Картер Браун - Крадись, ведьма! Страница 18

Из комнаты Лэмба донёсся раскатистый рёв ярости.

— Если вы прихватите с собой пистолет, толстяк, — крикнул я, буду стрелять, а в вас не промахнёшься!

Через шесть секунд колыхавшаяся туша Лэмба ввалилась в комнату. Его рубашка не была застёгнута, а подтяжки волочились за ним.

— Рад, что вы смогли придти, — сказал я. — Сядьте рядом с Херби на диван. Дэнни расскажет вам на ночь сказку.

Лэмб поплёлся к дивану, увидел останки часов и застонал от ярости. Добравшись, наконец, до дивана, он бессильно опустил на него свою тушу, и диван немедленно стал на три дюйма ближе к полу.

Они сидели рядышком, глядя на меня с жаждой крови в глазах. Я улыбнулся им.

— Я не буду оригинален и начну с самого начала.

Я рассказал, как Эдел наняла меня, чтобы отделаться от мужа. Как я нашёл лечебницу доктора Фрэзера и подготовил встречу Ники-боя. Как я предложил пари, на которое он клюнул так охотно, что сыграл, вероятно, лучшую в своей жизни роль и пересказал им историю Фрэзера, как он рассказал её мне. Я даже рассказал им о том, как уверенно описал Обри Фрэзеру в качестве человека, принудившего его поставить Ники-боя в положение беглого маньяка. Но доктор Фрэзер заявил, что моё описание этого человека неверно, а потом сам набросил портрет. Я повторил это описание до последней чёрточки, включая полоску пластыря на переносице.

— Куда вы, черт побери, клоните, Бойд? — проворчал Лэмб. — В чём тут смысл? Этот ваш доктор явно лжёт. Зачем бы Херби стал это делать? Он знает: я хочу, чтобы Николас Блэр осуществил свою постановку, и я смог вернуть хоть бы часть денег, которые вложил туда. Херби работает на меня. У вас совсем не сходится. Нет никакого смысла!

— Если смотреть на это по-вашему, толстяк, — сказал я вкрадчиво. — Но можно смотреть и под другим углом. Меня всё время водили за нос и, возможно, не одного меня! Верно, Херби работает на вас. Вы думали когда-нибудь, что может случиться, если он в то же самое время работает на другого? Вы оба платили ему, но, может быть, другой платит больше?

— Херби работает на меня вот уже шесть лет! — засопел Лэмб. — Я не верю, что он так поступил со мной!

Но его голос звучал задумчиво.

— Это все равно, что вы уже шесть лет носите в кармане бутылочку синильной кислоты и ни разу не пролили ни капли. Потом кто-то залезает к вам в карман и вытаскивает пробку. У вас по-прежнему есть бутылочка, но она пуста. Вы не знаете об этом, пока не почувствуете жжения.

— Бросьте, Бойд! Зря теряете время!

— Как хотите, толстяк. — Я пожал плечами. — Но теперь вам придётся смотреть на это с двух сторон. Если вы правы, тогда Херби верный парень, который режет людей только по двум причинам: по вашему приказу или по своей охоте. Но если вы ошибаетесь, и Херби водит вас за нос, вы это почувствуете. С этого момента вы будете пристально наблюдать за ним, проверять его при каждой возможности, а он будет наблюдать за вами, толстяк, так же пристально, как и вы за ним. Потому что, когда настанет время прыжка, тот, кто прыгнет первым, тот и уцелеет.

Я попятился к двери.

— Так-то, — сказал я. — Надеюсь, теперь вы будете наслаждаться обществом друг друга. Я дам вам один последний совет, толстяк: вам, собственно, следует остерегаться Херби по двум причинам. О первой я уже сказал. Вторая намного сложнее. Иногда, когда на него находит, ему просто необходимо распотрошить кого-нибудь и может случиться, что достанется тому, кто первым попадётся ему под руку. Ему не всегда нужна причина!

Я остановился на секунду, дойдя до двери, и достал из кармана нож Херби.

— Виноват, Херби, — извинился я. — Чуть не забыл отдать тебе нож!

Я ловко бросил ему нож, он также ловко поймал его на лету и сунул в карман пиджака. Может быть, мне показалось, но именно тогда Лэмб отодвинул свою тушу по дивану подальше от Херби.

— Ну, ладно, — сказал я, — желаю вам хорошо повеселиться.

Лифт был на месте, дожидаясь меня. Я съехал вниз, по дороге засовывая пистолет в задний карман, быстро дошёл до своей машины и сел за руль.

Возле многоквартирного дома на Восточной семидесятой улице нашлась приличная стоянка. Я поставил машину и вошёл в дом, где мне пришлось ждать лифта секунд двадцать. Я первым вошёл в него и нажал на кнопку девятого этажа, но какой-то тип вскочил вслед за мной и уже тянулся к кнопке четвёртого этажа, когда вдруг оказалось, что он не может её достать. Главным образом потому, что я ухватил его за локоть.

