Джоби Уоррик - Тройной агент Страница 6

Лондон — 19 января 2009 г.

По площади Гроувнор-сквер пронесся зимний шквал, взметывая в воздух газеты, разгоняя туристов, и обдавая статую одетого в плащ Рузвельта струями дождя. Дженнифер Линн Мэтьюс вглядывалась в непогоду за окном своего рабочего кабинета, но вряд ли что-либо там видела.

То был ее очередной промозглый понедельник в Лондоне; еще неделей ближе стал конец почти четырехлетнего пребывания в должности менеджера, ответственного за связь между ЦРУ и британской службой антитеррора. Скоро она отсюда уедет — то ли назад в Виргинию, то ли в какое-нибудь совершенно иное место, может быть даже в Афганистан, и эта неизвестность раздражала. Вести, содержавшиеся в утренних телеграммах, были неутешительны. ФБР напало на след террористов из Сомали, которые, возможно, собираются устроить взрыв во время парада по случаю инаугурации новоизбранного президента Барака Обамы. Времени остается всего ничего, каких-нибудь двадцать четыре часа. В Афганистане повстанцы, применив необычайно хитрую тактику двойного самоубийства, попытались устроить взрыв в непосредственной близости от секретной базы ЦРУ в городе Хосте. Сперва у въездных ворот базы взорвался минивэн рядом с очередью матерей с детьми, ждавших приема у врача базы. Кого убило, кого ранило… Охранники и солдаты, естественно, бросились помогать раненым, и тут же с шоссе к ним устремился грузовик с просевшей под тяжестью мощной бомбы подвеской. Слава богу, какой-то афганский солдат несколькими меткими выстрелами убил водителя, предотвратив тем самым гораздо большее несчастье.

Отчет об этом она читала, по привычке приглаживая пальцами спадающую на лоб волну густых каштановых волос. То ли это место, где ей хотелось бы оказаться? Мэтьюс было сорок четыре, но выглядела она моложе: тело, тренированное годами ежедневных пробежек, оставалось стройным, на угловатом лице ни морщинки. До пенсии еще далеко, однако после двух десятилетий службы в ЦРУ выбор каждого шага в карьере делался все более важным. Кроме всего прочего, лишнее зарубежное назначение увеличит пенсию, когда подойдет время.

И все же. Афганистан!

Откинувшись в кресле, Мэтьюс неотрывно глядела во тьму за оконными стеклами. Офисные служащие, прикрываясь от ветра зонтами, брели по площади; многие нынче же ближе к вечеру заполонят пабы, празднуя окончание эпохи Джорджа Уокера Буша. Ну да, она и сама не без удовольствия наблюдала за тем, как некоторые сотрудники охраны Буша готовятся к отъезду, но праздновать не будет. Из ставленников Буша неприязнь, и очень острую, она чувствовала лишь к одному человеку — бывшему министру обороны Доналду Рамсфилду, которого, наряду с полдюжиной других, винила в том, что именно они позволили Усаме бен Ладену ускользнуть, когда ЦРУ уже держало этого террориста на перекрестии прицела. Однако президентство Обамы для некоторых ее бывших товарищей по цеэрушному Центру антитеррора сулило перспективы еще менее радужные. Будучи кандидатом, Обама осудил использовавшуюся конторой в прошлом технику «вотербординга», даже назвал ее пыткой, намекнув, что на повестке дня расследование, публичные слушания, а там, глядишь, и уголовные дела.

О «вотербординге» Мэтьюс знала не понаслышке. Не одну неделю она провела в общении с Абу Зубайдой — человеком, прославившимся тем, что стал первым ценным пленником из «Аль-Каиды», подвергнутым этой процедуре в одной из тех секретных тюрем за рубежом, само существование которых не признавалось. В качестве одного из ведущих экспертов ЦРУ по «Аль-Каиде» она подсказывала дознавателям, работавшим с ним непосредственно, какие именно вопросы ему задавать. В то время она была беременна, и после увиденного ей бывало так тошно, что наблюдавшие ее врачи беспокоились о здоровье будущего ребенка.

Но глубинной причиной беспокойства, вызванного возможным расследованием вопроса о применении пыток, была еще одна тайна, совсем уже за семью печатями, знание которой терзало ее душу целых четыре года, — даже и в Лондоне, куда она получила назначение в 2005-м. За тысячи миль от штаб-квартиры ЦРУ, в сердце одного из величайших городов мира, она настолько органично вжилась в свою новую роль, что выкладывалась на работе и физически, и эмоционально, но, когда однажды к ней на огонек забежал знакомый адвокат из Службы общей юридической поддержки ЦРУ, ей стало ясно, что старая рана по-прежнему ноет.

