Эд Макбейн - Дом, который построил Джек Страница 13

— Продолжайте звонить.

— Я дошла до гостиницы «Магнолия».

— Отлично. Спасибо.

Он нажал шестую кнопку.

— Привет, Сьюзен, — сказал он.

— Как живешь, Мэтью?

— Спасибо, отлично. А ты как?

— Просто замечательно. Ты не собираешься на бал Посейдона в субботу вечером?

Ах, эта добрая старушка Сьюзен. Попала прямо в яблочко.

— Почему ты спрашиваешь? Хочешь помочь мне повязать галстук?

— Нет, спасибо, я делала это много лет, — сказала Сьюзен.

— Может, хочешь застегнуть мне запонки?

— И это я делала, — сказала она.

— Так почему же ты хочешь это знать, сладенькая?

— Ты назвал меня «сладенькая»? Мэтью…

Поосторожнее, не болтай чепуху, у нее что-то важное.

— Да, сладенькая, — сказал он, — я назвал тебя сладенькой. Сила привычки, знаешь ли. Извини.

— Только не называй меня «сладенькой» на балу, ладно?

— Подожди, не говори мне ничего, — сказал он. — Ты будешь там с одним старым тараканом, и ты хочешь, чтобы я ни словом, ни жестом не показывал, что мы с тобой когда-то были вместе…

— Тепло, но пока не горячо, — сказала Сьюзен. — Ему двадцать три года, и он…

— Сьюзен, как тебе не стыдно!

— Мэтью, пожалуйста, не позволяй себе…

— Двадцать три?

— Мэтью…

— Извини. Но все-таки двадцать три?!

— Да, и он футболист и играет за «Бакс». А рост у него сто девяносто три, Мэтью… И весит он сто десять килограммов…

— Ну, понятное дело, футболист.

— И он очень ревнив. Вот поэтому-то я и звоню. Я не хочу никаких неприятностей в субботу вечером, Мэтью…

— Так и я тоже не хочу!

— Так что, пожалуйста, не приглашай меня танцевать…

— Обещаю.

— И не болтай со мной…

— Не буду сидеть рядом, не буду смотреть на тебя. Я все понял, Сьюзен.

— Мэтью, это не шутка. Я искренне боюсь за тебя.

— Тогда я останусь дома и на бал не пойду.

— Мэтью…

— Буду прихлебывать мартини и глазеть на дождь за окном. Может, и ты составишь мне компанию. Мы опробуем мой новый надувной матрас.

— Но ты же ведь в самом деле не купил надувной матрас?

— А ты приди и проверь, Сьюзен.

— Не искушай меня, — сказала она и повесила трубку.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он молчащему телефону и положил трубку на место.

Он еще не успел убрать руку, как раздался звонок.

— Да?

— Миссис Саммервилл на пятом канале, — сказала Синтия.

— Спрашивает меня?

— Да.

— Хорошо, я возьму трубку.

Он нажал пятую кнопку.

— Привет, Леона.

— Мэтью, извини, что беспокою тебя, ты, должно быть, занят… Нельзя ли встретиться с тобой сегодня вечером?

Он немного помолчал, раздумывая.

— Мэтью?

— Да-да. Что стряслось-то, Леона?

— Я не хочу обсуждать это по телефону, не хочу приезжать к тебе в контору, не хочу, чтобы узнал Фрэнк.

— Так в чем дело, Леона?

Он-то знал, в чем дело. Это не просто звонок женщины, которую ты знаешь многие годы, и она жена твоего партнера и просит о встрече, но только не в конторе, потому что она не хочет, чтобы ее муж узнал, потому что тогда ей грозит развод.

— Ты можешь встретиться со мной в Марина-Лоу, в пять часов? — спросила она.

— Хорошо.

— Вот тогда и поговорим.

— Да, Леона.

— Спасибо, Мэтью.

Он положил трубку. И почувствовал, что ему хочется завопить: телефон зазвонил снова. Он снял трубку.

— Да?

— Мистер Хоуп, это Эндрю.

— Я слушаю вас, Эндрю.

— Мы нашли его, мистер Хоуп.

Проблема оказалась сложной.

С этим нельзя было пойти в полицию. Мэтью не мог позвонить Морису Блуму и сказать, что он нашел мужчину в черном, остановившегося в одном из мотелей Калузы, наблюдавшего за домом Пэрриша в субботу, а утром в день убийства опрометью бежавшего вдоль залива. В чем, собственно, не было преступления, если, конечно, он не совершил убийства, прежде чем сделать пробежку вверх по побережью.

Мэтью сначала позвонил в контору Уоррена, но отозвался автоответчик, и он продиктовал, что они обнаружили Артура Нельсона Хэрли, и попросил, чтобы Уоррен ему срочно перезвонил. Он хотел вместе с ним, умным и опытным офицером полиции, съездить в мотель, чтобы уменьшить риск, который всегда есть при встрече с возможным убийцей. У Уоррена был при себе пистолет, и он умел им пользоваться — пример тому пристреленный енот.

