Анастасия Кухарева - Игры корифеев Страница 11

— Тебе бы на себя в зеркало глянуть, а не на часы.

Из дома вышла старушенция в халате.

— Что случилось?

— Мама, идите в дом, — вяло.

— Кто это?

— Мама, идите в дом! — более настойчиво.

— Мне бы попить. Воды, — Белый хрипел, горло пересохло.

Старуха скрылась и вышла с ковшиком.

— Вон ведро, умойся хотя бы.

Умываясь, Белый понял, что что–то не так, но что не так, ещё не осознал. Он протянул руку, старуха дала ему полотенце, он вытер лицо, распрямился, подал ей полотенце.

— Батюшки! — она охнула, отшатнулась и скрылась в доме.

— Что?

Детина промычал «э-э»:

— Ну, как бы тебе сказать?

Он дотронулся до Пашиной щеки. Боль.

— Тебе далеко до дома?

— Мне не домой. Мне на Рабочую площадку.

— В таком виде? — детина отрицательно покачал головой, — До первого мента. Снимай куртку, свою дам.

Белый стащил куртку, но отдавать не стал.

— Мне бы замыть.

— Издеваешься? — детина ухмыльнулся, но тазик из дома вынес.

— Мой.

Белый неистово за пару минут оттёр куртку, равномерно распределив грязь по всей поверхности, отжал, отряхнул, перебросил через плечо.

— М-м?

— Чёрт с ней. Спасибо.

Белый замер у ворот, взявшись за калитку.

— Тебя проводить? Всё равно уже не лягу.

Белый кивнул головой.

— Сейчас мастерку накину.

На улицу вышли вместе. Белый идиотски улыбнулся, — разбитое лицо непропорционально перекосилось.

— Ствол оставь.

— Да, чёрт! Забери!

Старичок, стоявший всё это время около собачьей будки, подошёл и забрал ружьё.

— Батя, ложись.

— Подожду.

— Как знаешь.

Они шли молча.

Детина протянул руку:

— Володя.

— Белый.

Белый понимал, что опаздывает. Частный район закончился и начались старые, заброшенные трёхэтажки. Людей выселили, но дома ещё не снесли.

— Дальше я сам.

— Уверен?

— Да, спасибо.

Володя пожал ему руку и ещё долго смотрел ему вслед, Белый оборачивался пару раз и видел силуэт под деревьями.

На электричку он успел, но на Рабочей площадке она не остановилась, пролетев мимо, и пронеся мимо Макса. Накинул мокрую рубашку. Солнце уже поднималось, и ехидно заглядывало в глаза. Смотреть почему–то было больно, левый глаз начинал заплывать. На вокзал он не успевал. Пришлось ехать на трамвае, — ноги уже не держали. Он зашёл последний и стоял у дверей, отвернувшись от людей.

Они встретились на районе, почти одновременно подъехав с разных сторон. Белый перешёл перекрёсток и увидел вдали друга, шедшего прямо посреди дороги — по разделительной полосе, не удержавшись заорал: «Ма–а–акс!» и понёсся к другу.

Макс медленно обернулся, бросил сумку и замер на месте, глядя на несущегося ему навстречу ненормального Белого.

Белый его чуть с ног не сбил, они сцепились в объятиях.

— Не остановили на Рабочей.

— Я видел тебя.

Макс отстранил друга от себя:

— Что с тобой?

— Потом. Всё потом?

— Кто тебя так?

— Не знаю.

— Сейчас?

— Да.

— Чёрт, я бы сам добрался.

— Пошли отсюда.

Макс схватил сумку. Белый за ним не успевал.

— Макс, послушай, мне бы сесть на минуту.

Они сидели потом ещё полчаса на ветру в каком–то дворе, начинала болеть голова. Четыре дня на травах и на пятый Белый имел уже вполне человеческий вид.

Белый. 16.12.92 года 10.00

Он заметил их только в тот момент, когда распрямился и оглянулся назад. У него развязался шнурок на ботинке, и он его завязал. А когда встал, то увидел их. Два парня лет двадцати. Он их уже где–то видел. Но где? Лица были знакомы. Они смотрели явно на него и, не глядя друг на друга, о чём–то разговаривали. До них метров двадцать, и Белый был уверен, что знает их. Но откуда?

Пытаясь восстановить в памяти их лица, он зашёл в подземный переход и, быстро пробежавшись, зашёл за колонну. Преследуя Белого, они зашли в переход и, не видя его, разбежались в разные стороны. Чёрт! Они пасли его. Кто? Зачем? В переходе не работал телефон. На выходе они однозначно заметят его. Немного отогревшись от ледяного ветра, Белый поднялся наверх, прошёл мимо парня, отвернувшегося сразу же, как только заметил Белого. Он резко обернулся, — человек на противоположной стороне наблюдал за ним. Белый проходил по улицам города полчаса. Эти двое уже знали, что он их видел, и шли буквально по пятам. Когда Белый сел на скамейку, они стали сзади него, а через минуту сели рядом, сжав его с двух сторон. Он не помнил их. Но явно было, что они знают его. И что он серьёзно влип. Таким не шутят. Игры кончились.

