Росс Томас - Щит Компорена Страница 13

За исключением портье, явно страдающего от похмелья, в вестибюле пребывал лишь тощий, лысый старикашка лет семидесяти с гаком. Едва я вошел в будку, он с трудом поднялся с обшарпанной кушетки и засеменил ко мне.

— Долго вы будете говорить? Мне нужно позвонить доктору, а другой телефон не работает. Доктор должен прописать мне лекарство от радикулита. Прошлой ночью меня так скрутило...

Зазвонил телефон-автомат, я взял трубку, плотно прикрыл дверь, приветливо кивнул старичку, которого, возможно, скрючило от радикулита, а может, он просто хотел поболтать.

— Мистер Сент-Ив? — На этот раз мужской голос, глуховатый и нечеткий, словно мой собеседник говорил с полным ртом.

— Да.

— Старику, что стоит у будки, заплатили пять долларов, чтобы он передал вам конверт. В нем инструкции. Если вы четко их выполните, то получите щит. — И в трубке раздались гудки отбоя.

Я повернулся и глянул на старика, который кивал и радостно улыбался. Должно быть, он уже давно не приносил никакой пользы, а тут его попросили об услуге да еще заплатили пять долларов.

— Речь шла о вас? — спросил старик.

— Если вы имеете в виду конверт, то да.

— Они дали мне пять баксов, чтобы я подержал его у себя до вашего прихода.

— Кто дал вам пять баксов?

— Подростки. Хиппи с длинными волосами и бусами. Они пришли вчера вечером, когда я смотрел телевизор. Кроме меня, никого не было, так что они обратились ко мне. Пообещали дать мне пять долларов, если я передам конверт мужчине, который войдет в эту телефонную будку в одиннадцать утра. «Давайте глянем на ваши денежки», — ответил я. Они дали мне пятерку и конверт. Я его не вскрывал. Вы из ФБР?

— Нет.

— Может, из ЦРУ?

Я решил не разочаровывать его.

— Из министерства финансов.

— Инспектор, да? — Он огляделся, чтобы убедиться, что нас не подслушивают.

Но портье сидел за стойкой, положив голову на руки, занятый лишь собственным похмельем.

— Конверт у вас?

— Во сколько вы его цените?

— Еще в пятерку. Я бы дал больше, но в Вашингтоне срезали дорожные расходы.

— Новая администрация?

— Именно она.

Он сунул руку во внутренний карман бесформенного пиджака и выудил конверт. Я потянулся к нему, но старик отвел руку.

— Вы что-то говорили насчет пяти баксов.

— Вы совершенно правы.

Я достал бумажник, из него — пятерку и протянул старику. Он дал мне конверт.

— Я его не вскрывал, — повторил старик. — Хотелось, конечно, но я устоял.

— Я доложу об этом шефу.

— А, дерьмо. — И старик двинулся к кушетке, стоявшей рядом с телевизором, из которого доносились радостные вопли и смех.

Конверт я вскрыл, лишь вернувшись в «Аделфи», Вытащил листок бумаги с несколькими строчками, напечатанными на пишущей машинке.

«К четвергу приготовь 250 000 купюрами по десять и двадцать долларов. Поезжай в мотель „Говард Джонсон“ на Джерси Тернпайк. Зарегистрируйся до шести часов. Никаких контактов с полицией. Жди получения дальнейших инструкций».

Я решил, что щит украли-таки профессионалы. Мотели весьма популярны в посредническом деле. Они удобны и для совершения обмена, и для наблюдения за тем, как посредник следует полученным указаниям. Дважды мне приходилось действовать по одной схеме: приезжаешь в мотель с деньгами, ставишь автомобиль у дверей одной кабинки, сам идешь в другую, ждешь там предписанное число минут и уходишь, оставляя деньги в стенном шкафу, а дверь — незапертой. Садишься в машину и обнаруживаешь под сиденьем искомое. В обоих случаях это были драгоценности. Сидишь пять минут в машине, пока воры смогут убедиться, что и они получили требуемую сумму денег, то ли в чемодане, то ли в дорожной сумке, а потом уезжаешь, чтобы возвратить драгоценности их владельцу. Воры тем временем отправляются по своим делам, обычно на юг, чтобы прокрутить добычу в Майами, в Сан-Майне или в Билокси.

Анонимность, окружающая мотели, в особенности маленькие, куда любят заскакивать на часок-другой парочки, исключительно благоприятствует такого рода обменам. Вор может приехать на день или два раньше, с тем чтобы убедиться, что в остальных номерах не проживает полиция. Для посредника преимущество таких мотелей заключается в том, что он может незамедлительно добраться до телефона, если ничего не найдет под передним сиденьем. И последнее, вор и посредник не вступают в прямой контакт, что очень важно для вора, если, конечно, ему попадается не столь осторожный, как я, посредник.

