Сергей Донской - Шпион, который ее убил Страница 6

Мундштук был изготовлен в 1916 году Карлом Фаберже из горного хрусталя с идеальной прозрачностью. Вставленный в изысканную оправу из четырехцветного золота, украшенный дюжиной крошечных розовых бриллиантов и одним бирманским рубином цвета голубиной крови, он являлся для госпожи Морталюк чем-то вроде миниатюрного скипетра, подтверждающего ее высочайший статус. Покуривая сигарету, вставленную в мундштук, она слушала продолжение доклада своего личного монстра и референта.

Ароматизированным дымом госпожа Морталюк не затягивалась. Она намеревалась прожить на этом свете еще минимум лет сто, сохраняя не только здравый рассудок, но и внешнюю привлекательность. На то у Маргариты Марковны имелись все основания.

Щусевич извлек из нагрудного кармана платок, осторожно промокнул гноящиеся уголки глаз и перешел к очередной кандидатуре:

– «Иван Богданович Кряжиков, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры», – зачитал он. – Про таких говорят: важняк. Упрямый, настырный, несговорчивый, интеллектуально ограниченный человек. Выявлял коррупцию в высших эшелонах власти. Довыявлялся. Теперь вот безуспешно ищет работу.

– Я из принципа не возьму такого, – заметила госпожа Морталюк, пуская колечки дыма. – Даже если он подойдет по всем прочим параметрам. Только борцов с коррупцией мне не хватало! У них дурная наследственность.

Если бы маска, которая заменяла Щусевичу лицо, была способна выражать эмоции, он не преминул бы улыбнуться, но, не имея такой возможности, ограничился намеком на кривую гримасу.

– А тут у нас целый тандем, – объявил он с преувеличенным энтузиазмом. – Два любителя помахать кулаками. Гена Лютиков и Гоша Горелов. Каратисты-самоучки. Оба привлекались к уголовной ответственности за злостное хулиганство.

– Послушай, Юрасик, – недовольно произнесла Морталюк, извлекая дымящийся окурок из мундштука, – беспородные дворняжки нам тут не нужны. Какого черта ты морочишь мне голову всякими Генами и Гошами? Это ведь мелкое хулиганье, отребье. В Москве что, настоящих мужиков мало?

– Гораздо меньше, чем мы рассчитывали, когда давали объявления, – признался Щусевич. – За две недели откликнулись около пятисот желающих, однако девяносто процентов отсеялись на первом же этапе, а дальнейшая проверка показала, что половина оставшихся дала о себе заведомо ложные сведения.

– Неутешительная статистика, Юрасик.

– Полностью с тобой согласен, Марго.

– Как же быть? – нахмурилась Морталюк. – Я не могу тратить столько времени и средств на поиски подходящего экземпляра.

Сверившийся со списком Щусевич осторожно кашлянул:

– У нас еще девятнадцать пунктов, Марго.

– Девятнадцать? Хм… Вот что, зачитывая досье на кандидатов, показывай мне их фотографии. – Морталюк самодовольно усмехнулась. – Данные данными, а женская интуиция превыше всего. Я вас, мужиков, насквозь вижу.

Пытаться прочитать эмоции на малоподвижном лице Щусевича было все равно что определять его возраст. Развернув ноутбук таким образом, чтобы хозяйка могла видеть экран, он щелкнул «мышкой» и высветил портрет мрачного лобастого типа с набрякшими подглазьями.

– Отставной полковник Главного разведывательного управления Брызгалюк, – прокомментировал Щусевич. – Преподносит себя как опытного разведчика и психоаналитика. Подходит по всем параметрам, но есть одно «но»…

– Без драматических пауз, пожалуйста, – поторопила помощника Морталюк. – Что ты имеешь в виду?

– У этого Брызгалюка небольшой сдвиг по фазе.

– Извращенец?

– Не совсем. Просто он любит выдавать себя за члена средневекового монашеского братства. – Щусевич снова воспользовался носовым платком. – Напускает туману. За эту эзотерику его из ГРУ и поперли.

– У меня тоже не теософское общество, Юрасик, – напомнила Морталюк.

– Достоинств у Брызгалюка значительно больше, чем недостатков.

– Это не тот случай, когда количество переходит в качество. Погляди, как у твоего Брызгалюка глаза запали. Какой-то свихнувшийся инквизитор, а не полковник. Никуда не годится. Нам нужны практики, а не мистики-аскеты. Дальше.

– «Майор ВДВ Лавриков», – зачитал Щусевич.

– ВДВ? – вскинула брови Морталюк. – Расшифруй-ка.

– Воздушно-десантные войска.

– Парашютист, что ли?