Шел уже третий час, и Мэтью нервничал. Он боялся потерять Хэрли. Было бы совсем хорошо, если бы тот попытался явиться в дом Пэрриша, и тогда бы они схватили его таким вот образом за незаконное проникновение и возможную кражу имущества, что являлось правонарушением второй степени параграф 810.08. Тогда Блум мог бы задать ему много вопросов, включая и тот, где он находился в семь часов утра тридцатого января.

Но если Хэрли не вернется, если он заметил, что дом под наблюдением, то у них есть его адрес в Сент-Питерсберге, который дала автосправочная. Поэтому они могут и там его выследить. Правда, для убийцы он ведет себя несколько странно: почти сутки торчит у дома убитого и не спешит убраться — поскорее и подальше.

Мэтью не хотелось ехать в мотель одному, но пришлось.

Мотель назывался «Прибрежный замок Кале» и находился в двенадцати милях от побережья.

Несмотря на затяжной дождь, на дверях висела табличка «Свободных мест нет».

Любители зимних путешествий обычно не следили за прогнозами погоды во Флориде, а интересовались погодой Мичигана, Индианы, Иллинойса, Огайо или Торонто. Если там шел снег, они знали, что здесь сияет солнце, в мотеле найдется дюжина незанятых комнаток, в окнах окажутся кондиционеры, а перед входом — маленькие деревянные крылечки. Будет там и бассейн с прозрачной водой, в котором плавает одинокий, кем-то позабытый резиновый дракон…

Сегодня все было наоборот: шел дождь, а свободных мест не было.

Это место напомнило Мэтью о сороковых годах. Его родители мечтали купить себе во Флориде маленький мотель, да и зажить там как король с королевой. Но в те времена не разрешалось строить ни гостиниц, ни мотелей на побережьях Калузы — местные постановления о зонах были тогда строги. Мотели — их было десять или двадцать — растянулись вереницей вдоль шоссе номер 41, называемого Тамайами-Трейл. Немногочисленные гости этих мотелей не считали трудным проехать по нему до диких пляжей, которые были пустынны, и можно было поплавать голышом в одиночестве при полной луне. А сам городок был скорее рыбацкой деревушкой, маленькой и сонной. Все это изменилось на рубеже пятидесятых и шестидесятых годов, когда произошло открытие Калузы и всего западного побережья Флориды. Строители и подрядчики почуяли запах денежек и принялись убеждать политиков, что туризм — хорошая штука. Постановления о зонах изменились, а гостиницы и мотели стали вырастать на белых песках, как грибы. Прощайте страстные мамины-папины мечты о собственном мотеле на Тамайами-Трейл. Исключая разгар сезона, мотели на материке пустовали, а мечту на пустующих комнатах не построишь.

Мэтью выбрался из «карлэнн-гайа», раскрыл зонтик и прошел по грязной подъездной дорожке к конторе. Женщина лет сорока была за стойкой с черной пластиковой табличкой: «Ирен Маккоули, управляющая», а рядом располагался пластиковый штатив с бланками для получения карточек «Американ-экспресс». Ирен Маккоули, если это была она, стояла наклонившись над газетой и читала ее, опершись локтями о стойку. Она подняла глаза на Мэтью, когда тот вошел, и смотрела на него, пока он закрывал зонтик.

— Опять сняли табличку, что свободных мест нет? — спросила она. — Если вы подыскиваете комнату, то у нас все заказано до конца месяца.

— Вы мисс Маккоули? — спросил он.

— Миссис Маккоули.

«Жаль», — подумал он, так как она была весьма привлекательна. Серьезные голубые глаза. Блестящие коричневые волосы почти до плеч, завитушечки на лбу. Черные короткие шорты и черная блузка, обнажающая спину. Тонкий нос, большой рот. Хорошая грудь и ножки тоже ничего, насколько он мог их увидеть. Она почувствовала, что он ее разглядывает. Недовольно приподняла брови. «Ну и что? — говорило выражение ее лица. — Все на своих местах?» И он вдруг испытан волнение.

— Меня ожидает мистер Хэрли, — солгал он. — Вы не могли бы сказать, в какой он комнате?

— В одиннадцатой, предпоследняя справа.

— Спасибо, — сказал он, раскрыл зонтик и шагнул в дождь.

Подход, который он разработал, был довольно простым. Мистер Хэрли? Это вы, да? Я Мэтью Хоуп, адвокат. Из фирмы «Саммервилл и Хоуп». Я представляю интересы Ральфа Пэрриша, которого обвиняют в убийстве собственного брата, Джонатана Пэрриша. Этак вот спокойненько, все дальше и дальше…

А теперь надо изменить ритм. Мистер Хэрли, мой клиент назвал ваше имя как свидетеля событий, которые произошли утром тридцатого января. Прежде чем мы удовлетворим требование прокурора штата об установлении вашего алиби, я хотел бы знать, не могу ли я услышать от вас несколько слов.