Картер Браун - Том 7. Только очень богатые Страница 17

— Вполне возможно, что я вернусь домой очень поздно, — сказал я, надеясь, что говорю правду. — Попроси его отложить это на завтра.

— Я скажу ему об этом, — со смехом ответила она, — но ты не препятствуй ему. До свидания, Дэнни, и спасибо, что позвонил.

В отсутствие Фран контора мне показалась довольно унылой, и я отправился в ближайший бар. Выпив три стакана зелья и убив, таким образом, немного времени, я решил, что настала пора отправиться к Лео Сталю. Нужно было узнать, чего он хочет.

С большими предосторожностями, как будто я был легко бьющимся предметом, Сталь провел меня в большую строгую гостиную. После того как ему удалось усадить меня на диван, он облегченно вздохнул и упал на стул, стоящий напротив.

— Я очень рад, что вам передали мою просьбу, мистер Бойд, — проговорил он своим тоненьким голоском. — Очень счастлив. Мне нужно кое-что сказать вам. Вчера вечером я солгал вам, мистер Бойд. Я вам солгал, не сказал всей правды.

— Относительно чего?

— М-м-м… это… Относительно моей временной связи с мисс Лорд. Нас объединяла отнюдь не общность интересов, как я сказал вам в прошлый раз. Она меня соблазнила в довольно подходящий момент, и, когда это произошло, Максин сказала мне, что наши будущие отношения зависят от того, соглашусь ли я содействовать ее планам. — При этих словах глаза Сталя увлажнились. — Я — отшельник, мистер Бойд. В молодости я был тихим и молчаливым, особенно, в присутствии особ другого пола. С самого начала моей карьеры я со страстью отдался своему делу. В лаборатории я забываю о своих физических недостатках, как, впрочем, и других, но в глубине души страдаю, что являюсь объектом насмешек и издевательств со стороны окружающих. В те редкие минуты, когда я позволял себе смотреть на Максин Лорд, как на женщину, а не как на владелицу предприятия, я думал, что она самая красивая и самая желанная из женщин!

— Давайте оставим мазохизм в стороне и перейдем к делу, — холодно предложил я.

— Хорошо, хорошо, — торопливо ответил Сталь, ущипнув себя за кончик носа. — К моему глубокому удивлению она неожиданно как-то вечером пригласила меня на обед. Я был еще больше ошеломлен, когда обнаружил, что я единственный приглашенный. Мы обедали при свечах, и ее поведение дало мне ясно понять, что я выступаю в качестве Дон Жуана! Я не привык к алкоголю, но во время обеда мой стакан все время наполнялся вином, и я выпил его достаточное количество. Максин сказала, что всегда любовалась моей работой, стала говорить комплименты по поводу моей новой формулы и поведала, что хотела бы иметь меня своим другом. Ей просто необходим друг — мужчина, на которого она могла бы опереться. Я, разумеется, ей поверил.

— А немного позже вы были перенесены на седьмое небо и в кровать, — дополнил я. — Жизнь стала симфонией. А через несколько дней ваше совместное утро началось с того, что она поставила условия: или вы сделаете то, что ей надо, или вернетесь к прежнему положению. Вы мне уже говорили об этом. Итак, что она хотела?

«Мой брат — неудачник, он слабый и скверный человек, — сказала она мне, — будет катастрофой для всех, если он займет директорское кресло. Нужно во что бы то ни стало помешать ему». Когда я спросил ее, каким образом она собирается сделать это, она ответила, что первое, что я должен сделать, это предложить ее брату поработать со мной в лаборатории. Я должен был добиться его доверия и сделать так, чтобы он считал меня своим другом. Так как она не просила вредить Джонатану, то я согласился. Он пришел работать в лабораторию, и я постарался сделать все, чтобы войти к нему в доверие. Должен признаться, что у меня это плохо получилось, но я старался. Через несколько недель Максин небрежно предложила мне, чтобы я ввел Джонатана в курс дел относительно новой формулы, взяв его в ассистенты. Тогда он был все время возле меня… когда соизволял выходить на работу, то есть, не более двух дней в неделю!

— А потом?

— Потом она заявила мне, что, когда формула будет готова, я должен буду испортить ее. В определенный момент я должен был притвориться больным. Я должен был дать указание Джонатану, чтобы он передал формулу на фабрику и сам стал бы следить за приготовлением продукции. И, когда обнаружилась бы ошибка, я должен был свидетельствовать, что Джонатан переменил формулу. Она была уверена, что с моей поддержкой ей удастся уговорить душеприказчиков завещания согласиться считать Джонатана неспособным руководить предприятием отца. Она должна оставаться главой фабрики, а я, в таком случае, сохранил бы должность главного химика и ее любовника.