— И что вам от меня надо?

— Лично нам — ничего. Ты меня не помнишь?

— Нет.

— А зря. Ну что, банкир, девчонка ещё жива или уже баиньки?

В долю мгновения Белый вспомнил этого типа. Он подстрелил его в переулке. Его не было в тот день в баре Лукина, когда они кончили Кроля. С толку сбила спортивная шапка, натянутая до самых глаз, и изменившееся лицо, — оброс щетиной. Но глаза остались прежними — дикими и наглыми. Второго Белый не знал.

— Я думал, что та пуля была тебе уроком.

— Пуля — дура. А у тебя больше ничего нет.

— Чего — ничего?

Говоривший встал, странно посмотрел почему–то назад, за скамейку и усмехнулся. Белый невольно стал оборачиваться, но не успел…

Когда пришёл в себя, то не понял, что происходит и где он находится. Понял одно — что стоит на коленях на снегу, и то его поддерживают за заломленные назад руки, иначе он бы упал. Болела шея и голова, — оглушили ударом по затылку. На снегу была кровь, видно его, а во рту — неприятный, страшный её вкус. Пошатываясь от боли, он смотрел на снег перед собой и думал, что его всё–таки поставили на колени. Почему так получилось? На кого они работают? Ведь Кроль мёртв. Если сами, то это конец.

Белый поднял голову, — он был перед домом Алекса, у самого подъезда. Мела метель, и кровь на снегу заносило на глазах. Холода он не чувствовал. К нему подошёл и присел прямо перед ним на корточки человек. Белый с трудом приподнял голову, чтобы увидеть его. Кроль. Жив и здоров.

— Прошлое не мертво. Оно даже не прошлое. Это всё из–за тебя началось.

Белый только помотал головой, как будто пытаясь снять наваждение.

— Не каждому жизнь к лицу. Надо было убить тебя там, в переулке. И всё было бы кончено. Твои друзья убили моих людей и моего брата. Ты за это ответишь сейчас. А твои друзья — потом, когда придёт их время и я решу свои проблемы. В старом споре побеждает тот, кто дольше живёт.

— Таким, как ты, надо ставить памятник! Надгробный.

Кроль ударил Белого кулаком в живот, державший сзади отпустил его, и он упал в снег. Понял, что это уже конец, и подумал, что чем быстрее всё кончится, тем лучше. Страх исчез. Белый почувствовал дикий холод, появилась страшная боль. Последовал сильный удар ногой в живот, потом в голову, затем ещё и ещё… всё кончилось.

Белого обнаружил у подъезда Александр, возвращавшийся домой. Отмёл снег, Белого начало уже заносить. Чёрное, разбухшее от крови лицо. Никто не подойдёт к пьяному, валяющемуся около подъезда в такую метель. Александр занёс его домой. Он и Ольга сняли с него верхнюю одежду. Белый был избит и ограблен. Ничего, — ни шапки, ни часов, ни денег, ни ключей… Он был мёртв. Один из множества ударов оказался последним.

Кто? Безысходность и ненависть. Это было очень похоже на обычное уличное убийство. Кто? За что?

Всё путало только одно обстоятельство, — место смерти. Его привезли сюда и выбросили? Или убили здесь? На утро Макс и Алекс размели всю площадку. Везде была кровь, — убили здесь…

Эта смерть до 94-ого года легла на Алекса и на всех мёртвым, тяжёлым, давящим грузом. Это было умышленное убийство. Угроза? Месть или предупреждение? Будущее стало угрозой для всех. Уже не было уверенности в завтрашнем дне. Если бы Кроль был жив, то было бы ясно, — кто убил.

Алекс слышал, как Кэт однажды сказала в никуда, думая, что её никто не видит. Сказала вслух свою мысль. Слова просто вырвались у неё и повисли в пустоте. Но не растаяли, а застыли в воздухе:

— Это Кроль убил его, это он…

Но Кроля никто не видел. И никто в городе о нём не слышал. Алекс отмёл эту мысль. Было невозможно, чтобы он выжил.

Александр. 24.12.92 года 18.20

После смерти Белого Александр понял, что не он контролирует ситуацию. Тыла, бывшего ранее, и существенно ощущаемого в виде поддержке друзьями, не осталось. Одновременно с исчезновением тылов испарился сон, и пришёл страх за друзей. Он очень чётко почувствовал страх всем свои существом, когда начались ночные звонки. Кто–то звонил, молчал, а потом бросали трубку.

А затем и страх перегорел. Зато у Александра появилась Цель, и он стал похож на зомби. В первое время он не мог привыкнуть к новому восприятию мира. Белого нет. Друзья молчат. Тишина, поселившаяся в их квартире стала почти вязкой наощупь. Сон у Александра пропал начисто. Он перестал даже ложиться. Вид потолка начинал вызывать отвращение.