— Не могу от этого отделаться, так и сидит в голове, — сказала она ему, стараясь удержаться от слез. Много раз Мэтьюс ту историю излагала, во всех деталях, и ему, и другим посвященным. Адвокат попытался было ее утешить, но вскоре понял, что дело это безнадежное. «Она просто вся истерзалась», — вспоминал он позже.

В ЦРУ причины мучений Мэтьюс были достаточно хорошо известны, там еще человек двадцать ведущих сотрудников страдали тем же. После террористических атак 11 сентября 2001 года отдел внутренней безопасности ЦРУ (он называется Офисом генерального инспектора) затеял широкомасштабную проверку, пытаясь выяснить, как разведслужба умудрилась проворонить план «Аль-Каиды» угнать четыре воздушных лайнера и обрушить их на здания. Конечно, ответственность за то, что в некоторых кругах называют провалом государственного масштаба, лежит и на других министерствах, но внутреннее расследование зашло в тупик из-за неверных шагов именно ЦРУ, которые позволили двоим из девятнадцати бандитов проникнуть незамеченными на территорию Соединенных Штатов.

Вел расследование профессионал, давнишний аналитик ЦРУ Джон Леонард Хелджерсон, ненавязчиво интеллигентный бывший преподаватель университета в Цинциннати, удививший даже собственное начальство превращением в одного из самых строгих и непримиримо независимых генеральных инспекторов в истории Управления. Хелджерсон установил, что Центр антитеррора ЦРУ в 2000 году не отреагировал на серию телеграмм, предупреждавших о прибытии двоих агентов «Аль-Каиды», которые позже вошли в состав банды, устроившей кошмар 11 сентября. Первое предупреждение поступило в январе, когда эти двое агентов, Наваф аль-Хазми и Халид аль-Мидхар, были замечены в Малайзии на совещании, которое созвали вероятные террористы. Вскоре в ЦРУ выяснили, что один из них получил визу на въезд в США, а другой, видимо, проник в Соединенные Штаты еще раньше. С этими телеграммами были ознакомлены, по меньшей мере, шестьдесят сотрудников ЦРУ, и тем не менее, имена этих агентов не были переданы ФБР, где, надо полагать, могли бы найтись свободные сотрудники, чтобы установить за ними слежку; не поделились именами подозрительной парочки и с Госдепом, где тоже могли внести их в какой-нибудь черный список. В теории арест каждого из них мог вывести следователей на других бандитов и в результате сорвать все то, что теперь именуется «заговором 9/11».

В отчете Хелджерсона упоминались конкретные имена менеджеров, на которых лежит основная тяжесть ответственности за то, что столь важная информация не была передана в ФБР. Кроме того, в этом отчете (полностью так никогда и не опубликованном) содержались намеки на то, что желательно бы кое-кого из этих менеджеров проверить и, может быть, наказать в дисциплинарном порядке.

Среди них фигурировало и имя Дженнифер Мэтьюс.

В штаб-квартире ЦРУ этот отчет произвел фурор: высшие руководители принялись руками и ногами отпихиваться от самой идеи персональной ответственности, предлагаемой Хелджерсоном. Было бы несправедливо, возмущались критики Хелджерсона, возлагать вину за коллективный провал на нескольких менеджеров. Портер Госс, который, будучи предшественником Хейдена, возглавлял в тот момент ведомство, разобрался с этим вопросом одним росчерком, официально запретив дисциплинарные проверки. После чего приказал, чтобы список Хелджерсона засекретили.

Все помилованные сотрудники вздохнули с облегчением. Но Мэтьюс была безутешна. Ее просто убивало то, что в 2001 году, оказавшись среди считаной горстки экспертов ЦРУ, посвященных в дела с «Аль-Каидой», она угодила в список виновных в том, что к «Аль-Каиде» не отнеслись с должной серьезностью. Она-то как раз полагала верным обратное — ведь именно она была из тех немногих, кто еще в девяностые разглядел в фигуре Усамы бен Ладена серьезную угрозу. Как и остальные члены команды, занимавшейся «Аль-Каидой» в ЦРУ, вину за множество упущенных шансов убить или поймать этого террориста из Саудовской Аравии она возлагала на политическое руководство страны.

Больше всего Мэтьюс претило то, что ее имя будет теперь навеки связано с одним из худших провалов разведки в истории США. Заноза продолжала терзать ее душу годами, не исчезла и после отправки в Лондон, когда общественный интерес к недоработкам ЦРУ, приведшим к катастрофе 9/11, в значительной мере увял.

Сидя в своем скупо обставленном кабинете с видом на Гроувнор-сквер, Мэтьюс заранее тревожилась, чем это может для нее обернуться. Сперва утечка, в результате которой обнаружится, что ее имя фигурирует в списке виновных. Потом переполох в прессе. И карьере конец. Но самое худшее — о чем даже подумать больно — это публичный позор.