Лео Мале - Коррида на Елисейских Полях Страница 15

В "Беркли" я не увидел никакого международного гангстера, но Марк Ковет благодаря разговорам по телефону получил из хорошо информированного источника точные сведения о Монике с обложки иллюстрированного журнала "Голливуд-магазин" и о ее подружке.

– Ее зовут Моника Гранжон, – подал он мне новость на десерт после четвертого посещения телефонной кабины. – Та, которая на 6-й странице помогает ей стряпать, зовется Мишлин. Они позируют почти всегда вместе. Мне не смогли сказать фамилию Мишлин. У меня нет также их адреса. Но, кажется, они постоянно посещают дансинг "Элефан"[7] под аркадами Лидо. Туда можно было бы сходить попотеть танец-другой.

– Попотеть – это то слово, – ответил я.

Мы отправились туда пешком, оставив мою машину припаркованной неподалеку от "Беркли". Дансинг был расположен в подвальном помещении со входом с аркад и выходом на улицу Понтье. Неоновый слон издали сообщал о наличии этого комфортабельного заведения без чрезмерного шика, но хорошего вкуса. Все девицы, которые там находились, казалось, соперничали с картинками из журналов мод. Некоторые мужчины были очень "шикарны", от иных за версту разило принаряженными продавцами галантерейных магазинов. Мы прямым ходом направились к бару, следуя благородной старой привычке. Ковет сразу увидел какого-то знакомого. Он окликнул его, и тот подошел к нам. Ковет познакомил нас:

– Марсо, мой коллега, он знаком с Моникой. А этот тип, – он указал на меня, – Нестор Бюрма, но не стоит никому сообщать об этом. Он хотел бы познакомиться с Моникой.

– Моники тут нет, – ответил парень. – Но имеется вторая часть тандема – Мишлин. Она сейчас танцует с парнем с мерзкой рожей и, несомненно, только и ждет, чтобы отделаться от него. Скажите ей, что вы из кино, месье Бюрма, они все обожают это.

– А я все еще работаю в мире кино, – улыбнулся я.

Марсо выпил стакан за наш счет, произнес соболезнующую фразу по поводу смерти Рабастена и в момент, когда в танцевальном зале оркестр выдохнул последний аккорд трепетного танго, покинул нас. Вскоре он вернулся в сопровождении молоденькой девушки, которая, судя по ароматам, которые от нее исходили, должна была находиться какое-то время в ящике с парфюмерией. Волосы ее были немного растрепаны, но это ей шло. У нее были прекрасные светло-карие глаза и пышная черная шевелюра. Она казалась менее бесстыдной, чем Моника, и в ее взгляде, которым она меня окинула, не было ничего провокационного. Но для выполнения тех целей, которые я себе поставил, я все же предпочел бы Монику. Так же, как и Моника, Мишлин носила глубокое декольте, открывавшее грудь и плечи. После представлений я предложил ей выпить со мной, а Марк Ковет и его собрат по перу ушли в танцевальный зал, оставив нас вдвоем. Оркестр снова взялся за работу. Только я открыл рот, чтобы начать обрабатывать Мишлин, как к ней подошел какой-то тип:

– Ну что, красотка, – сказал он так, как если бы я вообще не существовал, – пошли танцевать со мной?

На нем был костюм хорошего покроя из дорогой ткани, но галстук был агрессивного цвета. Вообще, многое в нем дышало агрессивностью. Безусловно, это и был тот самый кавалер Мишлин с мерзкой рожей, о котором нам сообщил Марсо. Девушка попыталась поставить его на место, но он стал настаивать.

– Бросьте, – вмешался я. – Разве вы не видите, что вы надоедаете мадемуазель?

Бросив на меня злобный взгляд, он прошипел:

– А ты куда лезешь? У тебя еще все клыки целы?

– Не заботься о моих клыках и мотай отсюда!

– Господа, я вас прошу, – вмешался бармен. – У нас здесь спокойное заведение.

– То еще заведение... – выдал хулиган.

– Не надо так трепыхаться, – сказал я. – Это не подходит к здешнему кварталу, а кроме того, это уже устаревшие штучки, которые могут не понравиться Вентури, – добавил я немножко наугад.

Он вздрогнул:

– Вентури? А это что еще за зверь?

– Ничего не знаю. Ты доволен?

– А ты странный гусь. Надо бы встретиться в заведении не таком спокойном, как это!

– Вот, вот, приятель, когда захочешь. А пока что пойди глянь снаружи, может быть, я уже там.

Он проворчал что-то и ушел. Бармен с облегчением посмотрел ему вслед.

– Что это за злобный тип? – спросил я.

– Не знаю, – ответил тот, – но уж, конечно, этому хмырю я не доверил бы свою кассу.

Я вернулся к Мишлин:

– А вы с ним знакомы?

– Эти парни все время стараются навязаться, – сказала она, пожав красивыми плечами. – На днях он подкатывался к Монике, но у нее более дальний прицел. Если бы я знала, ни за что не согласилась бы с ним танцевать. Он прилипчивей, чем я думала, и, по-видимому, из тех типов, которые воображают, что раз мы позируем раздетыми и свободны в своей речи и поступках...