— Вы отказались?

— Разумеется! — жалобно воскликнул он. — О, я должен признаться, что мне трудно было решиться на это. Я считал, что ее брат действительно слабый и безвольный и что он это искусно скрывает. Но в моих глазах безволие — недостаточный повод, чтобы лишить его наследства.

— Держу пари, что Максин была в восторге от вашего решения, когда вы его объявили! — со смехом проговорил я.

Сталь даже задрожал при этом воспоминании.

— Она моментально изменилась. Я даже не мог вообразить, что такая прекрасная женщина может иметь такой ужасный характер. А ее язык! Любой извозчик покраснел бы, услышав ее!

— И она прогнала вас из дома?

— Из частной жизни, мистер Бойд, да, совершенно верно. Мне было не легко вернуться к прежнему существованию. Особенно трудно мне было на службе, но тем не менее, я счастлив, что нашел в себе силы отказаться от ее предложений.

— А что заставило вас изменить свое мнение и рассказать это мне? — с любопытством спросил я.

— Моя совесть не давала мне покоя. Я отлично понимал, что вы работаете на Максин и фатальным образом можете повлиять на достижение ею цели. И это будет концом моей долголетней службы в Доме Колдовства. А у меня нет ни малейшей возможности получить где-нибудь должность главного химика. Но я, безусловно, найду место ассистента, и мое жалованье будет достаточным.

— Раз она удержала вас, когда вы отказались выполнить ее желание, она, вероятно, ничего не станет предпринимать против вас, если останется. Разве не так?

Он печально покачал головой.

— Она может подумать, что я пойду и расскажу все Джонатану. Но теперь это уже не важно. Я совершенно уверен, что она сама отдала формулу Фремонту и ждет удобного момента, чтобы обвинить своего брата. И я также совершенно уверен, что у нее приготовлены фальшивые доказательства, которые она где-то прячет и которые вы должны найти. Таким образом, ее намерение будет осуществлено.

— Я очень благодарен вам за то, что вы рассказали мне все это, мистер Сталь, — проговорил я, медленно поднимаясь. — Это поможет мне осветить некоторые моменты, которые пока были не ясны.

— Это должно быть сделано, мистер Бойд, — проговорил он с фанатической простотой мученика.

— Тут вы совершенно правы. Если Максин удастся лишить своего брата наследства, ничего ей не помешает вышвырнуть и вас. Но если вам удастся предотвратить этот удар и таким образом помочь Джонатану, то вы станете, безусловно, самым доверенным человеком для него, когда он возьмется за руководство предприятия.

— Мистер Бойд! — простонал он. — Уверяю вас, я сказал чистую правду!

— Горе в том, — пробормотал я, как бы размышляя вслух, — что я не знаю, должен ли я верить словам человека, страдающего сексуальным недугом.

Я оставил его, вытирающим свои глаза. По какой-то странной ассоциации он напомнил мне невесту, покинутую на ступенях церкви.

8

Когда я навещал Урсулу Овен в последний раз, было немного меньше половины девятого, так что прежде, чем войти, я проболтался около ее дома минут десять.

Я почему-то подумал, что привычка была второй натурой Урсулы, ведь это часто бывает у молоденьких девушек.

Ровно в половину девятого я нажал кнопку ее звонка, а потом быстро отошел на три шага назад. Мне показалось, что прошло довольно много времени, прежде чем дверь, удерживаемая цепочкой, немного приоткрылась, и большие фиолетовые глаза, близоруко прищурившись, стали всматриваться в отверстие.

— Кто это?

Как и в первый раз, голос ее был низким и вибрирующим.

— Чарли, — ответил я простуженным баритоном.

— Дорогой! — лицо ее прояснилось. — Ты хотя бы позвонил, прежде чем придти. Я только что из душа.

Действительно, привычка была второй ее натурой, и на ней был тот же халатик, что и в первый раз. Она распахнула дверь, но я подождал, пока девушка повернулась ко мне спиной, чтобы войти в квартиру и предусмотрительно держался в трех шагах позади. Она бедром ударилась о низкий столик, и у нее вырвался крик боли. Через секунду Урсула сложилась пополам и стала шаркать по подносу на столике в поисках очков. Халатик сильно обтянул ее ягодицы, которые находились от меня на расстоянии вытянутой руки. Искушение было слишком велико; я слегка шлепнул по ним, и она издала радостный вопль: