Сара Парецки - Заказное убийство Страница 16

— Может, он и прав? Расследование убийства — прерогатива полиции. Вряд ли вам стоит связываться с этой бандой.

Меня пронизала острая вспышка гнева — такой гнев я обычно чувствую, когда кто-то «наезжает» на меня. Я с трудом заставила себя улыбнуться.

— Ральф, я очень устала, у меня все болит. Я не могу объяснить вам сегодня, почему у меня такая работа, но, пожалуйста, поверьте мне, что это моя работа, я не могу переложить ее на полицию и умыть руки. Я не знаю, что именно происходит, но я знаю подлый характер такого человека, как Смейссен, знаю, чего от него ожидать. Обычно я имею дело с преступниками — белыми воротничками, но, когда я загоняю их в угол, они ведут себя почти так же, как опытный вымогатель Смейссен.

— Ясно. — Ральф задумался, на его лице вновь появилась милая ухмылка. — Должен признать, что я плохо осведомлен о разного рода мошенниках — лишь иногда сталкиваюсь с мелким жульем, которое пытается обдурить страховые компании. Но мы боремся с ними в суде, а не доказываем свою правоту на кулаках. Надеюсь, вы хорошо знаете, на что идете.

Я рассмеялась не без некоторого смущения.

— Спасибо. Я постараюсь действовать не так, как Жанна д'Арк, которая, сидя на коне, атаковала во всех направлениях.

Официант робко приблизился к нашему столику. Ральф заказал запеченные устрицы и перепелку, я же выбрала сенегальский суп и салат из шпината. Я чувствовала себя слишком измученной для чего-нибудь плотного.

Разнообразия ради мы заговорили о спорте. И тут же заспорили. Спор все еще продолжался, когда официант принес первое блюдо. Суп был чудесный — легкий, похожий на суп-пюре, с чуть заметной примесью карри. Почувствовав себя лучше, я съела его. Когда подали перепелку Ральфа, я заказала еще чашку супа и кофе.

— А теперь объясните мне, почему профсоюз не может обратиться за страховыми услугами в «Аякс».

— Может, почему нет? — ответил Ральф с набитым ртом. Прожевав и проглотив кусок перепелки, он добавил: — Но страховать он может только штаб-квартиру. Например, здание от пожара. Страхование не может простираться на всех поголовно. А вот если взять профсоюз Точильщиков — они страхуются по месту работы. Главное — профессиональные компенсации, и их выплачивает компания, а не профсоюз.

— Сюда входят выплаты за трудовые увечья? — спросила я.

— Да. Или за смерть, если она вызвана производственными причинами. Оплачиваются даже непросроченные медицинские счета. Это довольно странная система. Ставки устанавливаются в зависимости от того, чем вы занимаетесь, — фабрика, например, платит больше, чем учреждение. Но страховая компания может годами выплачивать недельную компенсацию, если несчастный случай произошел на работе. Есть платежи — к счастью, немногочисленные, — которые продолжаются с 1927 года. Но застрахованные платят все ту же страховую сумму, даже если компания вынуждена выплачивать сразу много компенсаций за увечье. Разумеется, мы можем аннулировать страховку, но мы обязаны выплачивать компенсации всем увечным работникам, которые уже оплатили страховые тарифы.

Но мы отклоняемся от темы. К сожалению, многие получают незаконные пенсии по инвалидности, продажных докторов у нас хватает. Но трудно представить себе всеобъемлющую систему мошенничества, которая принесла бы пользу кому-нибудь. — Он съел еще кусочек перепелки. — Нет, подлинный доход приносят, как вы догадываетесь, пенсии и, в известной степени, страхование жизни. Но страховым компаниям легче, чем кому бы то ни было, совершать махинации со страхованием жизни. Примеров тому немало.

— А мог бы, например, ваш босс заниматься чем-либо подобным? Составлять поддельные страховые полисы на несуществующих держателей страховых полисов, оформленных профсоюзом Точильщиков? — спросила я.

— Вик, почему вы так стремитесь доказать, что Ярдли — мошенник? В сущности, он неплохой человек; я работаю с ним вот уже три года и никогда не слышал о нем ничего плохого.

Я рассмеялась:

— Я никак не могу забыть, что он с такой готовностью согласился меня принять. Я имею довольно скудные сведения о страховании, но мне уже приходилось иметь дело с большими корпорациями. Он начальник департамента, а у них, как у гинекологов, записано на прием вдвое больше людей, чем они могут фактически принять.

Ральф схватился за голову.

— Вы сбиваете меня с толку, Вик, и делаете это намеренно. Что общего между начальником отдела претензий и гинекологом?

