Валерий Иванов-Смоленский - Капкан для оборотня Страница 18

— Безусловно, но чуть позже. Мы ведь уже с ним кое-что обсуждали.

— Так вот, возвращаясь к теме проституции. Там, — Севидов ткнул большим пальцем правой руки куда-то за свое плечо, — это своеобразный вид женского труда, защищенный законом. У нас — это сплошной беспредел, а по вредности и опасности профессии его можно поставить на место в первой пятерке самых тяжелых профессий. Этих женщин обирают сутенеры и «мамки». Их насилуют и унижают братки, устраивая так называемые «субботники». Их может избить, не заплатив за работу, любой подонок. Они подхватывают самые страшные болезни, а средняя продолжительность их жизни… Да что это я вам лекцию читаю, — спохватился Севидов, — вы знаете все не хуже меня.

— А еще и милиция к ним излишне жестока, — вернулся к интересующей его теме Барсентьев.

— Милиция… Знаете, отвечу, не как прокурор, а как простой обыватель. Есть зло. Избавиться от которого можно только путем полнейшего искоренения. При этом допустимы любые средства. Чтобы победить болезнь навсегда, нужно уничтожить не просто ее вирусы в отдельно взятом организме, следует обезвредить разносчиков вирусов. Либо путем вакцинации, либо… Помните, что заявлял главный санитарный врач России по методам профилактики птичьего гриппа? вы с этим согласны?

— Отчасти, — ушел от прямого ответа Барсентьев.

— Ну вот. Как говорится: цель оправдывает средства. Так, по-моему, говорил Макиавелли? Чтобы навсегда освободить человечество от любого зла, допустимы любые средства, — продолжил Севидов.

Немного помолчал и добавил, — а как прокурор, я уже говорил, что никаких жалоб на этот счет не поступало. Значит, закон не нарушен.

«Положим, Никколо Макиавелли, итальянский политик, историк и писатель говорил, а точнее, писал не так. — подумал Барсентьев. — В своей книге „История Флоренции“ он считал допустимыми любые средства ради спасения государства. А формулировка: „Цель оправдывает средства“ принадлежит, скорее, доктору Йозефу Геббельсу, министру пропаганды нацистской Германии. Но приписывают это выражение почему-то непременно знаменитому итальянцу».

В дискуссию по этому поводу он, однако, вступать не стал, как не стал оспаривать и далеко не бесспорную мысль: «если жалоб нет, значит, закон не нарушен».

— Допустим, — употребил нейтральное слово Барсентьев. — Итак, с проституцией, как с антиобщественным явлением, в городе покончено. Что же было дальше?

— А дальше, или, скорее, параллельно с этим отдел Легина проводил работу по выявлению сети наркобизнеса — Севидов встал, повел плечами, будто бы встряхнулся, и спросил, — вы не устали меня слушать?

— Вовсе нет, и это без всякого преувеличения, — ответил Барсентьев, — Ваше сухое повествование для меня увлекательнее «Тысячи и одной ночи». И многое для меня является открытием. А дальше, я думаю, будет не менее интересное продолжение.

— Вы правы, — прокурор впервые лукаво улыбнулся, — история очищения Белокаменска от скверны очень интересна. И весьма поучительна.

Севидов вновь сел напротив собеседника.

— С наркоманией, хотя она и не была бичом города, пришлось посложнее, — прокурор протянул сигареты, дал прикурить собеседнику, прикурил сам и положил зажигалку в карман.

— Если проституция вся на виду, то установить, кто торгует наркотиками, чрезвычайно сложно. Задержанные наркоманы, как правило, даже при жесточайшей ломке, не желают выдавать имена тех, кто снабжает их наркотиками. Не секрет, думаю, и для вас, что милиция использует именно ломку наркомана, чтобы добыть сведения о торговцах наркозельем. Но даже, если это удается, она выходит всего лишь на наркодилера, мелкого распространителя наркотиков. А вот тот уже на допросе молчит насмерть. Потому что знает, — за признанием действительно последует смерть, то ли в камере, то ли на воле. Все равно достанут. Таков закон серьезной организованной преступности. Опять сбился на разъяснение простых истин… — Севидов с досадой ткнул сигаретой в пепельницу.

Нет-нет, — запротестовал Барсентьев, — как раз с делами по наркотикам я практически не знаком, и никогда их не вел.

