Роберт Ладлэм - Тайна личности Борна Страница 66

— Сказки. — Голос старика окреп. — Из этого вы бы не смогли ничего почерпнуть.

— Скажем так: было довольно странно, что вы не проронили ни слова. Кто из сидевших за столом знал про «Медузу» больше вашего? Но вы не произнесли ни звука, и это заставило меня задуматься. Я стал настойчиво возражать против чрезмерного внимания к этому убийце, Каину. И вы, Дэвид, не выдержали. Вам надо было привести убедительный довод, чтобы иметь возможность продолжать поиски Каина. Вы подсунули Карлоса.

— Я не хитрил, — перебил его Эббот.

— Конечно. Вы знали, когда это использовать, я знал, когда обнаружить. Хитроумная выдумка. Змея с головы «Медузы», которой надлежит выполнить свою мифическую функцию. Претендент выскакивает на чемпионский ринг, чтобы выманить чемпиона из его угла.

— Это была здравая идея, с самого начала.

— Очень может быть. Я уже сказал, что придумано хитро, вплоть до каждого шага, предпринятого вашими собственными людьми против Каина. Кто лучше передаст эти ходы Каину, как не человек из Комитета сорока, к которому приходят отчеты о каждом совещании по тайным операциям? Вы всех нас использовали!

Монах кивнул:

— Хорошо. Вы до некоторой степени правы, тут было известное злоупотребление, по моему мнению, вполне оправданное, но это совсем не то, что вы думаете. Существует система контроля, постоянно существует, иначе я не работаю. В «Тредстоун» входит несколько самых приближенных к правительству людей. От армейской Джи-два до сената, от ЦРУ до морской разведки, а теперь, откровенно говоря, и Белого дома. Будь там какое-нибудь настоящее злоупотребление, любой из них без колебаний остановил бы операцию. Ни один из них не счел нужным это сделать, и я прошу вас не делать этого.

— Стану ли я участником «Тредстоун»?

— Теперь вы уже его участник.

— Понятно. Что произошло? Где Борн?

— Дай Бог нам это узнать. Мы даже не уверены, что это Борн.

— Не уверены в чем?

— Понятно. Что произошло? Где Борн?

— Дай Бог нам это узнать. Мы даже не уверены, что это Борн.

— Не уверены в чем?

Европеец щелкнул выключателем на приборной доске:

— Вот. Это нам и надо было узнать. — Он повернулся к сидящему рядом шоферу. — Теперь живо. Ступай к крыльцу. Помни, если кто-нибудь из них будет выходить, то в твоем распоряжении ровно три секунды, прежде чем дверь закроется. Действуй быстро.

Человек в униформе вышел из машины первым. В одном из соседних особняков пожилая пара из окна прощалась со своими гостями. Шофер замедлил шаг, достал из кармана сигарету и остановился, чтобы зажечь ее. Теперь он был скучающим водителем, который коротает время утомительного дежурства. Европеец осмотрелся, расстегнул плащ и вынул длинный, узкий револьвер, ствол которого был наращен глушителем. Снял оружие с предохранителя, вернул в кобуру, вышел из машины и направился через улицу к лимузину. Зеркала были завернуты так, что, оставаясь вне поля зрения, можно было приблизиться незаметно для сидящих в машине. Европеец чуть помешкал у багажника, метнулся к правой передней двери и распахнул ее, держа оружие над спинкой сиденья.

Альфред Джиллет задохнулся от неожиданности, его левая рука потянулась к ручке двери. Европеец щелкнул кнопкой, запирающей все четыре замка, Дэвид Эббот не шевельнулся, глядя на пришельца.

— Добрый вечер, Монах, — сказал европеец. — Один человек, который, как мне рассказывали, нередко облачается в монашескую рясу, поздравляет вас. Не только с Каином, но и с вашим домашним персоналом в «Тредстоун». С Яхтсменом, например. Некогда великолепным агентом.

Джиллет наконец обрел дар речи, не то зашипев, не то завопив:

— Что такое? Кто вы?

— Бросьте, дружище. Нет надобности, — сказал человек с револьвером. — По выражению лица мистера Эббота я могу понять, что его первоначальные сомнения на ваш счет оказались верными. Надо всегда верить своим первым побуждениям, не так ли, Монах? Конечно, вы были правы. Мы нашли еще одного недовольного: ваша система производит их с угрожающей быстротой. Он действительно выдал нам досье на «Медузу», и они действительно вывели нас на Борна.

— Что вы делаете? — вскричал Джиллет. — Что вы говорите!

— Вы зануда, Альфред. Но вы всегда были частью «превосходного персонала». Жаль только, что вы не знали, какого персонала держаться. Такие, как вы, никогда этого не знают.

— Вы!.. — Джиллет приподнялся над креслом с искаженным лицом.