Я прочитал записку трижды, а затем снял трубку и позвонил Фрэнсис Уинго в Вашингтон. Секретарь соединила меня с ней, едва я назвался.

— Доброе утро, — поздоровалась Фрэнсис.

— Доброе утро. У меня есть новости.

— Да?

— Я получил послание от тех, кто украл щит. Деньги мне нужны в четверг. То есть завтра.

— Хорошо. Когда мне их привезти?

— Вам?

— Как я понимаю, ответственность лежит на мне.

— С этим никто не спорит. Я лишь подумал, как вы понесете такую тяжесть. Они просят бывшие в употреблении десяти— и двадцатидолларовые банкноты. Вся сумма будет весить более пятидесяти фунтов.

— Я справлюсь. Куда мне их принести?

— В мой отель, «Аделфи», — я продиктовал адрес.

— Когда?

— В любое время до трех часов. Если вы успеете до двух, я приглашу вас на ленч.

Мое приглашение она пропустила мимо ушей.

— Вы рассчитываете получить щит завтра?

— Не знаю. Но возможно и такое.

— Только возможно?

— Могу лишь повторить, не знаю. Я не имею ни малейшего представления, с кем работаю. Вполне вероятно, что на Джерси Тернпайк я съезжу впустую, лишь для того, чтобы воры убедились, что я в точности следую их инструкциям. Но возможно и другое: им нужны деньги, и они стремятся побыстрее избавиться от щита. Не забывайте, щит — не безделушка, которую носят в кармане, и едва ли его можно заложить в ближайшем ломбарде. Рынок сбыта крайне ограничен. — Я уже хотел рассказать ей о пятидесяти тысячах, предложенных мне Мбвато, но в последний момент передумал, потому что не захотел выслушивать вопросы, на которые не знал ответа.

— Я позвоню мистеру Спенсеру, чтобы он договорился о деньгах.

— Когда вы с этим закончите, вас не затруднит позвонить также лейтенанту Деметеру и сказать ему о полученной мною записке?

— Но вы же не хотели, чтобы полиция вмешивалась в это дело.

— Я их не вмешиваю. Просто выполняю обещание, данное Деметеру: держать его в курсе событий.

— Хорошо, я позвоню ему, — согласилась она.

— Когда мне вас ждать завтра?

— После двух.

— Так я и думал.

Она положила трубку, и я тяжело вздохнул, поняв, что близкими друзьями нам не стать. Отыскал в буфете банку томатного супа, открыл, вылил содержимое в кастрюльку, добавил положенное количество воды и поставил на конфорку. Пока суп грелся, я нашел в справочнике номер Альберта Шиппо и набрал его.

— "Альберт Шиппо и компания", — ответил мужской голос.

— Я хотел бы поговорить с мистером Шиппо.

— Я — Шиппо.

— Меня зовут Филип Сент-Ив. Вы позволите заехать к вам?

— Зачем?

— Джонни Паризи полагает, что нам следует повидаться. Ему кажется, что вы сможете мне помочь.

— Паризи, значит?

— Паризи, — подтвердил я.

— Вы оптовый продавец?

— Нет.

— Ну, розничной торговлей я практически не занимаюсь, но раз Паризи считает, что нам нужно повидаться, возражений у меня нет. Когда вы хотите подъехать?

— Сегодня днем, если вас это устроит.

— В любое время. Я на месте.

— Я буду у вас в половине третьего.

— Третьего, четвертого, какая разница. Я никуда не собираюсь.

Переговорив с Шиппо, я налил суп в тарелку, достал коробку крекера и бутылку пива и поел за восьмигранным столиком, предназначенным для игры в покер.

Контора «Альберт Шиппо и компания» находилась в восточной части 24-й улицы, на восьмом этаже Джордж-Билдинг, здания, столь же незапоминающегося, как и его название. Из двух лифтов работал только один под присмотром старика в поношенном костюме, с длинными седыми волосами.

— Восьмой, — сказал я.

Дверь не хотела закрываться, поэтому он пнул ее тяжелым башмаком, после чего кабина лифта, поскрипывая, поползла вверх.

Выйдя в коридор, я довольно быстро нашел дверь с панелью из матового стекла, на которой значилось «Альберт Шиппо и компания». На приклеенной липкой лентой бумажке указывалось, что перед тем, как войти, следует постучать. Я постучал, и мужской голос разрешил мне войти. Всю обстановку составляли дубовый стол, два стула и четыре конторских шкафа. Единственное окно покрывал густой слой пыли и грязи. За столом восседал Альберт Шиппо, представляющий, как я понял, и себя и компанию.

Выглядел он лет на сорок пять. Двойной подбородок, обширная лысина, бакенбарды на толстых щеках. Маленький ротик под розовым носом, очки в тяжелой роговой оправе. Под двойным подбородком белел воротник рубашки, стянутый галстуком в сине-белую полоску.