Елизавета Берестова - Корона клинков Страница 6

Глава 2 НОЧНАЯ ПТИЦА И ПЯТЬ КУБКОВ

Порт Рии по праву считался крупнейшим на берегах Собственного моря. Доки, пирсы и склады протянулись больше, чем на милю, это если не считать таверн, легальных и нелегальных игорных домов, а также борделей разного пошиба, на которые власти давно смотрели сквозь пальцы. Потому что попытки искоренить эти гнезда порока и рассадники срамных болезней давали результата не больше, чем попытка переловить руками всех мух возле кучи отбросов. Одним словом, порт и доки пользовались в столице весьма дурной славой, особенно в ночное время. Но сейчас, ранним утром, здесь было тихо и безлюдно. Из-за склада выкатился пьянчуга в лохмотьях, столь засаленных и грязных, что они только с большой натяжкой могли сойти за одежду. Щурясь обоими подбитыми глазами, он попытался разжалобить ранних прохожих. Чувствовалось: он остро нуждается в порции спиртного. Брэк знал о поразительной осведомлённости подобных типов. Редкое дело или хоть сколько-нибудь значительное событие в округе могло проскользнуть мимо его внимания. Поэтому эльф ссудил бедолагу мелочью.

— Не знаешь ли ты, — поинтересовался он у просветлевшего лицом пьяницы, — кто их капитанов сегодня утром направляется в Сциллию?

— Мне бы не знать! — с нотками законной гордости прогудел бродяга, — Лойко Сапсан нынче с приливом отходит. Точняк, он вчерась бочки с вином грузил и мне, старому матросу, чуток подзаработать дал. А все почему? — он неожиданно возвысил голос, но закашлялся надсадным бухающим кашлем, — Лойко — он человек, никогда своих не бросит в беде. И вы — тоже человек, — пьяница одобрительно позвякал пожертвованной мелочью. — Ступайте прямиком к дальнему пирсу. Как увидите самую нарядную и надраенную посудину, знайте: это «Ночная птица» и есть.

Говоривший облизнул губы и шустро затрусил в сторону портовых забегаловок.

— Только какой из пирсов дальний? — проворчал Торки, вертя головой, — тут до ночи плутать можно.

— Идём, — ободрил его Брэк, — спросим кого-нибудь.

И словно по заказу из-за штабелей, посеревших от постоянной сырости ящиков, вывернулся тощий парнишка, невесть почему поднявшийся ни свет ни заря.

— Дяденька, давай потащу сундучок, — плаксиво затянул он, заискивающе глядя в глаза Торки, который щеголял в виде простоватого деревенского парня, — не то надорвёшься, грыжа выскочит.

— Типун тебе на язык, — шикнул на непрошеного доброхота суеверный фавн, — только тронь наши вещи! Враз твою морду украсит парочка симпатичных синяков. Знаю я вас, портовую шваль, в голове нет других мыслей, кроме как стянуть, что плохо лежит.

— Сироту обидными словами обозвать всякий может, — загнусил парнишка, подпустив в голос плаксивой дрожи, — я воровством не промышляю, стараюсь честно свой грошик заработать. Батьку моего море ненасытное схавало, мамка все кашляла, да кашляла, оттого и померла. Остался я бедный один одинёшенек с двумя сестрёнками малыми, неразумными. Хотел от нужды в матросы податься, но не берут из-за моего телесного слабосилия. Вот и приходится случайной работёнкой перебиваться, чтобы самому с голоду не помереть и сеструх худо-бедно поднять.

Видя, что оборванец набирает полную грудь воздуха перед очередной жалостливой тирадой, Брэк махнул рукой и велел проводить их до дальнего пирса.

— Спасибочки, дядечка добрый господин, — радостно заголосил мальчишка, — провожу со всем нашим удовольствием.

— Тогда уж и сундуки бери, — скомандовал Торки, — раз подрядился на работу — работай!

Опасаясь, что наниматели могут вдруг передумать, паренёк шустро, с неожиданной лёгкостью подхватил вещи, и, загребая ногами в разбитых, потерявших всяческий облик башмаках, затрусил в сторону пирсов. Следом двинулся Этан Брэк, а замыкал шествие Торки, не за какие блага не пожелавший расстаться с корзиной, где хранился запас провизии на дорогу. Фавн недовольно качал головой и бормотал себе под нос, что от малолетних преступников в Вечном городе житья не стало.

