Андрей Троицкий - Знак шпиона Страница 8

– Задавайте вопросы, если они есть, – разрешил Антипов.

– Ходаков пишет о слежке за ним, – Медников щелкнул кнопкой ручки, но, вспомнив, что записи на закрытых совещаниях делать запрещено, убрал самописку в карман. – Не понимаю, о чем он?

– Глупости. Мы пока не знаем, где в настоящее время искать Ходакова, – буркнул Антипов. – Значит, и слежки за ним не можем установить. Возможно, ему на хвост сели английские контрразведчики.

– Скорее всего, у парня развивается паранойя, – усмехнулся Колчин. – Комплекс гонимой затравленной жертвы. Это случается с предателями. Им везде мерещатся козни врагов.

– Теперь прошу высказываться.

Генерал кивнул Беляеву, ему начинать. Подполковник, вместо предисловия, коротко изложил канву событий последних месяцев. Затем, уже подробно, рассказал о деталях операции, активная фаза которой начнется через пять дней, с прилетом в Лондон Колчина.

Дмитрий Ходаков, майор внешней разведки, четвертый год работал в Лондоне под дипломатическим прикрытием и поддерживал связь с нелегалом Ричардом Феллом, который сотрудничал с русскими около десяти лет, поставляя информацию исключительной важности.

В мае Фелл, вознаграждение которому перечисляли на счет в одном из зарубежных банков, обратился к своему русскому куратору с неожиданной просьбой. Премиальные, а за последний год Феллу накапало сто пятьдесят тысяч английских фунтов, он хотел получить наличными в банкнотах по двадцать и пятьдесят фунтов. На очной встрече с куратором Фелл объяснил свое желание осторожностью разумного, умудренного опытом человека. В апреле он, наконец, осуществил свою давнюю мечту: в рассрочку, внося платежи последние одиннадцать лет помесячно, выкупил небольшой дом в пригороде Лондона. Жилище выглядело весьма скромно, требовало ремонта, кроме того, предстояли и другие траты.

Однако снимать деньги со счета в зарубежном банке было неразумно и рискованно. Английская контрразведка МИ-5, отслеживала движение капиталов государственных чиновников, имеющих доступ к секретным материалам, и Фелл мог запросто попасть в черный список. Он, много лет назад, ещё на заре сотрудничества с русскими, дал слово, что из соображений безопасности воспользуется счетом в зарубежном банке только, когда уйдет с государственной службы, вылезет из-под колпака МИ-5. Просьбу Фелла обсудили в Москве и решили пойти ему навстречу. Требуемая сумма в банкнотах по двадцать и пятьдесят фунтов была доставлена в Лондон дипломатическим багажом, не подлежащим таможенному досмотру.

Передачу денег по инициативе русской стороны назначили на двадцать восьмое мая. Ходаков, которому приказали вручить деньги Феллу, условился с ним о встрече на выставке цветов, которая обычно проходит в Челси всю последнюю неделю мая. Ежедневно выставку посещают тысячи человек, поэтому риск мгновенного контакта с агентом казался минимальным. Смешавшись с толпой, Ходаков должен сунуть Феллу плоский герметично запечатанный пакет, который легко спрятать под пиджаком, сунуть в карман спортивной сумки или в портфель. Однако Фелл в назначенный день на контакт не пошел. Он проработал на русскую разведку так долго и не допустил провала, возможно, лишь из-за собственной болезненной осторожности, которая сидела иголкой в сердце.

Ходаков, натура лишенная эстетического начала, человек, который настурцию от ландыша отличит с десятой попытки, с полудня до ужина вынужден был нюхать цветочки и постигать бесконечно далекую науку садоводства, выискивая в толпе знакомое лицо Фелла.

Позднее англичанин вышел на связь и рассказал, что, направляясь на выставку цветов, поднялся наверх из подземки, со станции «Слоан Сквеар», пошел к Королевскому Госпиталю, но заметил двух странных типов, по виду конторских служащих, которые неотступно шли следом. Фелл изменил маршрут, сделав остановку, перекусил в каком-то пабе, попетлял по улицам, опять свернул к Королевскому Госпиталю. Но в витринном стекле за своей спиной заметил все тех же парней, которых засек у метро. Совпадения совпадениями, но лучше не искушать судьбу. Поймав такси, Фелл, разочарованный неудачей, отправился на работу в Форин-офис.

Место для следующего контакта он выбрал сам, потратив на его поиски целую неделю или того больше. Десятого июня Ходаков и страхующий его сотрудники разведки пришли в паб «Вагоны и лошади», неприметное заведение, каких сотни в восточной части Лондона. Там есть общий зал, есть кабинки на четыре места, в отдельной комнате установлены игровые автоматы и стол для снукера, гибрида французского бильярда и американского пула, необыкновенно популярного в Англии. Ходаков, потратив первую половину дня на то, чтобы оторваться от английских топтунов, явился в паб, как и было условленно, в восемь тридцать вечера.

