Виктор Каннинг - Рука-хлыст Страница 16

— Вы шутите, — улыбнувшись, сказал я.

— Нисколько. Издержки профессии. Вы лишаетесь чувства юмора. Впрочем, по-своему наша профессия может быть весьма забавной. В Лондоне сказали, что его специально готовили к этому и что он убийца. Обратите внимание на трость.

Впрочем, он не чрезмерно умен. Но очень упорен в исполнении приказа.

Майкл хихикнул и выжал лимонный сок на последнюю устрицу, которая лежала на тарелке, прежде чем я успел взять ее.

Я встретился с Веритэ в «Градска кафе» и заказал ей кофе и кусок кекса.

— Вчера утром, — сказала она, — они отбыли на пароме на остров Млет.

— Где это?

— В четырех-пяти часах от побережья. На острове есть несколько озер, и на одном из них островок с монастырем, построенным в тринадцатом веке, который сейчас превратили в отель. Они заказали себе номера в нем. То же самое я сделала и для нас. Мы выезжаем завтра, рано утром. Я правильно поступила?

— На редкость правильно.

Мы вернулись в отель и перекусили. Затем Веритэ ушла в свою комнату, и я не видел ее до самого обеда. Я выпил виски, а потом мы танцевали. Мы ненадолго задержались в главной гостиной. В какой-то момент я обнаружил, что стою на месте, глядя через плечо Веритэ на столик, за которым сидели некрасивая коренастая женщина и пожилой мужчина с иссиня-черными коротко подстриженными волосами, одетый в жесткий немецкий костюм. Сбоку к столу была прислонена ротанговая трость с серебряным набалдашником, выполненным в форме полуоткрытой водяной лилии.

Он что-то сказал спутнице, та довольно засмеялась, протянула руку и нежно похлопала его по щеке. Может быть, с крашеными волосами он ей нравился больше.

После обеда мы направилась в свои номера, я зашел вместе с Веритэ в ее номер.

Она нахмурилась, но я сказал:

— Что вы сделали с вашими отчетами для герра Малакода?

Она расслабилась:

— Я отправила их сразу же, как только написала.

— А копии?

— Я не храню их.

Я прошел через комнату и открыл двустворчатое окно. Под ним располагался маленький балкончик. Балкончик моего номера находился в трех футах. Больше балконов не было. Маловероятно, чтобы кто-то умудрился влезть сюда.

Я повернулся к Веритэ:

— Заприте дверь на замок и подставьте к ней стул. Не клином, а вот так. — Я показал как. — Чтобы он с грохотом рухнул, если кто-нибудь попытается войти к вам. Если что случится, кричите как можно громче. Это действует лучше, чем любое оружие, и я тут же приду на помощь.

— Очень мило, что вы заботитесь обо мне, и я сделаю так, как вы сказали. Но, — она подошла к столу и взяла свою сумочку, — я могу и сама о себе позаботиться. — Веритэ достала маленький автоматический пистолет. — Герр Малакод настоял на том, чтобы я взяла его.

— Скажите спасибо герру Малакоду.

Я направился к двери, собираясь пожелать ей спокойной ночи, но она вдруг спросила:

— У вас нет ничего такого, что я должна была бы передать герру Малакоду?

Она работала на своего хозяина. А мне приходилось работать на двух.

— Нет. Просто предчувствие. Если вы будете часто ездить на автобусе по одному и тому же маршруту, вы легко научитесь определять безбилетника.

Она одарила меня улыбкой, а я пожелал ей спокойной ночи.

Я не уходил от ее двери до тех пор, пока не услышал, как она повернула в замке ключ и пододвинула к двери стул.

Я спустился в бар и выпил немного на ночь, а затем подошел к администратору и задал несколько вопросов относительно поездки на Млет. Девушка, сидящая за столом, явно скучала и была не прочь поболтать. Когда я вновь поднялся наверх, мне уже было известно, что мужчина с ротанговой тростью и его спутница записались как герр и фрау Шпигель из Берлина. У меня было сильное подозрение, что им обоим не составляло труда переходить из западной части Берлина в восточную.

Я лег в постель, обдумывая некоторые довольно неожиданные идеи, но это ни к чему не привело. Кэтрин и миссис Вадарчи и моя беспорядочная слежка за ними; Малакод, богатый еврей филантроп; Сатклифф, знаменитость Уайтхолла, а также настойчивые сыщики из Москвы в лице Говарда Джонсона и герра Шпигеля. Я готов был поспорить, что где-то на периферии в игре участвует и представитель немецкого Федерального управления по защите конституционных прав. Бонн не останется в стороне, если Кэтрин, Стебелсон и Малакод были гражданами Западной Германии, а я был уверен в том, что это именно так. Все признаки пряного пирога были налицо. Конечно, хотелось бы знать, вынут ли он уже из печи или пока что томится в духовке в ожидании появления румяной корочки. Впрочем, независимо от того, на какой стадии приготовления он находился, я надеялся, что у меня будет возможность ткнуть в него палец и выковырять изюм.

