Картер Браун - Пляска смерти

Картер Браун

Пляска смерти

Глава 1

Я осторожно вел свой «остин-хили» по кочкам и выбоинам частной дороги, которая, уж если быть точным, была всего лишь прорытым бульдозером грунтовым трактом, и поражался, какого черта кому-то могло взбрести в голову построить дом в таком месте. Нижние отроги Лысой горы являлись непроходимой чащобой, представлявшей реальную опасность возникновения летних лесных пожаров. Учитывая, что здесь население было невелико, любые спонтанные возгорания сухой травы были чреваты самыми тяжелыми последствиями.

Сидевший возле меня несколько побитый молью бронтозавр медленно очнулся от многовекового сна, с неудовольствием заморгал на ослепительный свет яркого утра и громоподобно чихнул.

— Эй, лейтенант Уилер! — Устрашающий бас сержанта Полника едва не искалечил барабанную перепонку в моем правом ухе. — Скажите-ка снова, как зовут этого мертвеца?

— Леквик, — ответил я, — Антон Леквик.

— Господи!

У него сочувственно запрыгал кадык.

— Иметь такое имя! Меня ни капельки не удивляет, что бедняга покончил с собой!

— Да, — согласился я на всякий случай, надеясь таким образом закончить нашу интереснейшую беседу.

— А кто была та дамочка, которая позвонила насчет самоубийства? — не унимался Полник, не отличавшийся деликатностью.

— Тамаер, — покорился я своей участи, — Наташа Тамаер.

Последовавшее за этим продолжительное молчание было гораздо красноречивее любого вопля.

— Наташа, — все же ухитрился он повторить придушенным голосом. — И она устраивает где-то балы, вы сказали?

Теперь уже было поздно сожалеть о том, что кое-что так необдуманно успел сообщить сержанту, мне не оставалось ничего иного, как попытаться внести коррективы в ту смуту, которую произвели мои слова в его куриных мозгах под непробиваемым черепом.

— Она не устраивает балы, сержант, — ровным голосом произнес я, — она балерина.

— Это же город, лейтенант, — доверительно сообщил он, — милях в двадцати от Лонг-Бич, верно?

— Балерина — это танцовщица. Она танцует в балете.

— А где это? — Его лоб угрожающе наморщился. — Местечко неподалеку от Роуз-Балл?

Она танцует в балете, — простонал я, — точно так же, как актер играет в театре.

— Да? — Он медленно кивнул, как будто это произвело на него большое впечатление. — В котором театре, лейтенант?

После этого я перестал стараться что-нибудь объяснять, главным образом для того, чтобы самому не свихнуться.

— В театре около Роуз-Балл, где же еще? — буркнул я ворчливо.

— Я там никогда не бывал. Моя старая дама не верит во все эти прыжки и скачки.

— Прыжки и скачки?

Все же было занимательно следить за его логическими процессами, хотя это для меня могло закончиться плачевно.

— Точно, — хмыкнул он, — раз ее зовут Наташа, значит, эта дамочка должна быть исполнительницей экзотических танцев, верно? — Он бросил на меня нетерпеливый взгляд, ожидая похвалы за сообразительность, затем откашлялся, прежде чем ликвидировать мое невежество. — Исполнительница экзотических танцев, лейтенант, — объяснил он с важным видом, — это модное название для стриптизерши!

К счастью, в этот момент прямо перед нами показался дом, как только мы миновали последний поворот на извилистой грунтовой дороге. Строение представляло собой беспорядочный набор фронтонов, башенок и балкончиков, все это возвышалось на огромной скале и производило впечатление приманки, сооруженной каким-то волшебником для заблудившихся в лесу путников. Волшебником или колдуньей по имени Наташа Тамаер? Эта мысль промелькнула у меня, когда я остановил свой «хили» перед парадным подъездом.

На массивной двери поблескивал медный лист с выгравированной на нем надписью: «Я — УБЕЖИЩЕ, КОГДА НОЧЬ ПРИВОДИТ ОХОТНИКА». Прочитав это невразумительное сообщение, я обрадовался тому, что живу в нормальном доме в центре Пайн-Сити, где единственными людьми, которые изредка шумели по ночам, были новые жильцы, неделю назад въехавшие в квартиру наверху и все еще передвигавшие мебель.

Я дернул за узловатую веревку, бронзовый колокол издал грустный гул, как будто подавал сигнал окружающему лесу выдать своего мертвеца. И вот тут-то я поблагодарил судьбу за то, что вижу рядом с собой невозмутимо-спокойную физиономию Полника.

