Полет в неизвестность - Сергей Дмитриевич Трифонов Страница 6

материалы, новые сплавы и полимеры, применявшиеся немцами в самолетостроении, новые разработки двигателей, авиационное вооружение, в частности проекты многоствольных автоматических пушек револьверного типа, и многое другое. Полагаю, контрразведывательной работы у вас будет невпроворот. Создавайте свою сеть осведомителей, вербуйте немцев, собирайте и тщательно анализируйте информацию.

— Владимир Яковлевич, разрешите закурить. — Савельев потянулся к карману кителя.

— Не курю и вам не советую. Теперь о составе группы. В общих чертах она сформирована и, как я ранее говорил, состоит из двух частей, военной и инженерно-исследовательской. — Барышников вынул из сейфа новую пачку папок. — Начнем с военной. Заместителем командира группы, считайте первым замом, назначен майор Снигирев Иван Иванович, опытный контрразведчик, ранее служивший начальником разыскного отделения отдела контрразведки «Смерш» стрелкового корпуса 2-го Белорусского фронта, чистильщик от Бога. Хорошо владеет немецким. — Генерал передал Савельеву личное дело зама. — Заместитель командира группы по оперативной работе майор Бурляев Игорь Владимирович, бывший старший оперуполномоченный отдела военной контрразведки отдельной мотострелковой бригады НКВД войск охраны тыла действующей армии 1-го Украинского фронта. Характеризуется положительно, но я его не знаю. Его задача — ограждение личного состава опергруппы от лишних глаз и ушей, от несанкционированных контактов с немцами, американцами и всякими прочими шведами, как бы выразился Маяковский. — Генерал усмехнулся и, явно стесняясь своего замечания, поскорее спрятал улыбку. — Заместитель командира группы по тылу майор Кубацкий Михаил Иванович, ранее служил зампотылу танковой бригады в танковой армии Ротмистрова. Говорят, его лично командарм уважает за порядочность. Майор Кутовой Ярослав Михайлович, командир приданной группе отдельной авиаэскадрильи. По отзывам — отличный авиационный разведчик, владеет немецким.

— А каков парк машин эскадрильи?

— Все машины трофейные, но в прекрасном состоянии. Два десантно-пассажирских Ju-52, четыре малыша «Физилер-Шторьх» и три бомбардировщика He-111, переоборудованных под транспортники. Пока все машины на аэродроме в Бреслау. Группе придан отдельный сводный мотострелковый батальон «Смерша» во главе с майором Губенко Павлом Васильевичем, он до Победы командовал ротой «Смерша» в батальоне вашего фронтового управления. Вы его наверняка знаете.

— Хорошо знаю. Помогал нам в Берлине со своими бойцами конвоировать задержанных фашистов, охранял группу полковника Грабина. Толковый офицер.

— Ну и славно. — Барышников убрал в сейф папки с документами. — Транспортное обеспечение группы ляжет на один из автомобильных батальонов фронтового подчинения. Там в основном большегрузные машины, «студебеккеры». Но и трофейные мощные «бюссинги» подбросим. Придаем вам и отдельную роту связи, и саперную роту, и батальонный медпункт. Одним словом, Савельев, большое хозяйство принимаете.

— Это точно. Не хватает только танковой бригады и полка катюш, — невесело пошутил Савельев.

— Как знать, подполковник, как знать. В нашем деле все может пригодиться. Сейчас проведем совещание с прикомандированными. Заодно познакомитесь с будущими подчиненными.

Глава 5

Однажды в палату вошел раненый военнопленный, достал из-под койки утку и, не взглянув на Баура, удалился. Через некоторое время он вернулся с чистым сосудом.

— Добрый день, господин группенфюрер. — Пленный вытянулся в струну, по уставу прижав ладони к бедрам и чуть назад отодвинув локти.

Баур внимательно разглядывал пленного, но никак не мог признать его, облаченного в мешковатую застиранную больничную пижаму, с повязкой, скрывавшей правую сторону лица вместе с глазом.

— Простите, — Баур попытался привстать, но боль отбросила его на подушку, — не узнаю вас. Представьтесь, будьте добры.

