Владимир Зырянцев - Мата Хари. Пуля для обнаженной Страница 7

Увы, огонь их с Рудольфом любви горел не слишком долго. Трудно сказать, что послужило тому причиной, но как-то все разладилось. Внезапно выяснилось, что Рудольф совсем не так предан своей молодой жене, как ей казалось, что у него есть еще женщины – и здесь, в Джакарте, и в Сурабае, и в Маниле, и где-то еще. Женщины – и джин. Алкоголь тянул к себе капитана Маклеода так же сильно, как женщины. Все чаще он выходил в рейс смертельно пьяным и не просыхал во время плавания. Это не понравилось начальству, и капитанская карьера Рудольфа Маклеода села на мель. Его перестали посылать в дальние, ответственные рейсы, и пришлось капитану Маклеоду ограничиться каботажным плаванием в водах Яванского и Южно-Китайского морей. Это его страшно злило, и он пил еще больше.

Во всех своих бедах Рудольф Маклеод обвинял свою жену. Она никак не могла понять, как связан его алкоголизм, его мореходные ошибки с ней. Но Рудольф с пьяным упорством настаивал – это она, Маргарет, во всем виновата. Он стал обвинять ее в своих собственных грехах, то есть в изменах. Это было так несправедливо! Ведь вначале, в те первые месяцы, она не была грешна ни в чем, буквально ни в чем! Нет, она, конечно, замечала молодых красивых офицеров, иногда даже кокетничала с ними, но кто же этого не делает? Поэтому, впервые услышав эти обвинения, она бурно зарыдала! Месяц плакала, другой… А потом перестала. Маргарет решила, что должна отплатить мужу той же монетой. Нет, она не стала пить – алкоголь ее никогда особо не волновал. Она нашла себе другого мужчину, более достойного, чем Рудольф, – капитана Йохана ван Редеса. Сначала просто ходила к нему на свидания, а когда Рудольф устроил особенно безобразную сцену, ушла к нему и стала жить с ним, как с мужем.

О, как разозлился Рудольф! Пробовал драться с Редесом, даже вел речь о дуэли. Однако Йохан был моложе и сильнее его, и отбить жену силой у Маклеода не получилось. И тут выяснилось, что Рудольф все-таки привязан к своей Маргарет, тоскует без нее. Он начал уговаривать ее вернуться, обещал бросить разгульную жизнь, взяться за ум… В конце концов, она дала себя уговорить. Дала, потому что понимала, как шатко ее новое положение. Стоит Йохану охладеть к ней – и куда деваться в таком случае? Одной, без мужчины, белой женщине на Яве оставаться невозможно.

Они снова стали жить вместе. Рудольф держал себя в руках, и какое-то время казалось, что прежнее счастье вернется в их дом. Во всяком случае, появился его вестник – ребенок, их сын. Норман! Как она его любила, как нянчилась с крохотным пищащим кулечком! А спустя год она вновь родила, на этот раз девочку, Жанну. Да, в это трудно поверить, но у нее, прославленной танцовщицы и разбивательницы сердец Маты Хари, были дети.

Принято считать, что дети приносят радость. Особенно если ты живешь в достатке и можешь себе позволить держать слуг и няню. Они с Рудольфом могли это позволить; в их доме было много слуг, и няня, и повар. Но как раз эта прислуга принесла им страшное горе. Рудольф рассердился на повара и выгнал его. Тогда этот негодяй подговорил свою жену, которая осталась в доме няней, дать детям отравленную пищу. Оба ребенка мучились. Норман умер, а Жанна сумела выжить.

Какое это было горе для нее! А тут еще Рудольф решил утолить свое горе обычным способом и снова стал пить. Она, наверное, умерла бы от страданий, если бы не нашла себе утешения. Нет, не в объятиях Йохана. Она нашла его в танцах.

Она не лгала, когда говорила, что научилась танцевать на Востоке. Просто чуть-чуть приукрасила правду, рассказывая про посещение «яванских древних храмов», где какие-то жрецы учили ее священным ритуальным пляскам. Не было никаких жрецов и никаких храмов. На Яве укрепляли свою власть мусульмане, оттесняя прежние обычаи, связанные с буддизмом и индуизмом. Эта культура уходила, но еще оставалась. И Маргарет ходила в местный танцевальный кружок и прекрасно себя чувствовала среди музыкальных малайцев. Учителя-малайцы и научили ее тем экзотическим для Европы движениям, которые так восхищали парижскую публику. С каждым разом у нее получалось все лучше и лучше.

Там, в танцевальном кружке, беседуя с другими ученицами-малайками, она и придумала свой артистический псевдоним. Мата Хари… По-малайски это значит «глаз света», то есть попросту Солнце. То есть она, Маргарет, стала солнцем. Ей сразу понравилось это имя, и она стала употреблять его все чаще. А еще она поняла, что ее танцы нравятся людям. Что-то было в ней, какая-то природная грация, очарование, которое заставляло зрителей смотреть на нее, не отрывая глаз. Правда, пока этих зрителей было мало, всего лишь ее напарницы по танцевальному кружку, их братья и отцы, провожавшие девушек на занятия. Эти люди ничего не платили за то, что смотрели на танцы Маргарет. Но ведь в другом месте, где-нибудь в Европе, могли и платить… Она все чаще стала подумывать об артистической карьере.