Секунд через пятнадцать дверь распахнулась, издав жалобный скрип, и я смутно увидел тоненькое эльфоподобное создание, стоявшее в темном холле, которое взирало на меня темными глазами очень серьезно. Затем оно сделало шаг вперед, выйдя из полумрака на ослепительный свет, затопивший крыльцо, и я только что не ахнул от восторга.

Ее блестящие черные волосы, разделенные прямым пробором, были стянуты в большой узел. Высокая, тоненькая и весьма грациозная девушка в черных лосинах и таком же топе, который не скрывал контуров ее маленьких острых грудей, неимоверно узкой талии и округлых бедер, вплоть до самых интимных впадин и выпуклостей. У нее были длинные ноги танцовщицы с красивыми коленями, тело казалось упругим, а не мускулистым. На узких длинных ступнях были черные балетные туфельки.

— Привет! — Она улыбнулась, демонстрируя прекрасные белые зубки. — Я — Наташа Тамаер. Полагаю, что вы, по всей вероятности, копы?

— Копы? — поразился Полник, глядя на нее вытаращенными глазами.

Я же прислушивался к ее глубокому музыкальному голосу, в котором ясно чувствовался иностранный акцент.

— Когда я танцевала в Милане, я познакомилась с потрясающим парнем, который был депортирован, потому что был гангстером, — словоохотливо заговорила она. — Он всегда употреблял слово «коп», говоря о полиции, поэтому я подумала, что это жаргонное словечко. Мне очень нравится не растворяться в толпе, принадлежать к какой-то группировке, это создает потрясающее ощущение, будто меня разыскивают, верно? Надеюсь, «коп» не оскорбляет вас?

Я посмотрел на растерянную физиономию Полника и понял, что от него нельзя ждать помощи.

— Точно, мы копы, — буркнул я, — я — лейтенант Уилер из офиса шерифа, а это сержант Полник.

— Привет! — Она снова улыбнулась нам обоим. — Очень рада, что вы здесь. Зрелище того, как этот слизняк Антон свисает с дерева, повергло нас всех в уныние на протяжении последних двух часов. Вы собираетесь его убрать отсюда?

— Скоро прибудет санитарная машина, чтобы заняться этим вопросом. Где именно находится… э-э… Антон?

— В саду позади дома, — равнодушно сообщила она, — ему вздумалось опрометчиво избрать старый кедр перед окнами гостиной, он всегда был непредсказуемым ничтожеством! Так что мы должны были либо смотреть на него все время, либо задернуть занавеси и репетировать в отвратительном полумраке, что, естественно, просто нелепо. Я отведу вас к нему, если желаете?

Она повернулась в грациозном пируэте и пошла назад в дом. Я зашагал следом, несколько оторопело следя за ритмичным покачиваем ее округлых ягодиц, уговаривая себя, что все это происходит во сне и что с минуты на минуту я проснусь, упав с кровати на пол. Только тяжелые шаги Полника за моей спиной не вязались с этим предположением. Мы прошли по длинному темному коридору и совершенно неожиданно оказались в ярко освещенной гостиной, протянувшейся вдоль всего здания, в нее можно было вместить полностью весь кордебалет со всеми родственниками в придачу.

Я мельком заметил группу людей, столпившуюся возле пианино в дальнем конце помещения, но наш гид не предоставил мне возможности бросить в ту сторону хотя бы еще один взгляд. Плавным движением руки она указала нам на стену из зеркального стекла, выходившую на очаровательную лужайку с фонтаном.

— Вот он, лейтенант, — сказала она, — вот Антон. Или правильнее сказать, это был Антон.

Величественный красный кедр возвышался в самой середине лужайки, как будто его специально посадили туда, чтобы он уравновесил композицию сельского ландшафта. С одной из его могучих нижних ветвей свисало тело человека, подвешенное на толстой веревке, сдавившей его шею. По виду это был молодой мужчина лет двадцати с небольшим с лицом театрального кумира. Его длинные темные волосы падали на лоб, их слегка шевелил то и дело налетавший бриз. На нем были черное трико и черная вязаная безрукавка, так что его мускулистые руки оставались голыми. Кончики черных полуботинок едва касались земли.

Мне невольно пришло на ум старое выражение «пляска на конце веревки».

— Антон никогда не был особенно хорошим танцором, откровенно говоря, — заметила Наташа Тамаер, как будто читая мои мысли. Возможно, она таки была колдуньей.

— Полагаю, нам следует подойти поближе, — мрачно изрек я.

— Пожалуйста, французские двери не заперты. Вы не возражаете, если я останусь здесь? Практически все утро я больше никуда не смотрю, кроме как на раскачивающегося на ветру старину Антона, так что слегка устала от этого зрелища. Надеюсь, вы меня понимаете?