— Но вы же меня поняли? Почему он согласился принять меня? Он никогда обо мне не слышал, все его время расписано по минутам, а он даже велел отключить телефон на время нашей беседы.

— Но вы же знали, что Питер мертв, а он этого не знал, естественно, что он вел себя с вами как человек с больной совестью, — возразил Ральф. — Вполне вероятно, что он тревожился о Питере, ведь он обещал Джону Тайеру присмотреть за его сыном. Я не вижу ничего странного в том, что Ярдли пожелал поговорить с вами. Ведь Питер для него не первый встречный, а сын старого друга. Парень куда-то запропал на четыре дня, не отвечал на телефонные звонки — вполне понятно, что Ярдли испытывал беспокойство.

Я тщательно взвесила его слова. То, что говорил Ральф, было вполне разумно. Может, я поддалась своей инстинктивной подозрительности по отношению к слишком приветливым бизнесменам, увидела привидения там, где их нет.

— Возможно, вы и правы. Но ведь Мастерс мог бы быть замешан в какой-нибудь афере со страхованием жизни.

Ральф доел свою перепелку и стал заказывать кофе и десерт. Я попросила себе большую порцию мороженого.

— Так уж устроены страховые компании, — сказал он, когда официант ушел. — В группу «Аякс» входят тринадцать компаний. По закону, страховая компания, которая страхует от потери имущества и несчастных случаев, не может осуществлять страхование жизни, так как на каждый вид страховой деятельности необходима лицензия. Поэтому одна из компаний «Аякса» занимается страхованием жизни и пенсионными делами, тогда как другие, менее крупные, страхуют от потери имущества и несчастных случаев.

Официант вернулся с нашим десертом. Ральфу принесли кусок торта, мне — мое мороженое.

— В такой большой компании, как наша, — продолжал Ральф, — где сотрудники заняты страхованием от несчастных случаев, а также компенсацией профессиональных увечий, страхованием автомобилей от угонов и аварий, даже такие начальники, как Ярдли, мало осведомлены об обшей деятельности всей компании. Мы, разумеется, знаем ее руководителей, иногда даже обедаем вместе с ними, но у них есть своя отдельная административная структура, которая занимается их собственными делами по претензиям и т. д. Если бы мы попытались анализировать чужие дела, я уж не говорю о каких-либо махинациях с ними, реакция не заставила бы себя ждать, через какой-нибудь час нам бы уже надрали задницы. Без малейших сомнений.

Я с недоверием покачала головой и вернулась к своему мороженому. Похоже было, что здесь мне не удастся собрать никакого компромата. А я так надеялась на удачу.

— Кстати, — сказала я, — вы проверили пенсионный фонд «Аякса»?

Ральф рассмеялся.

— Я вижу, Вик, что упорства вам не занимать. Да, я позвонил своему другу, который занимается пенсионными делами. Извините, Вик. Но боюсь, что я не узнал ничего для вас интересного. Он сказал, что проверит отчетность, не проводится ли каких-либо операций через третьих лиц.

Я вопросительно вскинула на него глаза.

— Например, сотрудники «Верного союза» помогают деньгами «Дрейфусу», а «Дрейфус», в свою очередь, возвращает нам часть этих денег. Этот человек говорит, что «Аякс» не притронется к делам Точильщиков даже трехметровым шестом. Что меня ничуть не удивляет.

Я вздохнула и доела мороженое. Усталость вдруг навалилась на меня с прежней силой. Если бы в этой жизни все давалось нам легко, мы были бы лишены удовольствия гордиться своими достижениями. Так говаривала моя мать, стоя надо мной, пока я разыгрывала свои гаммы. Будь она жива, она, вероятно, относилась бы к моей работе неодобрительно, но она никогда не позволила бы мне, ссутулясь за обеденным столом, ворчать на свои неудачи. Но я была слишком усталой в этот день, чтобы попытаться сделать свои выводы из всего услышанного.

— У вас такой вид, как будто вы не можете осмыслить своих злоключений, — сказал Ральф.

На меня вновь накатила волна усталости, почти погрузив меня в сон.

— Да, я на пределе, — согласилась я. — Вероятно, мне лучше лечь спать. Хотя я и проснусь совсем разбитая. Может, я могла бы взять себя в руки и попробовать потанцевать.

— Боюсь, что вы уснете прямо на танцевальной площадке, Вик, и меня еще, чего доброго, заподозрят, что это я вас избил, и арестуют. А что, физические упражнения помогают?

— Когда вы разгоняете кровь по жилам, суставы не так сильно затвердевают.

— Но что, если совместить сон и физические упражнения? — В его глазах сквозь смущение пробивалось лукавство.