Картер Браун - Убийственный кайф Страница 16

— Что случилось? Какие-нибудь известия от твоего брата — я имею в виду Чарльза?

— Не понимаю, что происходит, — прошептала она, хмурясь и оглядываясь через плечо. — Но только мама с отцом страшно поругались. И все из-за Чарльза и.., и наркотиков! Я не понимаю, в чем тут дело. Мне удалось расслышать лишь несколько слов, а под конец оба просто начали орать друг на друга!

— А где они сейчас?

— Мама заперлась в спальне. А отец в кабинете с одним типом. Его зовут Мэттьюс.

— Кто он?

— Не знаю. Какой-то бизнесмен из Сан-Франциско. У папы с ним дела. Обычно папа ездит к нему, а теперь он сам заявился к нам. До этого он только раз был здесь.

— А если я им немного помешаю? — заговорщически спросил я.

— Не знаю, — серьезно ответила она приглушенным голосом. — Папа вообще-то не любит, когда...

— Все же рискну, — быстро перебил я ее. — Необходимо как можно скорее отыскать твоего брата.

— Да? А в чем дело? Какие-нибудь неприятности?

— Потом расскажу. Где кабинет?

Ронда с неохотой показала мне дверь. Секунду спустя я постучался и, тут же распахнув ее, обнаружил красную физиономию Сесила Холлоуэя, с раскрытым ртом уставившегося на меня. Рядом с ним стоял мужчина в темном костюме чуть старше пятидесяти.

— Что вам нужно? — взорвался Холлоуэй. — У нас приватная беседа, и если вы не...

— Я разыскиваю вашего сына, Чарльза, мистер Холлоуэй, — перебил я его. — Это очень важно и не терпит отлагательств. Я подумал — вдруг у вас были от него какие-нибудь известия.

— Нет, я ничего о нем не знаю. А зачем он вам так срочно понадобился?

Прикрыв локтем дверь, я подошел к ним.

— Лучше мне все вам объяснить, — непринужденно начал я. — Прошу прощения, что помешал вам и.., мистеру Мэттьюсу? — вопросительно произнес я.

Смуглолицый мужчина в темном костюме широко улыбнулся. Радостная улыбка, озарившая его лицо, выглядела почти мальчишечьей и бесспорно обаятельной. Легкая, доверительная манера вести беседу и расслабленная поза лишь усиливали обаяние его наигранного дружелюбия.

— Как поживаете, мистер Роберте? — вежливо осведомился он. — Мы не виделись с вами.., постойте-ка.., да, уже четыре года. Тогда, насколько я помню, вы как раз заканчивали юридический факультет.

— Совершенно верно, а вы проходили по обвинению в сводничестве, — холодно ответил я. — Мы с вами встречались на суде. И я даже знаком с истцом.

— Какая великолепная память! — признал он. — Только, боюсь, повод для знакомства тогда был не слишком подходящим. Да и кто знал, когда может пригодиться дружба с молодым, талантливым и перспективным адвокатом?

— Вы еще столько не нахапали, чтобы оплатить мои услуги, Карлотти.

— Неужели, мистер Роберте? — добродушно воскликнул он, поцокивая языком, словно я был непослушным ребенком, который только что сморозил совершенно невинную глупость. — Вы ведь не считаете меня виновным? Жюри присяжных оправдало меня. Вам ведь это известно? Неудачное стечение обстоятельств — при совершенно непорочном образе жизни. Все дело в том, что некто, затаивший на меня обиду, пытался любым способом нанести моей репутации непоправимый ущерб. Просто из чистой злобы. Но, к счастью, справедливые и достойные граждане из состава присяжных сразу поняли, что истец лжет, обвиняя меня во всех смертных грехах. И конечно же никто из них — ни до, ни после суда — не обвинял меня в нарушении закона.

— В глаза — может быть. Поскольку не считали, что истина дороже их собственной жизни. К тому же они получили наглядное предупреждение на примере парня, который свидетельствовал против вас. Если мне не изменяет память, год спустя его выловили из залива — с тремя пулями в паху и без левой руки.

Карлотти, ныне мистер Мэттьюс, пожал плечами и улыбнулся, сделав жест, означавший, что я веду себя как мальчишка и он просто бессилен доказать мне мою глупость, поэтому и не мешает придерживаться своих дурацких идей, которые его нисколько не волнуют.

— Он водил дружбу с плохими ребятами из уголовной среды, которые запросто могли убить человека по сотне самых различных причин. Зачем мне было это делать? Поскольку моя невиновность была доказана, он не имел для меня никакого значения.

Карлотти радостно улыбнулся и достал из внутреннего кармана сигару, которую предложил мне. Я отрицательно покачал головой. Тогда он развернул ее и закурил, не сводя с меня лукаво поблескивающих глаз.

— А что касается левой руки, мистер Роберте, то тут уж вы вовсе не вправе винить меня. Ее отъела акула.