— Штурмфюрер СС Миш. Телефонист коммутатора рейхсканцелярии.

Баур вспомнил этого скромного связиста, сутками несменяемого в фюрербункере, валившегося от усталости, но всегда приветливого и отзывчивого на шутки. В последние дни рейха к нему заходили все обитатели подземелья узнать последние новости с фронта, сплетни и слухи, расползавшиеся по еще уцелевшим телефонным кабелям. От него Баур получал информацию с западных аэродромов, куда из Берлина перегонялись тяжело груженные документами, картинами, драгоценностями, дорогой мебелью самолеты его особой правительственной эскадрильи.

— Приветствую вас, Миш. Присаживайтесь. Бергмюллер небось проболтался?

— Никак нет, господин группенфюрер. Бергмюллер тут ни при чем. — Миш присел на краешек кровати и поправил одеяло. — Я немного знаю русский. Краем уха слушаю, о чем говорит персонал и охрана. Узнал кое о ком из наших, находящихся здесь, в госпитале. Вот про вас услышал и осмелился навестить.

— Как в плен попали, Миш? Куда ранены?

— Уходил я из бункера, господин группенфюрер, в составе сводного взвода, прикрывавшего отход вашей группы. Перед отправкой господин группенфюрер Раттенхубер построил нас и предупредил: вы, мол, выполняете особо важное задание, отвечаете за жизнь господ лехляйтера и рейхсминистра Бормана, группенфюреров СС Мюллера и Баура. Ну, мы, ясное дело, и прикрывали вас, как могли. Но на Цигельштрассе нас отрезали русские танки и пехота. Думаю, от взвода мало кто остался в живых. Ранило меня осколком танкового снаряда. Задело ухо и бровь, содрало кожу на щеке. Жить можно. — Миш улыбнулся.

Баур, с нескрываемым интересом выслушав рассказ телефониста, спросил:

— Про кого еще слышали здесь, в госпитале? Что-нибудь известно о Бормане, Мюллере, Раттенхубере?

— Раттенхубер, — Миш перешел почти на шепот, — со слов русских, тоже ранен, но, говорят, его самолетом отправили в Москву. О Бормане и Мюллере противоречивые сведения. Некоторые наши и русские говорят, сбежали они, вырвались из Берлина, значит. И что их даже американцы с англичанами не схватили.

Баур не слышал последней фразы. Он вспоминал ту страшную ночь прорыва второго мая. Он хорошо видел бежавших перед ним Бормана и Мюллера неподалеку от железнодорожной станции Лертер, взрыв русской мины, выпущенной тяжелым минометом и поднявшей столб огня и дыма, скрывший бежавших впереди. Он был абсолютно уверен в гибели своих коллег. От осколков 120-миллиметровой мины, разлетавшихся в радиусе ста метров, на открытой местности спастись невозможно.

Миш продолжал:

— Другие утверждают, что оба погибли, что сами видели, как русские хоронили их останки в общей могиле у железнодорожного полотна вместе с десятками трупов наших солдат. Одеты ведь они были в десантный камуфляж, как и мы все, как простые солдаты. Даже и не знаю, господин группенфюрер, кому верить.

— Они погибли, Миш.

— Откуда вам это известно? Прошу меня простить, господин группенфюрер.

— Я видел своими глазами, как их убило осколками русской мины. Можете всем нашим об этом сказать. Никому не позволяйте спекулировать фактом их спасения. Они погибли, Миш. Кого вы еще видели в госпитале и о ком что-нибудь слышали?

Миш потер ладонью лоб и поднял вверх указательный палец:

— Вот, вспомнил. Один русский капитан говорил другому офицеру, чина которого, простите, не рассмотрел, что в госпиталь поступили контуженный или раненый штурмбаннфюрер Гюнше и…

— Какой Гюнше, Отто, адъютант фюрера? — прервал его Баур.

— Похоже, он самый, господин группенфюрер. А еще они говорили о бригаденфюрере Монке и генерале артиллерии Вейдлинге. Но я