Джадсон Филипс - По кривой дорожке Страница 18

— Сначала пусть сцапают.

— На чье имя сделать гостевую карточку?

— Лучше на мое — на случай, если попросят удостоверение личности. Передай Джейку, постараюсь звякнуть сегодня.

— Питер?

— А?

— Ради бога, осторожнее!

— Спокойно, старик. Я еще не устал от жизни, как говорит Корал. Насчет Льюис перезвоню тебе. Если нет, я — в бегах.

И Питер вышел из магазинчика. Двинулся по Лексингтон — авеню, на ходу косясь на витрины. Вроде следом никого. Его еще ие «повели». Подозвал такси и поехал в «Атлетик».

Удостоверившись, что «хвоста» нет, Питер прикрыл глаза. Примоститься в машине удобно никак не получалось: избили его зверски, как ни сядь, все больно. Перед глазами опять вставало мрачное зрелище — повешенный Джордж; лицо Элли, потрясенное, перепуганное. Двое ни в чем пе повинных людей жестоко поплатились только за то, что связаны с «Ньюсвью», с Питером. Виновные должны понести наказание. Человек, которого он ехал искать, — один из ответчиков. Или послужит хоть ниточкой к разматыванию клубка.

Девери не подвел. В вестибюле клуба уже ждала гостевая карточка. Питер заполнил графы: плавание, сауна и массаж, и его пропустили на верхние этажи. В раздевалке показали шкафчик, снабдили плавками и полотенцем. Он медленно разделся и вышел в зал. Прислуга и посетители с любопытством поглядывали на алюминиевую ступню и старались держаться тактично.

Поигрывая гирями, Питер выжидательно наблюдал. Наконец, появился тот, ради кого он пришел. Томпсон Клингер, в свитере, шортах и тапочках на резиновой подошве, вооруженный ракеткой, шагал к корту, махая на ходу друзьям. Рядом жилистый парень невысокого роста. Клубный тренер, догадался Питер. Когда они свернули в коридор, Питер, чуть выждав, последовал за ними. Заглядывая в окошечки в дверях залов, он наконец разыскал Клингера и поднялся на галерею над кортом.

Играл Клингер прилично, учитывая, что у него уже круглился животик. Но до противника ему было далеко. Под ударами тренера, занявшего позицию в центре, волан метался по всему корту, и следом, раскрасневшись, с высунутым языком бегал Клингер. Время от времени тренер давал Клингеру возможность отыграться, как бы подогревая его азарт. Клингер вопил и хохотал, приходя в восторг от побед противника. Счастливый характер, жизнерадостная натура. И не подумаешь, что такой симпатяга способен на убийство.

Наконец Клингер приметил на галерее Питера. Подняв голову, 'усмехнулся.

г

— Таким манером, — выкрикнул он, — этот сукин сын гоняет меня каждый день!

Минут пятнадцать спустя Клингер, судорожно глотая воздух, навалился на веревку корта, светло — каштановые волосы слиплись от пота, руки подняты в знак поражения. Тренер открыл дверцу, и оба вышли, смеясь и пошучивая.

В раздевалку Питер вернулся как раз вовремя: Клингер ушел в парную. Сняв плавки и прихватив полотенце, Питер отправился туда же. В сауне поначалу жар охватывал невыносимо. Клингер растянулся на деревянной скамейке животом кверху. В воздухе слабо и приятно пахло эвкалиптом. Завидя Питера, Клингер поднял голову и, узнав зрителя с галереи, ухмыльнулся:

— Ах это вы! Кажется, побегаешь эдак — и весь багаж соскочит, — он похлопал себя по животу. — А он, как ни в чем не бывало, знай себе растет.

— Тренер чересчур уж хорош. Не по зубам вам.

— Да уж надеюсь! У него не то четвертый, не то пятый разряд. Гоняет великолепно. А что‑то я ваше имя не припоминаю…

— Ваше, Клингер, я знаю. А меня зовут Стайлз. Питер Стайлз.

— Ох ты! — Клингер приподнялся.

— Решил встретиться с вами тут, без свидетелей и без подслушивания.

Клингер сел и отерся влажным полотенцем.

— Ну понятно, у вас своя работа. Но мой адвокат строго — настрого запретил мне говорить про суд. И уж тем более с прессой.

— Да я о своих делах, не о ваших. Уверен, мои дела вам прекрасно известны. Но если…

— Стайлз, дорогой мой, ну откуда же мне знать про ваши дела?

— Если успели прочитать газету, кое‑что вам известно.

— Газету?.. А — а, так это у вас в квартире повесили человека!

— Да. Репортера. Он следил за вашим делом, Клингер. Ну вот видите, об Уилсоне вам известно. В «Ньюсвью» вами занимаются несколько репортеров, — объяснил Питер, — и кто‑то, Клингер, все время нам угрожает. Два дня назад изнасиловали жену Уилсона и прика зали передать боссу, редактору «Ньюсвью», отвязаться от вашего дела. Теперь ее похитили.

