Николас Блейк - Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера Страница 16

— Угу… Но еще и о ее отношении к своему брату. Он, должно быть, много старше ее, но она ухаживает за ним, как за сыном. И взволнованной я видел ее только однажды — когда на одном из вечеров ее брат потерял сознание. Она так разволновалась, будто наступил конец света. Да, в Эдварде она души не чает. И кто знает почему. Он очень милый человечек, но самый, как говорится, рядовой.

— Я считал его умным.

— Он и есть умный, насколько могут быть умны бизнесмены. Ума у него достаточно, чтобы сколотить состояние, но вот для того, чтобы вовремя остановиться, ума у него уже не хватит. В ближайшее время Джорджии придется с ним повозиться. Его нервы уже совсем сдают. По утрам у него трясутся руки, а лицо такое хмурое, что можно заболеть только от одного его вида. Всем известно, что Оксфорд порождает неврастеников, но по сравнению с биржей это настоящий рай.

— Ну а как вели себя здесь остальные гости?

— Люсилла ведет себя так, словно играет последний акт трагедии. Причем, мне кажется, она действительно чем-то очень взволнована. У нее просто нет таланта, чтобы хорошо играть. Киотт-Сломана, слава Богу, большей частью здесь не было, а в то время, когда присутствовал, он был необычно молчалив. Сам понимаешь, атмосфера для этого шутника здесь совсем не такая, чтобы похлопывать женщин по попкам. Бедняжка Джорджия все время беспокойно расхаживала по дому, и вид у нее был, как у брошенной обезьянки. Мне даже больно было смотреть на нее. И тем не менее она ангел-хранитель всего общества. Довольно неприятно слушать, как Люси все время жалуется на свое разбитое сердце и оплакивает своего героя. А ведь у Джорджии сердце, судя по всему, тоже разбито…

— Да, — согласился Найджел. — По-настоящему разбитое сердце не делает себе рекламу. Но давайте поговорим о другом, Филипп. Призовите на помощь свой ум ученого и попытайтесь ответить мне на вопрос: как может человек пройти по снегу около трех сантиметров толщиной примерно сорок пять метров и не оставить после себя следов?

— Только испросив помощи у Всевышнего, друг мой! Видимо, речь идет о каком-нибудь йоге. Или, быть может, убийца использовал ходули…

— Ходули? — возбужденно повторил Стрэйнджуэйз. — Ах нет, этого не может быть! Ведь они тоже оставляют следы. А Блекли обыскал все вокруг барака, но не нашел ничего. Нет-нет, решение должно быть чрезвычайно простым.

— Если бы ты мне точно сказал, в чем, собственно, дело… Кажется, там были довольно четкие следы…

— Только вели они не в том направлении.

Теперь выражение святой простоты на лице Старлинга было изумительным.

— Твои сочинения по греческой литературе, Найджел, были часто очень удачными, но страдали одним недостатком: были чересчур стилизованы. В поисках нужного стиля ты делал самые примитивные ошибки и…

— Ну хорошо, хорошо! — буркнул Стрэйнджуэйз. — Можете не продолжать. Разумеется, я сделал идиотскую ошибку, и это все объясняет! Наш мистер Икс шел вперед спиной. Поэтому отпечатки носков были глубже, чем отпечатки каблуков. Но след был только один, значит, к бараку он шел, когда снег еще был не очень плотным — то есть где-то между пятью минутами первого и двенадцатью двадцатью. Убийца будет неприятно поражен, когда поймет, что мы это знаем.

Они беседовали еще около часа. Постепенно зимний вечер перешел в ночь, и мысли их невольно обратились к ароматным гренкам с маслом.

— Кстати, ты заметил, Найджел, — начал было Старлинг, — как за ужином О'Брайен… — Он не успел закончить фразу, так как в этот момент снизу раздался сдавленный женский крик. За ним послышались поспешные шаги, потом тишина, и наконец кто-то окликнул Найджела:

— Мистер Стрэйнджуэйз! Мистер Стрэйнджуэйз!

Кто-то шумно поднимался по лестнице. Найджел так и не успел узнать, что сказал или сделал О'Брайен за ужином, так как дверь распахнулась и на пороге появился Болтер. Его красное лицо было искажено от волнения.

— Мой шеф просит вас зайти к нему, сэр! — выпалил он. — Миссис Грант нашла его в чулане… Она как раз хотела накрывать стол к ужину… Кто-то проломил ему голову… Ужасное зрелище, сэр!

— О Боже ты мой! Блекли проломили голову! Надеюсь, он жив?