Европеец выстрелил, вырвавшийся из ствола кашель отозвался коротким эхом в мягком салоне лимузина. Чиновник осел, тело его свалилось на пол у самой двери, совиные глаза остались широко раскрытыми.

— Не думаю, что вы о нем скорбите, — сказал европеец.

— Нет, — ответил Монах.

— Вы знаете, ведь это Борн. Каин оказался перевертышем. Он опять всплыл. Долгое молчание окончилось. Змея с головы «Медузы» решила нанести свой удар. А возможно, его купили. Такое ведь тоже вероятно, вы согласны? Карлос покупает многих. Например, один из них теперь у вас под ногами.

— От меня вы ничего не узнаете. И не пытайтесь.

— А нечего и узнавать. Мы и так все знаем. Дельта, Чарли… Каин. Но имена теперь не имеют значения, собственно, никогда не имели. Остается сделать одно, замкнуть блокаду — убрать Монаха, который принимает решения. Вас. Борн в ловушке. С ним покончено.

— Не я один принимаю решения. Он до них доберется.

— Если ему это удастся, они убьют его, едва увидят. Нет существа презреннее, чем человек-перевертыш, но чтобы признать его таковым, сначала нужны неопровержимые доказательства того, что он был вашим. У Карлоса они есть, он был вашим, его происхождение — самое примечательное из всего, что есть в досье «Медузы».

Старик нахмурился. Он боялся, но не за свою жизнь, а за что-то бесконечно более важное.

— Вы не в своем уме. Доказательств не существует.

— Там было одно упущение, ваше упущение. Карлос скрупулезен, его щупальца дотягиваются до самых укромных местечек. Вам был нужен человек из «Медузы», человек, который существовал и пропал. Вы выбрали человека по имени Борн потому, что обстоятельства его исчезновения были изъяты, вымараны из всех существующих документов — так вы полагали. Но вы не приняли во внимание просочившихся в «Медузу» агентов Ханоя: такие сведения существуют. 25 марта 1968 года Джейсон Борн был казнен офицером американской разведки в джунглях Тамкуана.

Монах подался вперед, ему осталось только одно — последний жест, последний вызов. Европеец выстрелил.

Дверь особняка открылась. Шофер, стоявший в тени крыльца, улыбнулся. Помощника из Белого дома провожал старик, живший в «Тредстоун», тот, которого называли Яхтсменом. Убийца понял, что можно не беспокоиться. Трехсекундное ограничение снято.

— Спасибо, что к нам заглянули, — сказал Яхтсмен, пожимая гостю руку.

— Благодарю вас, сэр.

Это были их последние слова. Шофер прицелился из-за кирпичной ограды и дважды нажал на спуск, приглушенный звук был почти неразличим на фоне миллиардов отдаленных городских шумов. Яхтсмен упал навзничь. Помощник из Белого дома оседал, схватившись рукой за грудь. Шофер обежал кирпичное ограждение, взбежал по ступеням и подхватил грузно свалившееся тело Стивенса. Поднял и закинул в прихожую рядом с Яхтсменом. Потом оглядел изнутри тяжелую стальную панель двери. Он знал, что искать, и нашел. Вдоль верхней перекладины проходил, исчезая в стене, толстый кабель, выкрашенный под цвет дверной коробки. Придержав дверь, шофер поднял револьвер и выстрелил в кабель. За звуком выстрела последовала вспышка короткого замыкания. Камеры безопасности вырубились, все экраны погасли.

Он открыл дверь, чтобы подать сигнал. В этом не было необходимости: европеец быстро пересекал тихую улицу. В считанные секунды он преодолел ступени и, вбежав в дом, оглядел прихожую и коридор — дверь в конце коридора. Вдвоем они сняли с пола прихожей ковер. Европеец просунул его между дверью и косяком, оставив небольшой зазор. Страховочные засовы не сдвинулись. Дублирующие сигналы тревоги включиться не могли.

Они стояли молча, готовые к немедленному действию. Оба знали, что если их ждали неожиданности, то в ближайшее время. О них возвестил звук открывшейся наверху двери, вслед за которым с лестничной площадки послышался голос, явно принадлежащий образованной женщине:

— Дорогой! Я только что заметила, что эта чертова камера погасла. Пожалуйста, проверь, в чем дело. — Последовала пауза, потом вновь тот же голос: — Впрочем, почему бы не сказать Дэвиду? — Вновь пауза и снова голос: — Не беспокой Иезуита, дорогой. Скажи Дэвиду!

Шаги. Тишина. Шорох одежды. Европеец следил за лестницей. Свет потух. Дэвид. Иезуит… Монах!

— Займись этой! — крикнул он шоферу, резко повернувшись и махнув пистолетом в сторону двери в конце коридора.