– Понимаю... (И вдруг я спросил себя, не был ли я тоже одним из этих типов.) Ну вот, теперь вы от него избавились. Думаю, что у него есть над чем поразмыслить, и он не явится снова приставать к вам.

– Спасибо, месье.

– Не стоит. Ладно. Перейдем к нашим делам. Марсо, журналист, сказал вам, зачем я хотел с вами познакомиться, не так ли? Я ищу Монику.

– Да, он мне сказал. О чем идет речь?

– У меня для нее есть контракт. Несколько особый контракт, но думаю, что он ей подойдет. Я столкнулся только один раз с Моникой, но этого мне было достаточно, чтобы оценить ее. Она была в моей постели...

– Тогда, по всей вероятности, ее надо искать в постели у кого-либо другого, – сказала Мишлин. – Мы живем в одной и той же гостинице, но я ее не видела со вчерашнего дня. Она ночевала не дома и, возможно, это будет продолжаться в течение всего фестиваля. Какой-то тип облапошил ее, и она вернулась домой в полном расстройстве. Но я не думаю, что это ей послужило уроком. А что это за контракт? На фильм?

– Это настоящее кино, хотя и не фильм. Послушайте, Мишлин, вы мне симпатичны. Слишком симпатичны, чтобы я вам предложил такую сделку, какую думал заключить с Моникой. Вы занимаетесь одним и тем же делом, и, без сомнения, у вас одни и те же амбиции, но вы отличаетесь друг от друга. Контракт, о котором идет речь, не для вас. Он хорош для Моники и когда вы ее увидите... в конце концов, ее отлучка не может быть длительной... скажите ей, чтоб она меня нашла. Я живу в "Космополитене". Видите, я доверяю вам. Марсо вам, конечно, сообщил, что я занимаюсь кино. Это не совсем так. Вот кто я такой на самом деле...

Я вытащил мое удостоверение частного детектива.

– О! Вот как! – сказала она. – Детектив! Нестор Бюрма! Я видела ваше имя в газете в связи с Люси Понсо. Но что же...

– А это, Мишлин, детективные истории. Так же, как в фильмах.

– Дайте мне закончить фразу. Что же я должна сказать Монике?

– Что в ту ночь я был не очень галантен по отношению к ней. И хочу это исправить... Познакомлю ее с гордостью экрана – Тони Шарантом. Это, конечно, грозит некоторой опасностью. Вам понятно, какого рода опасность, не так ли?

При упоминании имени знаменитого актера ее глаза заблестели.

– Конечно, – сказала она.

– Но я полагаю, что опасность такого рода не испугает Монику?

– Конечно, нет.

– Хорошо. Тогда я рассчитываю на вас, чтобы передать мое поручение. А теперь я поехал домой.

– Я сделаю то же самое, – сказала Мишлин, зевая. – У вас есть машина?

– Я оставил ее перед рестораном "Беркли".

– Вы не можете отвезти меня домой? Я живу в гостинице "Дьепп" на Амстердамской улице. Это далековато. А если случайно Моника вернулась...

– Согласен.

Я заплатил за выпивку и, оставив Марка Ковета и его приятеля выплясывать в танцзале, мы вышли на свежий воздух. Если не считать выстроившихся вдоль тротуара машин, улица Понтье была пустынной. Но тут из темной подворотни вышли два типа и направились к нам.

– Ну что, хохмач, – сказал один из них, – ты сказал мне пойти посмотреть, нет ли тебя снаружи, а?

– Не валяй дурака, Кловис, – сказал другой. – Помягче.

Тут я получил сильный удар по основанию черепа... Точь-в-точь, как Рабастен, но чуть полегче.

Глава девятая

Хищники

Я пришел в себя в месте, которое тут же определил: некая безликая контора в некоем здании торгового назначения. Я лежал на хорошо натертом паркете, жестковатом для моих ребер, но мои ребра могли это вытерпеть. Иначе было с головой. Едва я раскрыл глаза, как тут же со стоном снова закрыл. Две мощные конторские лампы слепили меня. Кто-то вежливым и размеренным тоном сказал:

– Он просыпается. Посмотри получше, как его дела, Альбер.

Какой-то человек потряс меня и убедился, что я еще не совсем умер. Я застонал.

– Ему лучше, – сказал тот, которому было поручено осмотреть меня, – по всей видимости, не очень требовательный парень.

– Дай ему что-нибудь выпить, – приказал тип со светской манерой разговора. – И перестань слепить ему глаза.

Я проглотил спиртное, поднесенное мне сострадательной рукой, и сел, на этот раз окончательно открыв глаза. Лампы отвернули в сторону и зажгли плафон под потолком. Три персонажа наблюдали, как я возвращаюсь к жизни: тот, который меня оглушил, его приятель и еще один. Этот, казалось, был шефом. Лет пятьдесят. Здоровый. С толстоватыми щеками и тощими усиками. В шелковой сорочке изысканного голубоватого оттенка, с закатанными рукавами. В безукоризненно отутюженных брюках с острыми складками, хоть хлеб режь. Человек стоял, опершись на массивный стол. Корректный, очень уверенный в себе, не вульгарный урка, но все же блатной. Некоторое время мы ничего не говорили, разглядывая друг друга в полной тишине пустого здания. Я инстинктивно поднес руку к нагрудному карману.