В девять с четвертью кто-то позвонил в бар, попросил позвать к телефону мистера Рона Парсела. Этим именем пользовался Ходаков в тех случаях, когда нужно было выдавать себя за американца. Человек из нашего посольства, страховавший Ходакова на улице у двери в бар, видел, как тот подошел к стойке и коротко переговорил по телефону. В помещении находилось всего шесть или семь посетителей, с улицы бар прекрасно просматривался через стекло витрины. Закончив беседу, Ходаков вернулся за свой столик, неторопливо допил пиво и вышел на улицу.

Он велел своему помощнику отправляться на квартиру, в посольский дом. «Все в порядке, – сказал на прощание Ходаков. – Он ждет меня по условленному адресу. В ресторане „Маленькая Роза“, но твердо настаивает на том, чтобы я пришел один, без провожатых». «Это его стиль, – ответил помощник. – Тогда я исчезаю». «Маленькая роза» – небольшая гостиницы в другой части Лондона, злачное место, которое пользовалось дурной репутацией. Вечерами там собирался всякий сброд из предместий: гомосеки, наркоманы.

Ходаков, внешне напоминавший сотрудника какой-нибудь юридической фирмы, одетый в серый костюм и темный строгий плащ, помахивая портфельчиком, исчез в ближайшем переулке. Он не вернулся на свою квартиру ни ночью, ни на рассвете. Не вышел на службу в посольство утром следующего дня, и следующего… В тот же вечер, когда пропал Ходаков, бесследно исчез и Ричард Фелл, он же Оскар.

В следующие дни МИД и российское посольство предприняло меры к розыску без вести пропавшего дипломата. В ответ на запросы русской стороны англичане официально заявили, что место нахождения Дмитрия Ходакова им не известно, но полиция предпримет все меры, чтобы в кратчайшие сроки… Ну, и так далее. Стандартная дипломатическая отписка, вежливая и пустая, на большее надеяться не приходилось.

Сообщить английской стороне истинные обстоятельства исчезновения дипломата по понятным причинам было невозможно, поэтому Скотланд-Ярд, занявшийся этим делом, не имеет никаких зацепок. Что же получается? Арестовать Ходакова, пользовавшегося статусом дипломатического иммунитета, предъявив ему обвинения в шпионаже, да ещё скрыть сам факт ареста, англичане не могут ни при каких обстоятельствах. Подобных диких прецедентов ещё не бывало.

Вывод напрашивается сам собой: Ходаков решил прикарманить казенные деньги и смыться в неизвестном направлении, чтобы пожить в свое удовольствие. Примечательно, что свою семью, жену и ребенка, дипломат отправил в Москву за две недели до своего побега. Значит, это решение было не спонтанным, но выстраданным, хорошо взвешенным. Семья мешала основательно подготовиться, и Ходаков поспешил потратился на авиабилеты и подарки московской родне. Срок его командировки в Лондон заканчивался только в сентябре.

Были выстроены и другие версии, которые казалась не менее правдоподобными. Например, такая: Ходаков пошел на сотрудничество с английской контрразведкой. В обмен на домик в живописном месте Великобритании и пожизненную пенсию, слил англичанам все секреты, которыми владел. И в первую очередь, назвал имена разведчиков, действовавших в Лондоне под дипломатической и журналистской крышей, а также указал на Фелла, как на русского шпиона. Подлинных имен или мест работы других разведчиков нелегалов Ходаков просто не знал. Исходя из этого, можно предположить, что Фелл арестован, но англичане до поры до времени по каким-то своим соображениям держат арест шпиона в тайне. А заодно уж скрывают и Ходакова. По его просьбе или по собственной инициативе.

Выбор контрмер у Москвы был невелик: не дожидаясь официальных санкций английского правительства и большого публичного скандала, из Лондона срочно отозвали людей, которых мог засветить или уже засветил предатель.

Первое письмо от Ходакова поступило в посольство спустя десять дней после его исчезновения. Короткое послание напоминало тот текст, что Колчин прочитал только что. Ходаков брал на себя обязательство отказаться от сотрудничества со спецслужбами западных стран, требуя от Москвы ответных дружественных шагов. Никакого преследования, никакой охоты за ним лично, никаких притеснений семьи, оставшейся в Москве. Как говориться, баш на баш. Письмо, судя по шрифту, было отпечатано на той же пишущей машинке, что и сегодняшнее, все на той же дешевой бумаге. Эксперты пришли к выводу, что рукописная подпись подлинная, принадлежит Ходакову. Однако некоторые сомнения в том, что письмо сочинил и отправил он лично, ещё оставались.