Джеймс Чейз - …И вы будете редактором отдела Страница 16

– Принести вам выпить?

Она покачала головой:

– Нет, спасибо. Я только что перекусила. Мы надеемся успеть на рейс в 15.40. Господин Чалмерс сейчас присматривает за упаковкой вещей. Он любит заниматься этим сам.

Я сел и посмотрел на нее.

– Господин Досон, у меня мало времени, – заговорила она. – Пожалуйста, не поймите меня превратно, если вдруг вам покажется, что я недолюбливала Хелен. Я хочу поговорить именно о ней. Мой муж – весьма суровый человек, но не лишен некоторой сентиментальности, свойственной многим суровым мужчинам. Хотите верьте, хотите нет, но он просто обожал дочь. Вся его любовь и нежность принадлежали ей без остатка.

Я беспокойно заерзал, не понимая, куда она клонит. Я вспомнил, что Хелен говорила об отце, вспомнил ее горечь и злость, когда она сказала, что он совсем не интересуется ею, а озабочен лишь поисками новых женщин для своих утех. Слова Джун Чалмерс как-то не вписывались в нарисованную картину.

– Я слышал другие мнения, – осторожно заметил я. – Большинство людей считает, что у него не оставалось для нее времени.

– Я знаю. О нем и впрямь создавалось такое впечатление, но в действительности он любил ее так, что доходило до смешного. Он очень беспокоился, что его будут считать отцом, во всем потакающим своему ребенку, и весьма благоразумно держал ее в черном теле по части денег. Он считал, что роскошь испортит ее, и выделял очень малые суммы на ее содержание.

Я уселся в кресле поглубже. Не могу сказать, чтобы все это меня особенно интересовало.

– Как я полагаю, вам очень хочет вернуться в Нью-Йорк и получить новую должность? – резко проговорила она.

Я сразу насторожился:

– Да, конечно…

– Мой муж очень высокого мнения о вас, – продолжала она. – Он рассказал мне о данном вам поручении. Я имею в виду Хелен. Он уверен, что ее убили. У него время от времени возникают подобные навязчивые идеи, и разубедить его невозможно. Полиция и коронер удовлетворились тем, что это несчастный случай. Я уверена, что и вы так думаете.

Она вопрошающе посмотрела на меня. Я почему-то вдруг почувствовал себя страшно неловко в ее присутствии. Уж не потому ли, что ее спокойствие и улыбчивость показались мне напускными? В ней чувствовалось какое-то сдерживаемое напряжение.

– Не знаю, – отвечал я. – Тут есть в чем покопаться.

– Да. Поэтому я и говорю с вами, господин Досон. Будьте осмотрительны и не копайте слишком глубоко. Мой муж был без ума от Хелен. Не люблю говорить плохо о тех, кто не в состоянии защититься, но сейчас у меня просто нет выбора. Он считал ее хорошей, порядочной, прилежной девушкой, но она такой не была. Ради денег она была готова на все. Она жила ради денег. Мой муж давал ей лишь шестьдесят долларов в неделю. Я точно знаю, что в Нью-Йорке она тратила впятеро больше. Ей было все равно, как добывать деньги, лишь бы добыть. Вероятно, она была самой меркантильной, строптивой и безнравственной бабой, какую я когда– либо встречала.

Раздражение в ее голосе шокировало меня.

– Я знаю, что говорю ужасные вещи, – продолжала она, – но это правда. Если вы копнете ее прошлое, сами все узнаете. Она совершенно разложилась. Беременеть ей не впервой: такой пустяк не расстроил бы ее. Она знала, что делать и к кому пойти. Мужчины, с которыми она путалась, были дегенератами и уголовниками. Если кого и надо было убить, так это ее!

Я глубоко вздохнул и спросил:

– И все же вы не думаете, что ее убили?

– Не знаю. – Она уставилась на меня. – Мне известно лишь, что полиция считает ее смерть случайностью. Почему же вы не можете этим удовлетвориться?

– Ваш муж велел мне провести расследование. Это приказ.

– Если вы будете расследовать ее смерть как убийство, вы наверняка раскопаете кучу гадостей о ней. Я уверена, что и в Риме она вела себя ничуть не лучше, чем в Нью-Йорке. Скрыть эти факты от моего мужа будет невозможно. Он абсолютно убежден, что Хелен была приличной девушкой, ведущей праведную жизнь. Факты, которые вам придется сообщить ему, потрясут его, вы разобьете его иллюзии, и он вам этого не простит. Теперь вы понимаете, почему я прошу вас не очень копаться в этом деле?

Я взял стакан и допил виски.

– А откуда вы столько знаете о Хелен Чалмерс?

– Я не слепа и не дура. Я знала ее несколько лет. Я видела мужчин, с которыми она общалась. Ее поведение было притчей во языцех.

Я почувствовал, что она темнит, но ничего не сказал.