— Вы меня не поняли, сэр… Проломили голову не моему шефу, а этому… слуге мистера О'Брайена… Как же его зовут? Ах да, Беллами! Это Беллами проломили голову… Он лежит в большой луже крови.

Глава 7

Беллами встретился с убийцей быстрее, чем ожидал. Только роли распределились не так, как это рисовалось в его воображении. Убийца напал на Артура, когда тот шел по коридору, соединяющему главную часть дома с кухней и хозяйственными пристройками. А так как в коридоре всегда было темно, бывший боксер не успел даже разглядеть своего врага. Он упал на каменные плиты возле двустворчатой двери, которая отделяла служебные помещения от главной части дома, обагрив своей кровью пол. Свежие пятна крови переходили в сплошной кровавый след, тянувшийся вдоль коридора в сторону чулана. Преступник, видимо, даже не пытался уничтожить оставленные следы. Они были еще влажные, так же как и лужица крови на полу чулана. Поэтому Блекли было нетрудно воспроизвести ход событий. Преступник, вероятно, следовал за Беллами по коридору, ведшему к кухне, или же спрятался за дверью, находившейся в начале коридора. Удар был нанесен каким-то тяжелым предметом, который еще предстояло найти. После этого он, вероятно, схватил свою жертву за ноги, чтобы не испачкать свою одежду кровью, и затащил в чулан.

К сожалению, это было все, что удалось выяснить на данный момент. Миссис Грант, на показания которой рассчитывали больше всего, удалилась в свою комнатушку. Наступило время послеобеденного сна. Найджел был почему-то уверен, что теперь ее не разбудить. Создавалось впечатление, что ее больше огорчила кровь на полу чулана, чем судьба Артура Беллами.

Когда поднялась тревога, Артур был еще жив, и быстро подоспевший врач сказал, что у него имеются шансы выжить.

Блекли, по понятным соображениям, с радостью отправил бы Артура в больницу, но врач категорически запретил это делать, так как транспортировка раненого могла роковым образом повлиять на исход дела. После короткой дискуссии лейтенант был вынужден уступить. Беллами отнесли в его комнату, а перед дверью поставили полицейского со строгим указанием: к больному не пускать никого, кроме врача и самого Блекли. К раненому вызвали также медицинскую сестру.

Пока полицейские обыскивали хозяйственные помещения, соседние пристройки и сам участок, ища орудие, которым был нанесен удар, сам Блекли собрал всех в столовой, чтобы начать допрос. В первую очередь он спросил у собравшихся, не возражает ли кто-либо против обыска их комнат. И добавил, что может получить ордера на обыск, но в таком деле, как это, фактор времени может сыграть решающую роль, а так как гостям, судя по всему, нечего скрывать… ну и так далее.

В этот момент Блекли уже не был похож на того скромного и нерешительного полицейского офицера, который несколько часов назад беседовал с Найджелом в бараке. Но, прежде чем начать допрос, он переговорил с Найджелом.

— Кажется, дело начинает проясняться, — начал Найджел.

— Я тоже так думаю, сэр. Сначала мне казалось, что я допустил большую ошибку, слишком явно продемонстрировав свой интерес к этому завещанию. Но оказалось, что именно это вынудило преступника перейти к решительным действиям — все произошло быстрее, чем я ожидал. Будем надеяться, что Беллами выкарабкается.

— Значит, вы полагаете, что Артур Беллами был одним из двух свидетелей, которые подписывали завещание?

— Именно так, сэр. И если я не ошибаюсь, то Беллами должен знать содержание, а также второго свидетеля. Убийца же похитил завещание, чтобы скрыть мотив убийства…

— Как же он смог достать его из сейфа? — перебил его Найджел.

— Должно быть, знал комбинацию цифр, сэр. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что он принадлежит к самым близким друзьям полковника. Кстати, это подтверждается и всем остальным из того, что нам известно.

— Логично… Правда, эту версию, пожалуй, нетрудно опровергнуть, но все же продолжайте!

— Предположим, что убийца не хочет, чтобы содержание завещания полковника стало известно. Значит, ему нужно убрать двух свидетелей подписания завещания. Один из свидетелей, а именно Беллами, устраняется. Второй свидетель жив, следовательно, он не опасен для убийцы. Из этого следует, что убийца и второй свидетель — одно и то же лицо.

— Не обязательно. Ведь свидетели не всегда упоминаются в завещании. Поэтому если это убийство было совершено ради того, чтобы добраться до денег полковника, то не исключено, что убийца не является свидетелем.

— Тоже верно… Но если убийца сам не является свидетелем, но знает свидетелей — а ведь если это не так, то не было никакого смысла нападать на Беллами, — то второго свидетеля ожидает вскоре участь Беллами, если мы не будем начеку.