Все это время Холлоуэй, заметно нервничая, наблюдал за мной. Пока мы говорили, он достал сигарету и, когда прикуривал, я заметил, как у него дрожат руки. А когда я неожиданно повернулся к нему, он чуть не откусил фильтр.

— Что у вас общего с этим грязным рэкетиром? — рявкнул я. — Может быть, вы инвестируете сеть его публичных домов? Или просто по-дружески ведете торг о назначении цены за свою дочь?

— Какое право вы имеете говорить мне такие мерзости? — взвизгнул Холлоуэй. — Моя дочь останется девственницей до самой свадьбы! Я лично прослежу за этим. А вы.., со своими грязными предположениями — немедленно убирайтесь из моего дома!

— Ну конечно, ваша дочь — девственница, а вы — честный бизнесмен, — насмешливо произнес я. — А потом вы захотите, чтобы я поверил, что Чарльз — тайный агент по борьбе с наркотиками.

— Я понимаю ваше недоверие, мистер Роберте, — встрял Карлотти, стараясь говорить как можно доброжелательней. Он даже перестал пыхтеть сигарой. — Из нашего знакомства с мистером Холлоуэем вы немедленно делаете вывод, что он замешан в каких-то преступных действиях. С этими так называемыми честными гражданами всегда так. Они судят слишком опрометчиво. Однако даже такой человек, как я, — заметьте, вопреки вашему суждению, честный человек — должен иметь друзей. Мистер Холлоуэй является именно таким моим другом, одним из немногих, кто не осуждает меня из-за прежних наветов. Знакомство с ним — истинное удовольствие, и я, уважая и ценя нашу дружбу, оказал ему помощь в ряде деловых предприятий. Совершенно законных, позвольте заверить вас. Так что, прошу вас, не обвиняйте его в нарушении закона лишь по причине знакомства со мной.

— Вполне возможно, что я — будучи полным идиотом — поверил бы вашим словам о невинных отношениях между известным гангстером и сочувствующим бизнесменом, который живет на неявные доходы. — Я изобразил на лице усмешку Хэмфри Богарда, которая, на мой взгляд, как нельзя лучше подходила к моменту. На что Карлотти ответил своей лисьей ухмылкой а-ля Эдвард Робинсон[6]. — Но что уж совсем не позволяет мне смотреть на вещи вашими глазами, — продолжал иронизировать я, — так это то, что вы такой великолепный образчик дешевого отродья, что даже самые лучшие ваши пятидолларовые сигары не смогут убедить меня в обратном. А ваш друг, самонадеянный Холлоуэй, — он настолько помешан на поддержании внешних проявлений респектабельности, что при нормальных обстоятельствах ни за что бы не стал заводить друзей среди мошенников.

В ответ на мою тираду Карлотти лишь беспомощно взмахнул сигарой, а Холлоуэй гневно раздавил свою сигарету в хрустальной пепельнице.

— Значит, на ваш взгляд, мы подозреваемся.., в чем же, мистер Роберте? — спросил Карлотти.

— Когда я отыщу сына Холлоуэя, то, возможно, узнаю, — ответил я, одновременно раздумывая, достаточно ли взбешен краснорожий Сесил, чтобы броситься следом за мной. — Тем более, Карлотти, что состав жюри присяжных сейчас отсутствует.

Я направился к двери, решив, что пора уходить. Если вы имеете дело с таким типом, как Карлотти, то нужно либо как можно быстрей вести свою партию, либо совсем выходить из игры. Удаляясь из кабинета, я бросил взгляд на Холлоуэя. Сжав кулаки и сверкая глазами, он стоял рядом с улыбающимся гангстером.

— Есть и еще кое-что, о чем вам стоит побеспокоиться, Холлоуэй, — выходя, бросил я. — Почему вы так уверены, что ваша дочь сохранила девственность? Готов поспорить, вы не проверяли это с тех пор, как ей исполнилось три года!

— Убирайся отсюда, поганый ублюдок! — взорвался Холлоуэй.

Я сунул голову в дверь.

— Знаете что — я сам проверю и непременно дам вам знать.

Вся гамма обуревавших Холлоуэя чувств разом, словно обрушившаяся снежная лавина, нахлынула на его лицо. Он двинулся на меня. Захлопнув дверь перед его носом, я неторопливо направился через холл к двери. Как я и предполагал, он за мной не погнался — его пыл охладил Карлотти.

Ронды нигде не было видно, и я, рассудив, что сейчас не самое подходящее время искать ее, зашагал к своему “остин-хили”, превосходно отполированный красный кузов которого призывно поблескивал на освещенной солнцем подъездной дорожке.

На противоположной стороне улицы стоял пыльный “шевроле”, выпущенный лет десять назад. Мне сразу же показалось, что он как-то не вписывается в общую картину улицы. К тому же он был припаркован в сотне футов от подъездной дорожки ближайшего дома — но зато прямо напротив Холлоуэев. Я задумчиво разглядывал машину, когда услыхал приглушенные голоса. Возможно, я и вовсе не обратил бы на них внимания, если бы не остановился возле гаража, чтобы рассмотреть “шевроле”.