— Сначала мы едем на девятый, — заметил я ему. — Я спешу. Вы потом можете попасть на четвёртый по дороге вниз.

— Пусти руки! — зарычал он. — Да кто вы такой, черт вас побери! Доведёшь, дам разок по носу!

Я отпустил его руку.

— По-моему, я тот, кто сначала поедет на девятый! — Отодвинувшись, я врезал ему по носу. — Меня даже не надо доводить, особенно сегодня, братец!

Я вышел на девятом. Тому парню, похоже, было наплевать на то, кто где выходит.

У двери Блэров я позвонил и ждал секунд десять, но никто не открывал. Тогда, не отрывая пальца от звонка, я одновременно стал стучать в дверь ногой.

Дверь стремительно распахнулась.

— О! — обессиленно сказала Эдел. — Я подумала, что это пожарная тревога или что-нибудь вроде этого. Ты один произвёл весь этот шум?

— Если бы ты сразу подходила к двери, когда звонят, то не было бы надобности шуметь, — сказал я. — Думаешь, мне больше нечего делать, кроме как стоять весь день в твоём коридоре и вышибать твою дверь?

— Какая муха тебя укусила? — озадаченно спросила она.

— Я всегда считал себя большим человеком, а оказалось, я даже меньше мыши!

— Когда ты начнёшь выражаться осмысленно, Дэнни, — сказала она холодно, — позови меня.

Она отвернулась от меня и направилась к своей комнате. Я протянул руку и, поймав её за ворот халата, придержал. Секунду она пыталась идти в прежнем направлении и что-нибудь неизбежно должно было уступить. Уступил её халат. Он лопнул вдоль спины до места гораздо ниже талии.

Я неожиданно отпустил ворот, и Эдел обнаружила, что снова идёт. Она вышла из своего халата, потом споткнулась, запуталась в нём ногами и растянулась ничком.

На ней были нейлоновые трусики, маленькие и незамысловатые, в отличие от её выражения. Она медленно встала на четвереньки, затем поднялась на ноги. Её глаза называли меня худшими словами, чем её голос.

— Не надо уходить, пока я не кончил с тобой говорить, милая, — сказал я. — Мне это не нравится.

— Ты, должно быть, пьян или свихнулся! — огрызнулась она. — Или то и другое!

— Говорят, каждый день узнаешь что-то новое, — сказал я. — Детка, это был мой день. Я понял, что к чему! Оказывается, вовсе не я организовал дело с Ники-боем. Я всё время был только пешкой. Кто-то другой управлял всей этой операцией через человека по имени Херби, ползучего гада, который работает на другого гада по имени Лэмб. Это тот человек, который финансирует постановку, а теперь беспокоится о пропавшем Ники.

Она озадаченно покачала головой.

— Дэнни, я не пойму, о чём ты говоришь?

— Все сходится, — закончил я. — Херби топил Ники-боя не для выгоды толстяка. Значит, он работает ещё и на кого-то другого. Выбор не велик, милая. Остаёшься или ты, или Обри, или вы оба вместе!

— Дэнни! — В её глазах мелькнул страх. — Ведь ты не думаешь, что я сделала бы это… Ты не можешь так думать!

— Почему бы и нет? — сказал я. — Ты что, особенная? Что в тебе такого особенного? Ты делишь себя между мужем и его сыном. Я, вероятно, принадлежу к целой шеренге. Один из многих. И это делает тебя единственной в своём роде? С твоим опытом супружеских измен ты, должно быть, стала специалистом по всем видам измен!

Она сильно ударила меня по лицу, и я почувствовал, как перстень впился мне в щеку. Её лицо пылало, ярость в глазах стоило увидеть.

Она сделала ошибку, ударив меня. Особенно при моем тогдашнем настроении. Я усмехнулся, и она стала инстинктивно пятиться, пока не наткнулась на стену, не пускавшую её дальше.

— Когда бьёшь мужчину по лицу, — сказал я, неторопливо приближаясь к ней, — сначала узнай, джентльмен он или нет! Я — нет!

Я сильно ударил её ладонью правой руки. Звук пощёчины был чертовски громким. Она упала на пол в истерическом припадке.

На низком столике неподалёку стояла ваза с цветами. Я вынул цветы и выбросил их в окно, после чего опрокинул содержимое вазы на голову Эдел. Истерика оборвалась на полувизге. Некоторое время она ловила ртом воздух и выплёвывала воду, потом встала, шатаясь в изнеможении.

— Никогда не бей того, кто больше тебя, — сказал я. — Бывает чертовски больно, когда он даёт сдачи.

— Ты… — Она беспомощно посмотрела на меня, отвернулась и заковыляла к кушетке. Она без сил опустилась на неё и уронила голову.

Я закурил сигарету, наблюдая за ней.

— Ты! — судорожно повторила она. — Ты сумасшедший маньяк! Тебя надо держать взаперти в камере для буйных…