.

Потом, медленно и неохотно, трясущейся от страха рукой набрал телефонный номер. Если американцы накроют тех, кто заказал убить агентов, то непременно выйдут и на него. Ему не оставалось ничего другого. Совершенно ничего.

Глава 41

Москва

Константин Малкович сидел в своей роскошной квартире с видами на финансовый район Китай-город, умиротворенно завтракая. Попивал чай и просматривал краткие отчеты от брокеров на товарных биржах США и Азии. Впервые за несколько последних дней ему выдалась возможность сосредоточить внимание на делах своей необъятной финансовой империи. Брандт наконец схватил американцев – Смита и Девин, вчерашние новости из Берлина тоже изрядно порадовали.

ГИДРЕ вернули безопасность.

На пороге неслышно появился слуга с телефоном в руке.

– Звонит господин Титов.

Малкович недовольно скривился. Титов в его отсутствие управлял московскими офисами. Зачем ему понадобилось тревожить босса ни свет ни заря, неужели нельзя было дождаться его в доме Пашкова? Миллиардер взял трубку.

– Да, Кирилл. Какие проблемы?

– Мы получили электронное сообщение, адресованное лично вам, – сообщил Титов. – С пометкой «срочно». Я подумал, надо поставить вас в известность.

Малкович насилу подавил в себе злость. Как большинство россиян, взращенных в условиях советской системы, Титов зачастую нуждался в подробных указаниях свыше, не мог выходить из затруднительных положений самостоятельно.

– Ладно, – произнес Малкович, вздохнув. – Прочти письмо.

– К сожалению, не могу, – осторожно ответил Титов. – Оно закодировано программой «МОНАРХ».

Малкович сдвинул брови. К помощи шифра «МОНАРХ» его партнеры и подчиненные прибегали в крайне редких случаях, когда пересылали сверхсекретные и противозаконные сведения. Только сам Малкович и кое-кто из наиболее надежных его приближенных могли расшифровать такие сообщения.