Виталий Гладкий - Последний герой Страница 16

– Да… – хмуро буркнул Гараня, который едва держался на ногах.

– Где?

– Там… – Гараня неопределенным движением головы указал на джунгли. – Недалеко…

– А дрова зачем притащили? – Малеванный указал на бамбуковые «ведра». – У нас их и так достаточно.

– Это не дрова, – устало ответил Гараня. – Держи… – И всучил свои «ведра» вору; Крошу освободили от ноши Фиалка и Люсик.

Гараня не стал принимать участие в радостном оживлении, которое стало для «новых робинзонов» почти праздником, – все понимали, что с наличием пресной воды у них появился хороший шанс выжить. Он отошел в тень и упал на землю почти без сил.

За ним последовала и Кроша. Ее снова зазнобило, она передвигалась с трудом, как сомнамбула, ощупывая пространство впереди руками. Создавалось впечатление, что девушка неожиданно ослепла.

Но на нее никто не обращал внимания, а Гараня, который лежал на боку и видел, что с ней творится, не мог от усталости шевельнуть ни рукой, ни йогой. Ему было не до Кроши.

Он лишь вяло подумал: «Может, и впрямь надо было ей помочь… Оно, конечно, грех… да, видать, девка не жилец на этом свете…»

Тем временем Малеванный развел костер и водрузил на него котел, чтобы сварить рис. Главным кашеваром назначили Фиалку. Девушка так старалась, что не коре стала чумазой от дыма и пепла. Спустя полчаса каша была готова, и Малеванный, который твердо решил присвоить себе звание бугра, позвал всех к столу, как он торжественно выразился.

По его указанию Фиалка разделила сваренный рис на пять порций и разложила их на крупных листьях какого-то растения, похожего на лопух. Вместо поварешки она орудовала большой раковиной, найденной на пляже.

Гаране не хотелось даже думать о чем-либо, не то что передвигаться, но он все-таки встал и подбрел к «столу»; его накрыли в тени, на траве, предварительно убрав лианы и низкорослый кустарник.

Это постарался Люсик, который под руководством Малеванного пахал до седьмого пота, чтобы заслужить похвалу.

– А почему только пять паек? – спросил Гараня.

– По кочану! – огрызнулся вор.

– У нас что, уже покойник образовался? – не отставал Гараня.

– Может образоваться… если не захлопнешь пасть, – грубо ответил вор.

– Не гони волну, – миролюбиво сказал Гараня. – Лучше объясни по-человечески.

– Ты где-нибудь видишь нашего бомжа?

– Нет. Ну и что? Рис нам выдали на шестерых. Оставим его порцию, придет – съест.

– А вот ему болт! – согнул руку в локте Малеванный. – Нехрен увиливать от работы. Все пашут, а он прохлаждается.

– Ты не прав. Я думаю, он пошел, как и вчера, раздобыть что-нибудь съестное.

– Может, и так, – не сдавался вор, – но должен быть хоть какой-то порядок.

– То есть он обязан испросить твоего согласия…

– Да! – с вызовом ответил Малеванный.

– В начальники метишь? – разозлился Гараня.

– Кто-то же должен быть организатором, – немного поубавил пыл Малеванный, поняв, что Гараня начал заводиться. – Иначе всем кранты. Стадо оно и есть стадо. Я что, не прав?

– Прав, – угрюмо сказал Гараня. – Но только не в отношении меня. Мне начальники не нужны. Я ими сыт по горло. Понял?

– Пошел ты!.. – Малеванный виртуозно выругался. Его так и подмывало сцепиться с Тараней врукопашную – чтобы окончательно определиться, кто есть кто. Если бы не мачете…

Впрочем, не только мачете сдерживало вора от немедленной расправы со строптивцем. При всей своей худобе и невзрачности Гараня был жилист, быстр и неуступчив.

А Малеванный уже имел дело с подобными типами в зоне – поначалу, когда был юным и глупым. И вынес оттуда твердое убеждение, что внешность человека очень обманчива – после того, как такой же, как Гараня, шибздик выбил ему два зуба и сломал ребро.

Пока они препирались, появился и Самусь. Он буквально вывалился из зарослей на пляж с ошалелым видом и выпученными глазами.

– Хух! – сказал Самусь и без сил опустился на песок. – Такая вот петрушка…

– Ни фига себе! – радостно воскликнул вор, у которого сразу поднялось настроение, когда он рассмотрел, что принес бомж. – Ты что, кабана завалил?!

– Не-а, – ответил, тяжело дыша, Самусь. – Это не я…

– Мясо… – Фиалка сглотнула голодную слюну. – Много мяса. Вот здорово!

– А кто его укокошил? – продолжил расспросы Малеванный, который сразу насторожился.

– Этот… как его… леопард, – ответил Самусь и блаженно улыбнулся.

– Леопард?! – воскликнули все в один голос.

– Ну… – Самусь еле ворочал сухим языком; он только сейчас вспомнил о мучившей его жажде. – Попить бы чего-нибудь…

– Нет вопросов… – Малеванный лично принес Самусю «ведро» с остатками воды. – Ну ты даешь…

Самусь пил долго, мелкими глотками. Все терпеливо и с тревогой ждали его объяснений. Люсик, стоявший спиной к джунглям, медленными шажками передвинулся поближе к воде и Малеванному, который, казалось, не придал никакого значения словам Самуся.

– Ну, что ты там насчет леопарда базлал? – небрежным тоном спросил вор, внешне стараясь оставаться невозмутимым.

– Дак, это, леопард, значит, убил свинью… и дал мне ее ногу.

– Не понял… – изумился Малеванный. – Как это – дал ногу? Ты чё, поехал с испугу? – Он покрутил пальцем у своего виска. – Говори, да не заговаривайся.

– Я и говорю, что леопард разрешил мне отрезать ногу, – объяснил Самусь. – Он залез на дерево, пока я управлялся.

– Да-а, дела… – Малеванный сплюнул. – Нам только леопарда и не хватало…

– Думаю, что он здесь не один, – подал голос Гараня. – Опасные звери. Бывает, и на людей охотятся.

– Мамочки… – тихо пискнула испуганная Фиалка.

– Нужно держаться вместе, – сказал Гараня. – А на ночь костры разводить. Звери боятся огня.

– Леопард нас не тронет, – уверенно сказал Самусь.

– Почему ты так думаешь? – спросил Гараня.

– Ну… я знаю, – смущенно ответил бомж.

– Знает он… – язвительно покривился Малеванный. – Натуралист хренов… Сцапает зверюга ночью кого-нибудь за загривок – и пишите письма мелким почерком. – Он невольно вздрогнул. – Схавает за милую душу.

– Поживем – увидим, – философски сказал уставший от разговоров Гараня. – Пора завтракать.

Никто ему не возразил, и все дружно набросились на удивительно вкусный рис – как им показалось с голодухи. Самусю тоже выделили пайку, и бомж с видимым удовольствием начал клевать рисовую кашу (в которой не было ни капли жира) по зернышку, чтобы растянуть удовольствие.

После завтрака (его можно было назвать обедом – солнце уже подбиралось к зениту) начали строить шалаш. Гараню оставили в покое – он пытался накормить Крошу. Это у него получалось плохо – девушка глотала с трудом, словно нехотя.

Она была в каком-то сумеречном состоянии. Га-ране даже казалось, что Кроша его не узнает. Ее по-прежнему трепал озноб, а руки были холодны как лед, несмотря на то что солнце грело во всю мощь и стояло почти полное безветрие.

Гаранё не нравилось, что нет ветра. Он боялся, что такая тихая погода может быть предвестником тайфуна.

Но гром, который громыхал где-то за горизонтом, затих, и Гараня немного успокоился, рассудив, что, по крайней мере, до вечера «новые робинзоны» могут спокойно заниматься своими делами.

Покормив Крошу, Гараня лег в тенечке и забылся в беспокойной полудреме, больше похожей на какую-то болезнь. У него ломило все кости и не было сил даже переменить позу. Еда Гараню расслабила, и он чувствовал себя то ли полуживым, то ли полумертвым – смотря с какой точки зрения рассматривать его состояние.

Он слышал командный голос Малеванного, который орал на Люсика, Самуся и Фиалку, под его руководством сооружавших шалаш, но бестолковые распоряжения вора не вызывали в нем никаких эмоций. Гараню охватило полное безразличие и ко всем окружающим, и к самому себе.

Гараня лежал и думал, что напрасно не помог Кроше свести счеты с жизнью. Теперь он понимал ее с пронзительной ясностью. Добей его кто-нибудь в этот момент, наверное, он умер бы с улыбкой облегчения.

Глава 17

Гараня пробудился от своего болезненного состояния только под вечер. Может быть, его возвращению к жизни поспособствовал восхитительный запах жареного мяса, исходивший от костра.

Он встал и побрел к воде, чтобы немного освежиться, потому что воздух над пляжем был неподвижен, влажен и горяч, как в русской бане.

– О, наш алкаш оклемался! – раздался непонятно отчего веселый голос вора. – Как работать, так мы в кусты, а как пожрать – вот они мы, здрасте вам.

– Не трогай его, – сказала Фиалка. – Не видишь, он болен.

– Понятное дело… гы-гы… – заржал Малеванный. – У нас тут лазарет. А мы все сиделки.