Виктор Каннинг - Рука-хлыст Страница 14

— Миссис Вадарчи и Кэтрин, — сказал я, — завтра летят в Дубровник, где остановятся в отеле «Аргентина». Нам нужно тоже лететь, но другим рейсом. Если необходимо, даже на день позже. Вы сможете взять билеты?

— Конечно.

Она аккуратно, мастерски очистила грушу, ни разу не капнув.

— Скажите герру Малакоду, что я обыскал номер Вадарчи в отеле «Георг V». И не нашел ничего интересного, если, конечно, его не интересует одежда времен короля Эдуарда, за исключением хлыста.

— Хлыста? — переспросила Веритэ без всякого удивления и разрезала грушу пополам. — Пожалуйста, возьмите кусочек. Я не хочу есть одна. — Она положила половинку груши на мою тарелку. — Разве была необходимость вламываться в номер?

— Иначе я бы не узнал, что они уезжают. К тому же «вламываться» — неподходящее слово. Я позаимствовал ключ.

— Вы очень опытны.

По ее тону я не понял, был ли это вопрос или же комплимент. Я взял грушу, и ее сок, как и следовало ожидать, потек у меня по подбородку. Веритэ подняла мою салфетку, которая упала на пол. Внезапно я понял, почему мы оказались в разных лагерях. Она относилась ко мне как к маленькому мальчику: очищала фрукты, следила за тем, чтобы я не испачкался, подливала вино. Что-то подсказало мне, что благодаря этому она чувствовала себя со мной в безопасности. И это была женщина, которая выстрелила в своего мужа три раза, не промахнувшись, а затем спокойно позвонила в полицию!

— Да уж... приходится.

Она направилась на кухню, чтобы принести кофе.

— Что приходится? — бросила она через плечо.

— Использовать свой метод добывания информации.

— Ах это.

Она прошла на кухню и вернулась с подносом, на котором стояли две чашки, лежали ситечки, с их помощью после пятнадцати минут взбалтывания вы получали слабенькую коричневатую жижу. И как будто в нашей беседе не было перерыва, я сказал:

— И приходится быть осмотрительным.

— Осмотрительным?

— Да.

Она протянула мне открытую пачку сигарет, и когда я взял одну, в ее руке появилась зажигалка.

— Я полагаю, вы навели справки о герре Малакоде?

— Да, узнал, что мог. Его кредиты весьма высоки.

Она не улыбнулась.

— Он очень хороший человек. Ну а обо мне?

— Что?

— Обо мне вы наводили справки? Это было бы логично с вашей стороны.

— Нет, конечно, — соврал я.

Она зажгла сигарету и без всяких эмоций произнесла:

— Очень мило, что вы лжете. В этом нет необходимости, но я ценю.

Я не знал, что на это ответить, и принялся постукивать по своему ситечку, а она сказала:

— Не стоит так делать.

Опять маленький мальчик, доставляющий беспокойство.

— Во время туристического сезона, — произнес я, продолжая постукивать, — вы можете услышать, как англичане делают это в любом уголке Франции.

Но она не улыбнулась моей шутке. Кажется, в тот момент я дал себе слово, что если в последующие пять дней не увижу ее улыбки, то пожертвую десять фунтов какой-нибудь благотворительной организации.

— Хотите ликеру? — спросила Веритэ.

— Нет, спасибо.

— А виски с содовой?

— Ну, пожалуй.

Она встала и направилась к буфету. Стоя спиной ко мне, Веритэ спросила:

— У вас есть оружие?

Было нелегко следовать за ходом ее мысли.

— Да.

— Будет лучше, если вы отдадите мне пистолет до того, как мы сядем на самолет. Мне пронести его через таможню намного легче, чем вам.

— Если вы настаиваете.

А сам подумал о том, что женщине ее комплекции довольно трудно спрятать пистолет в поясе так, чтобы его не заметили.

Я чуть было не сказал это вслух, но вспомнил, что улыбки ее все равно не увижу. Я начинал чувствовать себя как-то неуверенно. И эта неуверенность окрепла, когда я прощался с ней.

Я протянул руку и вежливо поблагодарил Веритэ за ужин и удовольствие, которое получил от пребывания в ее компании.

И снова почувствовал себя примерным мальчиком в вельветовых панталонах и воротничке на тесемках. Она взяла мою руку, у нее оказались длинные холодные пальцы, и сказала:

— Очень рада, мистер Карвер, но мне кажется, я должна кое-что прояснить.

— Было бы очень любезно с вашей стороны прояснить хоть что-то впервые за столько дней, — ответил я.

— Мне кажется, — сказала она бесстрастно, — что вы — хороший человек. Естественно, мы много будем видеться друг с другом, но мне хотелось бы, чтобы вы знали, — я не позволю вам затащить меня в постель.

