Микки Спиллейн - Змея Страница 19

— Ладно. Теперь спи.

— Майк...

— Что?

— Извините меня.

— Не беспокойся, все в порядке.

— Он... он теперь выгонит меня?

— Не думаю. Это был несчастный случай.

— Нет. Это не несчастный случай.

Я присел к ней на кровать и взял ее за руку. Она была еще в шоке и в этом состоянии, вероятно, могла сказать больше, чем в каком-либо другом.

— Сью, помнишь, ты рассказывала мне, что твою мать убила змея?

Она взглянула мне в глаза:

— Да, помню. Она часто повторяла, что ее убьет змея.

— Что это за змея?

— Она сказала, что ее убьет змея, — повторила Сью. — Я помню... — Ее глаза расширились, и я почувствовал, как ее пальцы напряглись. — Она сказала...

Мне не следовало с ней больше говорить. Она была слишком взвинчена. Я наклонился над ней и поцеловал ее. Страх исчез из ее глаз так же быстро, как и появился. Она опять улыбнулась.

— Засни опять. До встречи завтра.

— Не уходите, Майк.

— Увидимся завтра.

— Прошу вас...

Я подмигнул ей и встал.

— Спи, крошка. Ради меня...

Я оставил горящий ночник и приоткрыл дверь спальни, потом спустился к Джеральдине. Усевшись на кушетку, я взял вновь наполненный ею бокал и стал задумчиво отхлебывать.

Дождь стучал по стеклам, массируя их твердыми мокрыми пальцами. Джеральдина включила проигрыватель, задернула шторы и выключила свет, оставив гореть одну лампочку. Только после этого она нарушила молчание:

— Что будем делать, Майк?

— Пока ничего.

— Там, на улице, репортеры.

— Что ты им сказала?

— Объяснила, что пожар возник случайно. Ведь ничего существенного не произошло... Ну, сгорела одна из садовых построек. Если бы дело не касалось мистера Торренса, никто и не заметил бы.

— Им вряд ли удастся что-либо высосать из этого происшествия.

— Но если Сью будет продолжать добиваться своего... Пойми, Майк, это год выборов. Ты знаешь, какое значение имеет результат для обеих партий. Ведь наш штат ключевой. Отсюда прямая дорога в Белый дом. Но даже если этого не случится, влияние здешнего губернатора на всю национальную политику огромно. В такой ситуации любая мелочь может оказаться роковой. И мы... мы не можем никак воздействовать на Сью.

— Ваша команда понимает это? Она кивнула и сделала глоток.

— Да, поэтому я здесь. Это не первая моя кампания в качестве помощницы Сима Торренса и охранницы Сью. Правда, я не афиширую именно эту мою функцию, но мне удается как-то сгладить ее неприязнь к отчиму. Она всю жизнь хотела повторить путь матери, оказаться на сцене. Она занималась пением, танцами... брала все, что Сим Торренс мог ей дать. Она пользовалась всем, но отдалялась от него все больше и больше. Вот хотя и горькая, но правда.

— Это твои предположения?

— Нет, она сама мне говорила.

— Верю, что так.

— Что же делать? Ситуация критическая.

— Попробую что-нибудь придумать.

— Пожалуйста, Майк. Нам, как никогда, нужна помощь.

— Тебе действительно нравятся эти политические дрязги?

— В них моя жизнь, Майк. Без этого я ничто.

— Вообще-то ты еще слишком молода, чтобы думать о смерти. Тебе бы не мешало иметь ребенка.

— Почему ты считаешь, что женщинам нет места в политике?

— Потому что это противоестественно.

— Тебе бы хотелось, чтобы женщина была просто женщиной?

— А разве женщина может быть кем-то иным?

— Хорошо. Для тебя я буду просто женщиной. Она поставила свой бокал на кофейный столик, взяла мой и поставила рядом — оба недопитые. В ее глазах появился особого рода голодный блеск, лицо порозовело, губы припухли. Ее пальцы поочередно касались пуговиц на блузке, пока та совсем не распахнулась. Еле уловимым движением плеч она сбросила ее, чтобы освободившимися пальцами заняться застежкой лифчика. Мгновение — и он последовал на пол вслед за блузкой.

Я смотрел, не прикасаясь к ней, любуясь мягкими очертаниями набухших грудей с твердеющими от охватывающего ее возбуждения розовыми конусами. Она была так близко, что я чувствовал теплый аромат, источаемый ее телом, видел, как, задвигались мышцы живота, стянутого поясом юбки.

