Ян Флеминг - На тайной службе Ее Величества. Живешь лишь дважды. Человек с золотым пистолетом Страница 60

— Да, сэр… Нет, сэр. Это его секретарь.

Она посмотрела на часы, ожидая худшего.

— Это так неожиданно, сэр. Он будет через несколько минут. Попросить его позвонить вам, сэр? Да, сэр.

Она положила трубку. Пальцы дрожали.

— Черт побери! Где его носит? Джеймс, ну поторопись, пожалуйста, — сказала она. Печально вернулась в приемную и села за машинку. Невидящими глазами посмотрела на нее и сосредоточила все свои телепатические способности: «Джеймс, Джеймс! М. ищет тебя! Ты ему нужен!».

«Синхрофон!» — внезапно мелькнуло в голове. Только бы он не забыл. Она быстро зашла в его кабинет, рывком открыла правый ящик стола. Нет! Маленький пластиковый приемник, по которому его могли бы вызвать с центрального пульта, был тут. Все старшие офицеры штаб-квартиры должны были брать эту штуковину с собой, покидая здание. Но уже столько времени ему было на все наплевать. Она выхватила приборчик из ящика и швырнула на стол. «Черт бы тебя побрал!» — выкрикнула она и понуро пошла к себе.

Состояние здоровья, погода, чудеса природы — все это лет до сорока не слишком занимает нормального человека. Лишь ближе к среднему возрасту они перестают быть фоном для вещей более интересных. До недавнего времени именно так относился к ним и Джеймс Бонд. Хорошее здоровье, не считая кое-каких случайностей, после которых приходилось заштопывать дыры, и которые он воспринимал, как падение в детстве с дерева, было его естественным состоянием.

Погода? Единственная проблема — взять плащ или опустить верх на «бентли».

В птичках, пчелках и цветочках его интересовало лишь, кусаются ли они, или жалят, и хорошо или плохо пахнут. Но сегодня в последний день августа, ровно восемь месяцев спустя после гибели Трейси, он сидел в Риджентс-парке, и мысли его были заняты именно этими тремя вещами. Первым делом — здоровье. Чувствовал он себя паршиво, и знал, что так же и выглядит. Уже несколько месяцев, тайком, он обходил лучших частных врачей Лондона, обращался к узким специалистам и терапевтам-всезнайкам, каким-то шарлатанам, даже к гипнотизеру. Он объяснял: «Состояние жуткое. Сплю плохо. Практически ничего не ем. Слишком много пью. Работа не ладится. Разваливаюсь на куски. Помогите». И каждый измерял ему кровяное давление, делал анализ мочи, прослушивал сердце и легкие, задавал вопросы, на которые он честно отвечал. После всего ему сообщали, что у него в общем-то все в порядке. Он платил свои пять гиней и со свежей пачкой рецептов отправлялся в ближайшую аптеку — за транквилизаторами, снотворным, тонизирующим.

И вот только что он послал к черту последнюю свою надежду — гипнотизера, посоветовавшего ему для восстановления мужества трахнуть какую-нибудь бабу.

Можно подумать, что он не пытался! И предлагавших ему это на чердаке. И просивших свозить их в Париж. И спрашивавших безразлично: «Теперь получше, милок?»

Гипнотизер был неплохой парень. Наводил тоску рассказами о том, как лихо сводит бородавки, и как за ним охотилась Британская медицинская ассоциация, но, в конце концов. Бонду надоело сидеть в кресле, слушая тихий монотонный голос, и, по приказу, расслабляться, уставившись на голую лампочку под потолком.

Он плюнул на курс стоимостью в пятьдесят гиней и сидел сейчас в тихом садике. Пора было возвращаться в контору — всего десять минут ходу через парк.

Бонд посмотрел на часы. Начало четвертого, опоздал уже на полчаса. Провались все пропадом! Господи, ну и жара. Он вытер лоб ладонью, а ладонь о брюки. Он никогда так не потел. Климат меняется. Атомные бомбы… что бы там умники ни говорили.

Хорошо бы сейчас очутиться где-нибудь на юге Франции. Где можно купаться, когда захочешь. Но в отпуске он уже был. Что за дерьмовый месяц он провел после гибели Трейси. Затем — Ямайка. Тоже не сахар. К черту! Какое там еще море. И здесь хорошо. Прекрасные розы. Запах приятный, и вообще, хорошо сидеть здесь, прислушиваясь к шуму улицы. Шмели гудят. Так и вьются над цветами. Книжка о них есть какого-то бельгийца, Меттерниха, или как его там. У него что-то и о муравьях есть. Вот это жизнь. Никаких проблем. Просто живут и умирают. Делают то, для чего они предназначены, и с копыт. Вот только куда трупы исчезают? А муравьи? Тысячи, миллионы их должны умирать каждый день. Может, их другие лопают? Господи! Надо идти на работу, а то Мери привяжется. Все-таки она молодец. И правильно она его пилит. Но его проблемы ей не понять. Хотя, какие проблемы? Ладно. Ни к чему все это. Бонд поднялся, подошел поближе и взглянул на табличку перед розами, которыми он только что любовался: ярко-красные назывались «Супер Стар», белые «Айсберг». И со всей этой мешаниной из мыслей о собственном здоровье, жаре, и пчелиных трупах Бонд зашагал потихоньку к высокому серому зданию, верхние этажи которого высились над деревьями. Три тридцать. Всего два часа до следующей выпивки!