Это меня разозлило:

— А в подобном разъяснении есть необходимость?

— Во всяком случае, раньше была.

Я спустился по лестнице, чувствуя себя как пес, которому дали под зад еще до того, как он попросился в дом.

Когда я сходил с тротуара, чтобы перейти улицу, машина, мчавшаяся по другой стороне, вдруг изменила направление и, сверкнув фарами, пошла прямо на меня. Я отпрыгнул обратно на тротуар, и машина промчалась всего лишь в шести дюймах от меня. Проехав ярдов десять, она остановилась, из нее вылез человек и пошел мне навстречу. Я поспешил уйти, но тут услышал его громкий и неестественно веселый голос:

— Прости, малыш, но эта старая развалина временами ведет себя по-идиотски — как бекас, которому подстрелили крыло.

Надеюсь, я тебя не задел? Господи, да ведь я мог убить тебя!

Старина Говард Джонсон выбросил вперед обе руки, намереваясь врезать мне. Я с благодарностью ухватился за его запястье и предплечье, перебросил Говарда через плечо и вмазал его прямо в стену. Он всхрапнул, словно пьяный, а я обшарил его карманы, но не нашел ничего интересного, если не считать пачку сигарет «Белград-фильтр». Затем подошел к машине. В ней никого не было, поэтому я сел. Таким образом мне удалось сберечь значительную сумму, которую я потратил бы, если бы от Порте-де-ла-Вилетте, где жила Веритэ, поехал на такси. Я припарковался в сотне ярдов от своего дома, выбросил ключи в канаву и проколол все четыре колеса. Пухленькая проститутка, дежурившая на улице, с интересом наблюдала за моими действиями.

— Vous vous amusez, no?[7] — спросила она.

— Да, — ответил я.

Когда я повернулся, чтобы уйти, она сказала:

— Bien. Maintenant, nous allons nous amuser beaucoup plus?[8]

— Нет.

Я отправился к себе, прихватив с собой единственную вещь, которая вызвала у меня интерес. Это была книжка в мягкой обложке, на английском, опубликованная в Лондоне «Юнити букс лимитед», издательством, о котором мне не доводилось слышать. Это был перевод с немецкого, так было написано на форзаце, и называлась она «Пятно позора: исследование европейских национальных неврозов». Судя по названию, эту книжку приятно было почитать на ночь, но я взял ее не поэтому и не думаю, что именно этим она привлекла Говарда Джонсона. Мой взгляд приковало имя автора: профессор Карл Вадарчи. Не профессор ли Вадарчи написал статью на ту же тему, которая была напечатана в «Тайме» от шестнадцатого февраля сорок седьмого года?

Глава 7

Устрицы с Оглу

Веритэ не смогла взять билеты на завтрашний рейс. Мы отправились через день, утром, на самолете «каравелла». На Веритэ был классический дорожный костюм синего цвета, в руках — чемодан. В деловитости мадам Латур-Мезмин нисколько не уступала Уилкинс. Сдала багаж и присматривала за мной спокойно, но твердо. Мне начало казаться, что ее единственное отношение ко мне — это нереализовавшийся материнский инстинкт.

Мы сели на соседние кресла, и, когда самолет взлетел, она передала мне свежие газеты и английское издание «Современного руководства Федора — Югославия» с иллюстрациями и картами, чтобы я не скучал во время перелета. Я понял, что не стоит и пытаться немножко пофлиртовать со стюардессами «Эрфранс». Веритэ скажет мне, что я еще слишком мал для таких вещей.

Я читал газеты, оставив руководство на потом, надеясь, что его читать будет полегче, чем «Пятно позора» профессора Вадарчи.

Полдня накануне я потратил на сборку мозаичной картинки-головоломки. Я начал с периферийных фрагментов, чтобы потом уже заняться центральной частью. Многих фрагментов не нашел. «Белград-фильтр» — этому фрагменту картины было легко подыскать соответствующее место. Они хотели, чтобы это выглядело так, как будто в номере Вадарчи побывал Говард Джонсон. Сэр Альфред и обед Кэтрин в посольстве — еще легче, хотя это и стоило мне оплаты телефонного разговора с Уилкинс. Одного из советников британского посольства в Париже звали сэр Альфред Коддон. Я предположил, что его тихо куда-то отослали, а, когда понадобилось его участие, вместо него выступил Мэнстон. Зачем? Ответа на этот вопрос у меня не было, но я все же рискнул и расположил этот фрагмент картинки в самом центре. С профессором Вадарчи оказалось намного сложнее. Уилкинс не сумела найти о нем никаких сведений. Поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как продолжать идти по следу. Заработок мой был хорош и всегда существовала возможность увеличить его еще больше.