Я прочел главу из «Пятна позора», после чего погрузился в легкий сон, который был нарушен лишь утром. В пять часов в дверь постучал портье. Я давно усвоил, что независимо от того, где вы путешествуете, вас поднимут в самое неподходящее время.

На такси мы перебрались через холм и оказались внизу, в порту Груч, где поднялись на борт маленького пароходика. Веритэ спустилась вниз и забилась в угол отведенной нам каюты.

Я остался наверху, наблюдая за тем, как на передней палубе укладывались небольшие грузы для жителей острова. Здесь было все: начиная от удобрений, мастики для пола, смазочного масла и обрядовых полотенец и кончая странными клетками с цыплятами, у которых от страха перед водой пожелтели глаза.

С моря дул сильный ветер, он нес красную бокситовую пыль с отвалов, расположенных вдоль мола, несколько парней и девушек пели и играли на мандолинах и гармонях так бодро, как будто было уже далеко не шесть часов утра.

До того как пароход отошел от пристани, на борт вбежал запыхавшийся Майкл и передал мне записку.

— Еле успел, — сказал он. — Я не застал тебя в отеле. Прочтешь попозже. — И он исчез.

Когда пристань осталась далеко позади, я спустился вниз и присоединился к Веритэ. Она заказала яйца с беконом и кофе. Официант принес яйца, плавающие в лужице оливкового масла. К нам подсели двое молодых моряков, которые ехали на один из островов домой в отпуск, и молодая женщина с месячным ребенком. Моряки объяснили, что это ее первенец, которого она родила в родильном доме в Дубровнике.

Ее муж работает школьным учителем на острове Сипан. Ребенок тихо сосал молоко из бутылочки каждые десять минут.

Мне не понравились яйца, но кофе оказался очень хорош. Веритэ велела плеснуть туда бренди. Когда я высказал удивление по этому поводу, она заметила:

— Это полезно для желудка.

Французы проявляют удивительную прыть, когда дело касается их здоровья.

Я часок соснул, а когда проснулся, увидел, что Веритэ кормит ребенка из бутылочки, пока его мать вышла в туалет. Когда ребенка стошнило, Веритэ справилась с ситуацией при помощи пары салфеток, причем так ловко, словно у нее уже был опыт по этой части, и улыбнулась, глядя малышу в лицо.

Я взял «Пятно позора» и, прикрывшись книгой, прочел записку, которую передал мне Майкл Оглу.

"Вадарчи может попытаться неожиданно уехать из Югославии. Установить связь тебе поможет человек, у которого на левой руке нет большого пальца. «Мамаша Джамбо» устарела.

Теперь — «инспектор». Ради.".

Я сидел, пытаясь догадаться, что это за человек, у которого на левой руке не хватает пальца, но безрезультатно.

Глава 8

Брунгильда в бикини

На Млет мы прибыли около полудня. Пароход шел медленно, то и дело останавливаясь, чтобы принять на борт пассажиров или груз. Молодая мама высадилась на Сипане, ее встретил муж, молодой человек, одетый в темно-синий костюм и рубашку с распахнутым воротом. Женщина и ребенок сели на спину осла и стали гордо подниматься по склону холма, сопровождаемые толпой тетушек и дядюшек.

После Сипана мы посетили острова Лопуд и Колочеп. Я сидел на палубе и вместо «Пятна позора» читал Федора. По правому борту вдоль материка тянулась серо-белая гряда гор, а по левому — зеленели острова. Согласно Фодору, особого внимания заслуживает здесь то, что это единственное в Европе место, где мангусты разгуливают на свободе. По-видимому, их завезли с востока много лет назад, чтобы очистить остров от змей. К тому же это был довод в пользу того, что именно Млет, а не Мальта был тем местом, где потерпел кораблекрушение святой Павел и где его укусила змея. Змеи, мангусты, Кэтрин и святой Павел. Я с нетерпением ждал, когда же мы туда прибудем.

Наконец пароход достиг маленького порта в северной части острова, под названием Полач, чемоданы были сгружены на берег. А затем подкатил небольшой автобус, который перевез нас через перевал и доставил к берегу главного озера — Большого озера. Моторная лодка перевезла нас к дальнему берегу, где располагался островок, такой маленький, что с одной оконечности до другой можно было спокойно докинуть мяч. На нем высился отель «Мелита», который в тринадцатом веке был бенедиктинским монастырем. Перед отелем простирался широкий, покрытый гравием мол, заставленный столиками и украшенный цветными зонтами от солнца. Первой, кого я увидел, была Кэтрин, облаченная в желтый купальник; она лежала, растянувшись в шезлонге. Глаза ее были прикрыты, а лицо повернуто к солнцу. Рядом с ней сидела миссис Вадарчи, одетая в платье цвета кофе и большую шляпу с широкими полями. Лицо ее хранило такое выражение, словно она только что вернулась с приема в Букингемском дворце.