Что было правдой лишь отчасти. Дел таких он, действительно, не вел, но представление о механизмах наркоторговли имел неплохое. Просто ему полезна была сейчас любая информация о составляющих местной преступности, различных нюансах преступной деятельности, местных особенностях по способам и методам борьбы с ней. Только так можно было выйти на какой-то след, ухватиться за любую ниточку, ведущую к причинам исчезновения Логинова и проливающую свет на странные нераскрытые убийства. И, хотя прокурор города старался выражать свои мысли по-прокурорски, обволакивая их юридической фразеологией и не делая никаких резюме в связи с изложенным, но кое-что Барсентьев для себя уже уяснил. Образно говоря, глина для соответствующего кирпичика была замешана.

— Наркобизнес, сам по себе являясь преступным, еще и… — Севидов замешкался, подыскивая подходящее слово, — порождает… нет, плодит все новые и новые преступления. Наркоман ведь остановиться уже не может, а дозы — дорогие и требуются каждодневно. Он может, например, и такие случаи были, молотком пристукнуть старушку только ради того, чтобы добыть деньги на одну разовую дозу. В нашем городе, не столь уж больном этим недугом, каждое девятое преступление совершалось на почве наркомании, из них две трети тяжкие — убийства, грабежи, разбои. Ну и все наркоторговцы платят за свою спокойную жизнь тем же авторитетам, поддерживая, тем самым, организованную преступность. Я думаю, этот метастаз был у нас еще в зародыше. Лет через пять он, возможно, охватил бы своими щупальцами весь город…

— Но здесь пришел Крастонов… — с неуловимой иронией продолжил за прокурора Барсентьев.

— Но здесь пришел Крастонов, — эхом, но без тени иронии, подтвердил Севидов. — Не знаю уж, как это ему удалось, оперативных материалов на этот счет нет, или же они уничтожены. Но он внедрил в сеть наркоторговцев двух своих агентов. Пока весь город шумел и бурлил, наблюдая перипетии борьбы с проституцией, агенты, не спеша, изучали изнутри географию сети наркобизнеса. Один из них был убит, то ли случайно, то ли его раскрыли — доподлинно установить не удалось. Нашли его в канализационном люке, смерть наступила от удара шилом в сердце. Крастонов вычислил убийцу…

Севидов закашлялся и потянулся к бутылке с минеральной водой, — водички не хотите?

Нет, — отрицательно качнул головой Барсентьев.

— Убийцу определили, — продолжал прокурор, вытирая платком пот со лба, хотя в кабинете было вовсе не жарко. — Но взять не успели. Он был найден мертвым в квартире своей любовницы. Экспертиза показала, что смерть наступила от передозировки наркотического вещества — производной героина. Таким образом, выяснить истинную причину смерти агента не представилось возможным. Возможно, в той ситуации наркоман просто охотился за очередной дозой.

— Что маловероятно, поскольку наркоманы практически не нападают на молодых и здоровых людей, — предположил Барсентьев.

— Согласен. К тому же убийца не был законченным наркоманом, так, баловался иногда. И числился он в самой мощной преступной группировке города, возглавляемой вором в законе Евсеем Лапиным по кличке Боцман, семь раз судимым. Эта группировка, в основном, и держала в руках всю наркоторговлю.

— А сколько всего в городе было организованных преступных групп — перебил Барсентьев, — что-то я ничего не нашел по этому поводу в представленных мне милицией данных?

— Четыре. Северо-западную часть города, где сосредоточена промышленность, а также наркоторговлю, производство и распределение алкоголя контролировал Лапин, он же Боцман. Прибрежную часть, где и были расположены все злачные места, и проституцию — Ковбой, он же Виктор Митюков.

— Кстати, а как давно он погиб?

— В сентябре прошлого года, — ответил Севидов и продолжал рассказ.

— Юго-западная часть — «спальный» район города, где, в основном, жилье, автомобильные стоянки и гаражные кооперативы — находилась под контролем Юрия Тишина по кличке Тиша. Он же опекал и весь автомобильный бизнес. И, наконец, весь восток взял под свою крышу тоже старый вор в законе, Андрон Косарев, он же Косарь. Ему же были подконтрольны игорный бизнес и продовольственные, а также вещевые рынки. После смерти Ковбоя наследство, в основном, поделили между собой Лапин и Косарев. Тише почти ничего не досталось, отчего были вялые попытки с его стороны начать войну за передел наследства. Но быстро они прекратились, так и не преобразившись в боевые действия. Видно, «законники» приняли свои меры.

Севидов вопросительно посмотрел на собеседника, как бы спрашивая: достаточно? Или развивать тему дальше?

— Извините, что перебил, — улыбнулся Барсентьев, — просто трудно воспринимать куски информации, ничего не зная о целом. Пожалуйста, дальше о ликвидации наркобизнеса.