Лифтер, положив обрубок правой руки на рычаг управления, сказал:

— Ваша секретарша что-то паникует, сэр. Всюду вас ищет.

— Спасибо, сержант.

То же самое ему сообщили, когда он вышел на шестом этаже и показал свой пропуск дежурному. Не торопясь, он пошел по тихому коридору, в конце которого на двери висела табличка с двумя нолями. За ней была другая дверь, с табличкой 007.

Он вошел и закрыл за собой дверь. Мери Гуднайт взглянула на него и спокойно сказала:

— Вас ищет М. Он звонил полчаса назад.

— Какой еще М.?

Мери вскочила, глаза ее сверкнули:

— Ради Бога, Джеймс, хватит дурака валять! Поправьте галстук.

Она подошла к нему, поправила ему галстук:

— И причешитесь. Вот моя расческа.

Бонд рассеянно причесался.

— Хорошая ты девочка, Гуднайт.

Он приподнял ее подбородок:

— А как насчет бритвы? На эшафоте нужно держать марку.

— Пожалуйста, Джеймс.

Ее глаза посветлели.

— Отправляйтесь к нему. Он так давно не вызывал вас. Должно быть, что-нибудь важное.

Она отчаянно пыталась скрыть дрожь в голосе.

— Начинать новую жизнь всегда интересно. Кто это здесь боится Большого Страшного М.? Будешь помогать мне в курятнике на ферме?

Она отвернулась и закрыла лицо руками. Он легонько похлопал ее по плечу и, зайдя в свой кабинет, поднял трубку красного телефона:

— Это 007, сэр. Извините, сэр. Пришлось зайти к дантисту. Я знаю, сэр. Извините. Я забыл его в столе. Так точно, сэр.

Он медленно положил трубку, бросил прощальный взгляд на кабинет и со смирением человека, получившего приговор, отправился в лифте наверх.

Мисс Манипенни посмотрела на него с плохо скрываемой неприязнью: — Можете войти.

Бонд расправил плечи и взглянул на дверь, за которой так часто решалась его судьба. Нерешительно, словно боясь, что его ударит током, взялся за ручку, вошел и закрыл дверь за собой.

3. Невыполнимое задание

М., в своем синем, с квадратными плечами, костюме, стоял, сгорбившись, у большого, выходящего в парк, окна. Не оглядываясь, он бросил:

— Садитесь! — Ни имени, ни номера!

Бонд уселся на свое обычное место у стола напротив кресла М. Он заметил, что на покрытом красной кожей столе не было досье. И корзинки для «входящих» и «исходящих» были пусты.

Внезапно он почувствовал себя действительно паршиво — и из-за того, что позволил М. разочароваться в себе, из-за того, что разочаровался в «Службе», и из-за того, что позволил себе опуститься. Этот пустой стол, пустое кресло — были окончательным приговором. Для тебя ничего нет, казалось, говорили они. Ты нам больше не нужен. Извини. Ты хороший парень, но так уж получилось.

М. подошел, тяжело опустился в кресло и посмотрел на Бонда. Изрезанное морщинами лицо моряка было бесстрастно, неподвижностью своей напоминая блестящую синюю кожу кресла.

— Вы знаете, зачем я вас вызвал?

— Догадываюсь, сэр. Я готов подать в отставку.

М. разозлился:

— Это вы о чем? Думаете, виноваты, что отдел 00 простаивает? Просто нет работы. И раньше такое случалось, целыми месяцами.

— Я же завалил два последних задания. Медики тоже недовольны.

— Ерунда. С вами все в порядке. Просто не везло. И на то были причины. Всякий может наделать ошибок. Но бездельников я содержать не могу. Перевожу вас из отдела 00.

Повеселевший было Бонд опять нахмурился. Старик пытается подстелить соломки.

— В этом случае, сэр, позвольте мне подать рапорт об отставке. Я слишком долго работал в 00. Боюсь, штабная работа не для меня. Не интересуюсь и не разбираюсь.

И тут М. выкинул фокус, никогда прежде Бондом невиданный. Он поднял правый кулак и изо всей силы треснул им по столу.

— С кем это ты разговариваешь? Что ты здесь выпендриваешься? Бог мой! Я предлагаю тебе повышение и ответственнейшее задание, а ты болтаешь об отставке! Сопляк безмозглый!

Бонд был ошеломлен. И взволнован. Какого черта? Он пробормотал: — Извините, сэр. Боюсь, я несколько распустился в последнее время.