— Дела! — выдохнул Клингер.

— Жену прокурора тоже похитили и держали заложницей, а то Стронг слишком уж рьяно рвался обвинять вас. Зато теперь ваш адвокат легко добивается разрешения на отсрочку слушания дела.

„— Нет, я своим ушам не верю! — дрожащим голосом выговорил Клингер.

— Все подтверждается фактами. И у нас есть все основания считать, что «Синее небо» подрядило некую организацию — мы ее называем «агентством убийств» — выполнять всю грязную работу, нужную, чтоб оттянуть предъявление вам обвинения. Но, Клингер, они переусердствовали. Рано или поздно, всем вам: и вам лично, и Баннерману, и вашему адвокату, да и судье предъявят обвинение как соучастникам уголовного преступления. Я знаю, сейчас вы броситесь к своим друзьям трубить тревогу, известить, что мне все известно. Неважно. Они, пожалуй, даже решат, что пора кончать, и бросят вас, бой уж чересчур жаркий. Я пришел, чтобы дать вам шанс. Откажетесь — и я сам вас уничтожу.

— Но уверяю вас, я слушаю все как сказку! — воскликнул Клингер. — Агентство какое‑то! И слыхом не слыхал!

— Наверное, нет. Название придумали мы. А настояящее название вам известно?

Клингер закрыл глаза трясущимися руками. В парной жарило невтерпеж.

— Я хочу также знать, где держат Элли Уилсон, — потребовал Питер. — И знать как можно скорее. Не откроете, Клингер, произведу над вами публичный стриптиз. Для начала ваша любовная связь: Мэри Льюис, ваши встречи с ней, открытые, на виду у жены, шантаж Эрика Траска. Я превращу вас в посмешище. Вы рады — радехоньки будете укрыться хоть куда — хоть в тюрьму отбывать наказание за нарушение священных законов бизнеса. Лишь бы не красоваться на потеху всем: мужчина, способный удовлетворять свои сексуальные запросы лишь шантажом и подкупом. Так что мой вам совет — ступайте к друзьям, ну хоть к тому же Баннерману и передайте ему: пусть отзовет своих овчарок и возвратит нам Элли в целости и сохранности, а не то им придется совершить еще одно убийство. Иначе меня по удержишь. Я расплачусь с вами той же монетой. Вам придется не сла ще, чем Уилсонам. И вам покажется, что выгоднее отбыть наказание в тюрьме. Еще ведь не поздно признать себя виновным. Тогда и защищать вас не понадобится.

Клингер был перепуган насмерть, по виду. Питер даже засомневался, вправду ли тот что‑то значит в «Синем небе». Им воспользовались для прикрытия, но есть ли у Клингера власть приказывать?

— Ну почему вы мне не верите? — захныкал Клингер. — Не знаю я, где ваша Элли Уилсон. И не слыхал даже о ней. Клянусь. И о Джордже Уилсоне не слыхал. Сегодня только в газетах прочитал.

Все может быть, подумал Питер. В технические подробности, допустим, Клингера не посвящают. Он, видимо, не из тех, кому доверяют секреты: не умеет их хранить. Раздобыли лучшего адвоката и приняли дополнительные меры для страховки, а Клингер — ничто. Общительный, улыбчивый. Вешалка для дорогого костюма. Болтает с важными клиентами «Синего неба», играет с ними в бридж или гольф, угощает шикарными завтраками, шатается по злачным местам, где музыка, вино и красотки, ублажающие клиентов за большие деньги. Неужто он все‑таки только вывеска? Или же блестящий актер?.. Как бы там ни было, передать поручение тем, кто заправляет спектаклем, он может и должен.

— При чем тут моя личная жизнь, Стайлз? Не имеет она никакого касательства к суду. Какой вам прок разрушать мою семью? Ну да, есть у меня женщина на стороне! У вас же не бульварная газетенка! Копаться в грязном белье! Уверяю, не причастен я ни к Уилсонам, ни к миссис Стронг! И моя служба в «Синем небе» отношения к этому не имеет.

— Кого я; е так задевает ваша судьба, Клингер? Кто пускается во все тяжкие, оберегая вас от суда?

— И Бракстон Клауд, и Карл Баннерман хотят, чтобы суд состоялся. Желают обелить мое имя и «Синее пебо». Им проволочки невыгодны.

— Так кто же?

— Помилуй бог, Стайлз, да откуда мне знать? Служба у нас, сами понимаете, весьма деликатная. В наших компьютерах хранится информация о тысячах важных деятелей нашей страны и заграничных. Скажем, кто‑то боится, не выплывет ли что на суде. Но всего чуднее — у меня‑то в голове нет никакой информации! Мои обязанности как президента «Синего неба» в основном — светское представительство. Какая через меня может просочиться информация? У меня ее просто нет!

— А у Баннермана?