А Рудольф смеялся над ней! Издевался над ее желанием танцевать, изучать восточные обычаи, одеваться в малайскую одежду. Рассказывал всем знакомым, что у нее плоскостопие, что она и ходить-то толком не умеет, не то что выступать на сцене. Он никак не мог смириться с тем, что у его юной жены появилась в жизни какая-то перспектива, что она более не находится всецело в его власти. Он был самым настоящим деспотом, Рудольф. Сейчас, вспоминая те дни, Маргарет приходила к выводу, что если бы он не был труслив, то, наверное, убил бы ее. Убил бы в тот день, когда она заявила, что хочет уйти. Не к Йохану (капитан Ван Редес к тому времени сменил место службы и уехал с Явы), а вообще уйти. Развестись. Это произошло спустя два года после трагедии с детьми. Рудольф устроил страшный скандал, бил посуду – прямо как баба! Потом была еще целая череда скандалов, она уходила жить в гостиницу… Но, в конце концов, Маклеод смирился с желанием жены. В 1903 году они вернулись в Голландию и сразу же начали бракоразводный процесс. Правда, напоследок ее деспот-муж сумел причинить ей еще одно горе: он смог-таки убедить судей в том, что его юная жена – существо ветреное и изменяла ему, и добился, чтобы право воспитывать их дочь, Жанну, отдали ему. С тех пор Маргарет видела свою дочь всего один раз. И сейчас не знала, где она.

Хотя, с другой стороны… Следует признаться: девочка бы сильно ее обременила. Ну, какая из нее няня, какая воспитательница? При ее артистической жизни, полной постоянных разъездов, встреч с разными людьми, где бы она нашла время и силы, чтобы воспитывать дочь? Но тогда, в Амстердаме, узнав о решении суда, она чувствовала себя обделенной и очень, очень несчастной.

А потом… Потом она сбросила с себя прежнюю жизнь, словно ветхую одежду, и шагнула в новую, сверкающую и манящую. Маргарет поехала в Париж… О, как он ее очаровал, этот город! Очаровал и поразил. Она сразу поняла, что именно здесь добьется успеха. Здесь, и нигде больше.

Правда, поначалу она выбрала неправильное место, почему-то вообразив, что ее восточные одежды (а она вывезла с Явы целый ворох малайских нарядов и тканей) лучше всего будут смотреться в цирке. К тому же она на Яве брала уроки верховой езды, много ездила верхом, и ей это занятие нравилось. Вот она и решила стать цирковой наездницей. Выбрала себе псевдоним «леди Греша» и вышла на арену.

Больше года она этим занималась. Какие-то деньги зарабатывала, на жизнь хватало. Но это было не то, совсем не то! И она приняла решение – будет танцевать. К тому времени у нее уже было много друзей в Париже. Один из них свел Маргарет с русской певицей Киреевской. Та уже имела известность, у нее был собственный салон. И она предложила Маргарет выступить в этом салоне.

Дебют новой танцовщицы состоялся в январе 1905 года и прошел с необычайным, потрясающим успехом! Ей аплодировали, ее вызывали, сцена была засыпана цветами… А потом она познакомилась с мсье Гимэ, и состоялся тот знаменитый вечер в его особняке, превращенном в музей, с которого началась ее всемирная слава…

Да, слава… Маргарет получила от публики все, о чем только может мечтать артист. Ее обожали, ее засыпали подарками, зрители были готовы платить за каждый миг ее пребывания на сцене… Она выступала в самых знаменитых театрах… Отчего же она променяла весь этот успех на карьеру шпионки, которая в любой момент могла закончиться тюрьмой и эшафотом? Ведь не так уж она любила деньги, и не такие большие деньги обещали ей германские вербовщики! И не одна любовь к Вернеру фон Мирбаху привела ее на этот путь. О любви к Германии и говорить нечего – она никогда не испытывала к этой стране никаких чувств. Так что же стало причиной? Неужели ей так нравилась опасность?

Она задумалась. Да, пожалуй. Риск всегда был ей по душе. На Яве она любила, катаясь верхом, проехать прямо под носом у слона. Хотя ее предупреждали, что делать этого нельзя, животное может разозлиться и погнаться за лошадью. Вот и здесь Маргарет решила подразнить «французского слона»…

Но нет, пожалуй, основная причина в другом. В молодости она всегда была человеком незначительным. И муж постоянно внушал своей молодой жене, что она никто и ничто, полный ноль. Поэтому ей страстно хотелось стать кем-то, с кем считаются. Танцы были, конечно, важны, но не настолько. А вот разведка… Как обхаживали ее все эти немецкие полковники, и во Франкфурте, и в Кёльне! Да, эту историю ей приятно вспоминать, не то что годы, проведенные с Рудольфом! Она налила себе еще шампанского, закурила и снова погрузилась в воспоминания…