– Это ставит меня в затруднительное положение. Господин Чалмерс сказал мне, что должность я получу только в том случае, если что-то найду. Теперь выясняется, что хрен редьки не слаще. Так что же мне делать?

– Тянуть время. Рано или поздно муж оправится после ее смерти. Сейчас он взбешен и жаждет мести, но стоит ему вернуться в Нью-Йорк и окунуться в работу, как он успокоится. Через пару недель вы совершенно спокойно можете докладывать о проделанной работе. Уверяю вас, он не будет возражать против прекращения дела. Могу пообещать вам, что, если вы не начнете расследование, иностранный отдел достанется вам. Но если начнете и если муж узнает правду о Хелен, он никогда не простит, в этом я уверена.

– Значит, вы предлагаете мне сидеть сложа руки?

На какое-то мгновение застывшая улыбка исчезла с ее лица, в глазах промелькнул страх.

– Разумеется, для мужа вы должны создать видимость самоотверженной работы, господин Досон. Вам придется посылать ему доклады, но если вы не обнаружите ничего интересного, никто не станет вменять вам это в вину. – Она наклонилась и накрыла мою руку своей ладонью. – Пожалуйста, не старайтесь установить, как Хелен жила в Риме. Это я убедила мужа отправить ее сюда, и он во всем обвинит меня, если узнает правду. Я прошу вас не делать этого. Не только ради вас, но и ради меня.

Я сидел лицом к конторке портье и увидел, как Чалмерс вышел из лифта и направился к окошечку. Я высвободил руку и встал:

– Пришел господин Чалмерс.

Она сжала губы, повернулась и помахала Чалмерсу, который подошел к нам, держа на согнутой руке легкое пальто. В другой он держал «дипломат».

– Привет, Досон, вы хотели меня видеть? – спросил он, поставив «дипломат». – У нас мало времени.

Я собирался рассказать ему о пропавшей пленке и об увязавшемся за мной «рено», но теперь, наслушавшись Джун, решил повременить и поразмышлять над тем, что она мне сообщила.

Джун не растерялась.

– Господин Досон принес мне камеру Хелен, – объявила она.

На мгновение я поразился, откуда она знает, что это камера Хелен, но, взглянув на футляр, понял, что она заметила на нем инициалы. И все равно эта демонстрация смекалки подсказала мне, что она гораздо умнее, чем я полагал.

Чалмерс хмуро посмотрел на камеру.

– Она мне не нужна. Мне не нужны никакие ее вещи, – отрезал он. – Выбросите ее.

Я обещал так и сделать.

– Нашли что-нибудь на вилле?

Я заметил встревоженный взгляд Джун и покачал головой:

– Ничего особенного.

Он хмыкнул:

– Ну, я жду результатов. Надо быстренько найти этого подонка. Направьте на поиски несколько человек. Надеюсь узнать что-нибудь сразу по возвращении в Нью-Йорк. Понятно?

Он вытащил ключ:

– Это мне дали в полиции. Ключ от римской квартиры. Устройте так, чтобы все ее вещи собрали и продали. Поручаю это вам. Посылать домой ничего не нужно.

Я взял ключ.

– Нам пора, Шервин, – сказала вдруг Джун.

Он бросил взгляд на часы:

– Да. Хорошо. Поручаю это вам, Досон. Вы только найдите этого подонка и сразу же дайте мне знать.

Он кивнул мне и, подхватив «дипломат», вышел из бара. Джун окинула меня пристальным взглядом и последовала за ним. Я проводил их до «роллс-ройса».

– Я хочу знать, что вы намерены делать, – сказал Чалмерс в открытое окно машины. – Не стесняйте себя в расходах. Наймите столько людей, сколько надо. Чем быстрее вы все раскрутите, тем скорее будете работать в иностранном отделе.

Когда «роллс-ройс» отъехал, Джун Чалмерс посмотрела на меня через заднее стекло. В ее глазах по-прежнему угадывалась тревога.

До Рима я добрался часов в шесть. Во время поездки я выискивал глазами «рено», но не увидел его. Оставив «линкольн» на стоянке, я поднялся по лестнице, которая вела прямо в мою квартиру, отпер входную дверь, отнес свой чемодан в спальню, вернулся в гостиную, налил себе виски с содовой, уселся у телефона и попросил соединить меня с Карлотти.

Вскоре он взял трубку.

– Это Досон, – сказал я. – Я только что вернулся.

– Да? Синьор Чалмерс возвратился в Нью-Йорк?

– Верно. Коронер, похоже, считает, что это был несчастный случай, и это его устраивает.

– Вот уж не знаю, – усомнился Карлотти. – Дознание только в понедельник.

– Чалмерс с ним говорил. Потолковал он и с вашим боссом, – произнес я, уставившись на противоположную стену.

– Этого я тоже не знал, – отозвался Карлотти.

Наступила пауза, но, поскольку он, похоже, намеревался осторожничать, я продолжал: