Роберт Ладлэм - Директива Джэнсона Страница 8

— Я не ставлю под сомнение вашу безграничную преданность своему шефу, — холодно заметил Джэнсон. — Люди, работающие на Новака... этим славятся.

В дальнем конце салона сотрудники Марты сосредоточенно изучали карты и чертежи. Что происходит? Джэнсон ощутил нарастающее беспокойство.

— Мне прекрасно понятно все, что вы сказали, а также то, о чем вы из вежливости предпочли умолчать. Знаю, что таких людей, как я, обычно считают ослепленными фанатиками. Пожалуйста, поверьте, у нас нет иллюзий — я имею в виду не только себя, но и своих помощников. Петер Новак — всего лишь смертный. Как говорите вы, американцы, он пытается засунуть обе ноги в одну штанину. И мы сознаем это лучше кого бы то ни было. Это не религия. Но это призвание. Представьте себе, что самый богатый человек из тех, с кем вам довелось встречаться, при этом также самый умный и самый добрый.Если хотите понять, почему Петер окружен таким количеством беззаветно преданных людей, знайте, что он все принимает близко к сердцу. Настолько близко, насколько это в человеческих возможностях. Говоря по-простому, ему не наплевать на то, что происходит вокруг. Петер хочет, чтобы мир стал лучше, по сравнению с тем, каким он его нашел. Если хотите, можете называть это тщеславием; в любом случае, тщеславие такого рода человечеству только на пользу. Как и прозорливость Петера.

— Комитет по Нобелевским премиям назвал его «провидцем».

—Я решительно возражаю против такого определения. В наше время оно превратилось в обесцененную монету. Журнал «Форчун»[5] разбрасывается им направо и налево, применяя то к какому-нибудь титановому королю, то к директору компании по производству прохладительных напитков. Но Петер Новак действительно «увидел» необходимость создания Фонда Свободы — он, и никто другой. Он поверил в направляемую демократию тогда, когда эта мысль еще считалась несбыточной мечтой. Он верил, что цивилизованное общество может быть заново отстроено в тех местах земного шара, где его разрушили до основания тоталитарные режимы и вооруженные конфликты. Когда Петер Новак пятнадцать лет назад впервые рассказывал о своей мечте, над ним смеялись. Кто смеется над ним теперь? Никто не хотел ему помогать, ни Соединенные Штаты, ни ООН — но это не имело значения. Он в одиночку изменил мир.

—Это бесспорно, — спокойным тоном подтвердил Джэнсон.

— Аналитики вашего государственного департамента составляли бесконечные отчеты об «извечных этнических распрях», о конфликтах и пограничных спорах, не поддающихся решению, и делали выводы, что лучше и не пробовать их решить. Но онтем не менее пытался. И время от времени ему удавалось добиться успеха. Петер принес мир на земли, где его на человеческой памяти не было ни одной минуты.

Поперхнувшись, Марта Ланг умолкла.

Было очевидно, она не привыкла к подобному проявлению чувств, и Джэнсон, проявив такт, заговорил, давая ей возможность прийти в себя.

— Я буду последним человеком на свете, кто станет оспаривать ваши слова. Ваш шеф добивается мира исключительно ради мира, демократии ради демократии. Все это верно. Но также не надо забывать, что его личное состояние сопоставимо с валовым национальным доходом многих из тех стран, с которыми он имеет дело.

Ланг кивнула.

— Джордж Оруэлл сказал, что к святым надо подходить с позиции презумпции виновности: они должны сами доказывать свою невиновность. Новак раз за разом доказывал, кто он есть на самом деле. Человек на все обстоятельства, человек для всех людей. Сейчас уже трудно представить наш мир без него.

Она подняла взгляд, и Джэнсон увидел, что ее глаза красны от слез.

— Объясните мне, — сказал он, — почему я здесь? Где Петер Новак?

Марта Ланг набрала полную грудь воздуха — словно то, что она собиралась сказать, должно было причинить ей физическую боль.

— Его захватили в плен кагамские повстанцы. Мы хотим, чтобы вы его освободили. Кажется, на вашем жаргоне это называется «скрытным просачиванием». В противном случае Петер Новак умрет там, где он сейчас находится. На Ануре.

На Ануре.В плену у Фронта освобождения Кагамы. Еще одна причина — несомненно, главная, — почему для решения этой задачи пригласили именно Джэнсона. Анура. Место, которое он вспоминает почти каждый день в течение последних пяти лет. Место, ставшее для него адом.

— Похоже, я начинаю понимать, — промолвил Джэнсон, чувствуя, что у него пересохло во рту.

— Несколько дней назад Петер Новак прибыл на остров, чтобы попытаться заключить перемирие между повстанцами и правительством. Первые результаты были обнадеживающими. Представители ФОКа заявили, что считают Петера Новака честным посредником, и согласились на переговоры в провинции Кенна. Делегация повстанцев приняла многое из того, что до этого категорически отвергалось. Установление прочного мира на Ануре, конец царства насилия — думаю, вы сознаете, насколько это важно.

Джэнсон промолчал, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.

Их дом, предоставленный американским посольством, находился в Коричных садах, тихом районе столичного города Кали-го; здесь еще повсюду сохранились группы деревьев, оставшихся от лесов, которыми некогда был покрыт весь остров. Утренний ветерок шуршал листьями и доносил пение птиц. Однако Джэнсона разбудило негромкое покашливание, раздавшееся в ванной, а затем звуки льющейся из крана воды. Хелен вышла из ванной, яростно чистя зубы. «Быть может, тебе сегодня лучше не ходить на работу?» — сонным голосом предложил он. Хелен покачала головой. "Дорогой, это не зря называется «утренним недомоганием», — с улыбкой ответила она.— Оно бесследно исчезает, подобно утренней росе". Хелен начала одеваться, собираясь на работу в посольство. Когда она улыбалась, улыбалось все ее лицо: рот, щеки, глаза — в особенности глаза... В памяти Джэнсона пронеслись образы: Хелен выбирает одежду, чтобы отправиться на работу, где ей предстояло корректировать отчеты государственного департамента. Голубая льняная юбка. Белая шелковая блузка. Хелен открывает настежь окна, приглашая в спальню утренний воздух тропиков, наполненный ароматом корицы, манго и красного жасмина. Ее лучезарное лицо, вздернутый носик, прозрачные голубые глаза. Когда ночи в Калиго стояли жаркие и душные, Хелен остужала его горячее тело. Какой мозолистой и жесткой казалась его огрубевшая шкура в сравнении с нежным атласом ее кожи!.. «Дорогая, устрой себе сегодня выходной», — сказал он ей, а она ответила: «Милый, лучше этого не делать. Или меня хватятся, или моего отсутствия никто не заметит; и в том и в другом нет ничего хорошего». Поцеловав его в лоб, Хелен ушла. Если бы тогда она осталась с ним.

Если бы...

Общественная деятельность, личная жизнь — самое кровавое пересечение.

Анура, остров в Индийском океане площадью со штат Западная Вирджиния и с населением двенадцать миллионов человек, благословенный уголок земли с природой редкой красоты и богатым культурным наследием. Джэнсон был направлен туда на полтора года с задачей руководить подразделением, занимающимся сбором разведывательных данных. Ему предстояло составить независимую оценку постоянно меняющейся политической ситуации на острове и помочь проследить, какие внешние силы способствуют разжиганию напряженности. Ибо в течение последних полутора десятилетий рай на Ануре был взорван одной из самых жестоких террористических организаций в мире — Фронтом освобождения Кагамы. Тысячи молодых людей, одурманенных человеком, которого все зовут Халифом, носили на шее кожаный мешочек с ампулой цианистого калия; это символизировало их решимость без колебаний принести в жертву свою жизнь. Халиф испытывал особую страсть к террористам-самоубийцам. Несколько лет назад во время предвыборной борьбы за кресло премьер-министра молодая девушка-камикадзе в сари, раздувшемся от огромного количества взрывчатки, нашпигованной шариками от подшипников, оставила свой след в истории острова. Лидирующий кандидат был убит, а вместе с ним больше сотни находившихся поблизости случайных людей. А затем несколько грузовиков, начиненных взрывчаткой, были взорваны в центре Калиго. Один уничтожил Центр международной торговли Ануры. Другой, замаскированный под машину экспресс-доставки почты, принес смерть двенадцати сотрудникам посольства Соединенных Штатов на Ануре.

Среди этих двенадцати была и Хелен. Еще одна жертва бессмысленной жестокости. Точнее, две жертвы: разве можно не считать ребенка, который должен был родиться у них?

Оглушенный горем, Джэнсон потребовал доступа к данным перехватов, осуществленных АНБ[6], в том числе переговорам друг с другом предводителей повстанцев. Расшифровки стенограмм, поспешно переведенные на английский, не позволяли получить представление об интонациях говоривших; Оживленные диалоги были низведены до черных букв на белой бумаге. И все же злорадное ликование не вызывало сомнения. Взрыв американского посольства Халиф считал одним из своих самых величайших достижений.