У дальнего пирса стояли две подводы, груженные тюками с овечьей шерстью. Не проснувшиеся матросы, вяло перебрасываясь ругательствами, перетаскивали серые полотняные мешки на красивую бригантину, бок которой украшала затейливая надпись «Ночная птица», а нос оканчивался деревянной совой. Этих птиц с древних времён почитали на остовах Собственного моря как воплощение богини мудрости. Брэк расплатился с добровольным носильщиком. Тот было сунулся к матросам в надежде ещё немного подзаработать, но его грубо прогнал маленький кругленький боцман. Парнишка сплюнул и с независимым видом отошёл в сторону закусывающих возниц. Там он подобрал оброненную корку и, усевшись на безопасном расстоянии, принялся завтракать с завидным аппетитом.

— Пошевеливайтесь, плешивые дети козлов, — звонко выкрикивал боцман, энергично подкрепляя свои слова хриплыми свистками боцманской дудки, — лентяи, под завязку набитые рыбьим дерьмом!

Матросы, на лицах которых угадывалось долгое и преданное служение Бахусу, двигались не быстро с какой-то отрешённой меланхоличностью. Боцман походил на бородатого мальчишку, который начал стариться прежде, чем превратился в настоящего мужчину. Это наводило на мысль о толике гномьей крови в его жилах.

— Мне нужно поговорить с капитаном, — сказал эльф, улучив момент между вдохновенной руганью и пронзительными свистками.

Коротышка окинул пришельца неприветливым взглядом и сурово спросил:

— По какому поводу вам понадобился капитан?

— Имеется разговор, — ответил Брэк, подкрепив свои слова тем, что откинул элегантный дорожный плащ. Сей жест позволил боцману увидеть расшитый увесистый кошель, прицепленный к поясу эльфа. Эта модная безделушка (из тех, какие знатные дамы охотно презентуют своим любовникам) служила для отвода глаз. Деньги, полученные от Бестии, были надёжно спрятаны.

Вид важного патриция, позвякивающего кошельком с выражением пресыщенности на красивом, чуть тронутом загаром лице, произвёл на маленького боцмана нужное впечатление. Он солидно кивнул, обругал матросов длинно и цветисто и обещал найти капитана. Но последний появился сам.

— Разорви вас гарпии, — заорал он, увидев, какое количество груза продолжает лежать себе на подводах. — Гоблинское семя, шевелитесь. Эдак вы до полудня не перетаскаете треклятую шерсть! Почему бог моря не одолжил мне свой трезубец на сегодняшнее утро? Как жаль, он лишил меня прекрасной возможности превратить вас в гниющие медузьи кишки. На всем побережье не сыщешь отребья, подобного тому, что получает от меня жалование! Клянусь бородой Нептуна, это последний рейс, после которого вам удастся просадить в кабаках мои денежки.

Капитан откинул рукой черные, как смоль, волосы, блеснув перстнями на смуглых пальцах. Выговор и характерный крючковатый нос позволяли безошибочно угадать в нем уроженца островов.

— Могу я осведомиться, куда пролегает курс этого в высшей степени достойного судна? — заговорил Брэк, слегка поклонившись.

Капитан с напускной небрежностью скользнул взглядом по резным дорожным сундучкам, на одном из которых восседал Торки с продуктовой корзиной на коленях, затем он оглядел хорошо одетого мужчину в мягкой дорожной шляпе и оценил ситуацию.

— Я отплываю в Сциллию с приливом, если, конечно, эти медузьи морды закончат погрузку прежде, чем начнётся отлив.

— Не найдётся ли у вас места для двух пассажиров и их скромного багажа?

— В трюме полно места, — капитан сплюнул табачную жвачку, — только навряд ли благородному господину, на вроде вас, пристало спать в гамаке в компании неотёсанных мужланов.

Эльф прекрасно понимал, что за дополнительные деньги ему предложат на «Ночной птице» особые удобства. Его это устраивало. Поставив непременным условием совместное проживание со слугой, место которого оплачивалось особо, Брэк сговорился о цене и тут же заплатил капитану вперёд. Тот отрекомендовался Лойко Сапсаном и широким жестом пригласил на свой корабль пассажиров, немаленькая плата которых привела его в прекрасное расположение духа.

— Не думаю, что на всем побережье Собственного моря удастся сыскать посудину, способную потягаться в скорости бега с моей красавицей, — хвастливо заявил Лойко, провожая Брэка со слугой в каюту, — а все почему? Потому как ладил её фретский мастер. Они испокон веков слыли лучшими корабелами. И ещё, — он выдержал многозначительную паузу, чтобы слушатели по достоинству оценили секрет, который вот-вот услышат, — в шпангоут вделана доска из дуба, что произрастал в Священной роще морских божеств. Доска сия обладает чудодейственными свойствами: она оберегает от нападений разбойников и не даёт сесть на мель, коих в Сибрском заливе великое множество.

Каюта, единственная на «Ночной птице», представляла собой небольшую комнатку с четырьмя койками вдоль стен. Там же размещался стол капитана. Под столом примостился железный короб, хранивший в своей утробе документы и деньги.