– Умение прыгать с парашютом – лишь малая толика того, что умеют десантники. – Щусевич произнес это так, словно имел в виду самого себя, хотя в армии никогда не служил. – Лавриков побывал в пяти «горячих точках», – продолжал он. – Подчиненные называли его ласково: Папаня.

– Почему Папаня?

– Он был солдатам как родной отец.

– По физиономии заметно, – поморщилась Морталюк. – Лопоухий, лупоглазый, нос картошкой… Такому папане место на дачном участке, а не в моей команде. Слуга царю, отец солдатам… Убери этого пентюха, чтобы глаза мои его не видели!

Уловив в тоне хозяйки нотки, предвещающие бурю, Щусевич понял, что пора выкладывать главный козырь, не то подбор кандидатов завершится выволочкой и наложением штрафа. Тщательно прочистив горло, он торжественно провозгласил:

– Капитан Бондарь Евгений Николаевич, сотрудник Оперативного отдела Управления контрразведывательных операций ФСБ, тридцать один год.

– Увеличь изображение, – распорядилась Морталюк, откинувшись в кресле со скрещенными на груди руками.

С экрана на нее смотрел мужчина, которого, несмотря на правильные черты лица, никак нельзя было назвать красавчиком. Мешало чересчур жесткое, даже жестокое выражение его серо-голубых глаз. В резких очертаниях скул угадывалась привычка держать челюсти плотно сжатыми. Возле левого уголка губ имелась характерная морщинка, выдающая привычку улыбаться только одной половиной рта, но вертикальная складка между бровями свидетельствовала о том, что даже такая кривая усмешка появляется на лице Бондаря крайне редко.

«Хорош, – подумала госпожа Морталюк, забрасывая ногу за ногу. – Один из тех мужчин, которых действительно украшают шрамы. Интересно, кто ему оставил отметину на подбородке? Этот Бондарь не похож на человека, позволяющего лупить себя по мордасам. Скорее он напоминает мне самурая из старых фильмов Куросавы, хотя внешность у него типично славянская. Причиной оптического обмана несомненно являются волосы – густые, черные и блестящие, как у заправского японца. Тщательно расчесанные на пробор, они выдают в Бондаре педанта и консерватора, который никогда не суетится, но всюду успевает. Мужчин этой породы не увидишь взъерошенными, растрепанными, с немытыми шеями и запущенными ногтями. Мятые шорты, пропотевшие футболки и сандалии на босу ногу не для них, им подавай классический стиль. Что ж, кажется, подходящий экземпляр».

– Подозрительный экземпляр, – скептически обронила Морталюк, не отрывая глаз от портрета Бондаря. – Угрюмый какой-то, худой, осунувшийся.

– Что касается худобы, то это обманчивое впечатление, – поспешно сказал Щусевич. – При росте 183 сантиметра вес Бондаря почти идеальный: восемьдесят один килограмм. Просто курит много. Как правило, «Монте-Карло»…

– Дешевка, – процедила Морталюк.

– Убрать?

– Погоди. Чем еще занимается твой Бондарь, кроме того, что смолит копеечные сигареты?

– О, тут на него целое досье, – оживился Щусевич, щелкая клавишами. – Желаешь сначала с общей характеристикой ознакомиться или сразу перейдем к служебной?

– От общего к частному, – значительно произнесла Морталюк, усаживаясь поудобнее.

Она испытывала приятное возбуждение, как в далекой молодости, когда бегала на фильмы с Аленом Делоном, а потом представляла себя в его объятиях. Нынешний сеанс сулил куда более острые ощущения.

Глава 4,

проходящая под грифом «Совершенно секретно»

Федеральная служба безопасности России, как любое учреждение подобного рода, накапливает и хранит несметное количество самых разнообразных данных. Компьютерная система, из которой время от времени скачивал информацию Юрий Щусевич, именовалась ОБС СНГ – Объединенный банк сведений спецслужб СНГ. Запущенная в действие в конце девяностых, система состояла из пятнадцати терминалов, размещенных в столицах бывших союзных республик. Центральный сервер находился в Москве. Он функционировал в открытом и закрытом режимах. Если в первом обрабатывалась и хранилась общедоступная информация из СМИ, то допуск к работе во втором режиме позволял пользоваться данными всех спецслужб без исключения. Как ни печально, во времена, когда людей приучили функционировать в режиме деньги—товар—деньги, разная продажная шушера с Лубянки начала приторговывать различными секретами, в том числе и кодами, позволяющими проникнуть в базу данных ФСБ.

У Щусевича такой код имелся, так что ему не составляло особого труда извлечь из недр электронной памяти личное дело капитана Бондаря.