— Какова я... как женщина?

Потом я обхватил ее, полуобнаженную, и посадил себе на колени. Я касался ее волос, гладил кожу — сначала нежно, потом все яростнее, пока она не затрепетала.

Она обхватила руками меня за шею, стала искать губами мой рот. Со сладким стоном она приникла к моим губам, и некоторое время мы были одним целым. Потом Джеральдина откинулась, но ее губы, казалось, продолжали прижиматься к моим, глаза были закрыты, дыхание прерывалось. , Где-то в доме стали бить часы, а удар грома ответил им эхом. Я провел рукой по выпуклому животу, и мои пальцы уперлись в жесткий пояс юбки. Она застонала, задержала дыхание и втянула живот, чтобы пустить мою руку ниже. Пальцами и ладонью я сжал мягкую податливую плоть, потом вытащил руку.

Она открыла глаза, улыбнулась, потом снова закрыла их и... заснула. Я продолжал держать ее на коленях, пока не убедился, что сон ее стал крепким и спокойным. Тогда я пересадил ее, облокотив на спинку дивана. Потом я набросил ей на плечи блузку и прикрыл накидкой, которую снял со спинки стоящего рядом стула.

Утром она почувствует себя лучше Хотя, наверное, возненавидит меня за сегодняшнее. А может быть, и нет. Я поднялся по лестнице в комнату Сью. Она спала, подмяв под себя любимую плюшевую игрушку.

Я вызвал такси и в ожидании его вышел на улицу. Полицейскому, стоящему на посту, я сообщил, что обе женщины сейчас спят, и велел держать ухо востро. Он козырнул и скрылся в темноте.

Сев в такси и сообщив водителю адрес моих новых апартаментов, я с улыбкой стал думать, как среагирует Вельда, узнав, чем я занимался час назад. Она не поверит, если я скажу ей правду. Тогда не стоит и упоминать об этом вечере.

Шел дождь, улицы были пустынны. Машина остановилась, я расплатился и вошел в дом. Вероятно, его недавно отремонтировали: в вестибюле пахло краской. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, я нашел свою дверь и сунул ключ в замочную скважину.

В гостиной слабо горела настольная лампа, еле слышно играло радио. Через дверной проем я увидел лежащую на кушетке Вельду и тихо рассмеялся. По-видимому, она упрямо ждала меня, но сон сморил ее, и она решила довольствоваться диваном, предоставив мне кровать. На цыпочках я вошел в комнату. Мне не хотелось будить Вельду. Однако, проходя мимо нее, я взглянул и оцепенел: она не спала. Кто-то нанес ей тяжелый удар около виска, и кровь запеклась у нее в волосах. Я потряс ее за плечо и сказал:

— Вельда...

Застонав, она медленно открыла глаза и попыталась заговорить, но язык ее не слушался. Однако я все понял по ее взгляду. Повернувшись, я увидел стоящего у стены Марва Каниа. Одну руку он прижимал к животу, а в другой держал пистолет, нацелив его на меня.

Наконец-то он до меня добрался...

В его взгляде ясно читался приговор — его и мой. От его одежды пахло запекшейся кровью. Его лицо было искажено болью. Наверное, он был молод, но сейчас выглядел старым, как сама смерть.

— Я жду вас, мистер... — сказал он.

Я медленно, очень медленно выпрямился. Можно было попробовать вытащить пистолет, но против Каниа у меня вряд ли был шанс. Хотя он и стоял на пороге смерти, пистолет он держал твердо. Он направил дуло мне в живот.

— Я выстрелю тебе туда же, куда ты ранил меня, приятель. А это означает конец. Ты проживешь еще некоторое время и будешь так же мучиться от боли, как и я. Но если ты пошевелишься, я выстрелю тебе в лоб.

Я подумал, не удастся ли мне быстро упасть на пол и избежать пули. Он прочел мои мысли и усмехнулся, несмотря на боль.

— А Вельда? Что будет с ней?

— Какая тебе разница? Ведь ты умрешь.

— И все-таки?

Его лицо исказилось от ненависти — Ее я тоже застрелю, а потом уйду отсюда, чтобы спокойно умереть. На свободе, под дождем, а не в душной комнате Мне всегда хотелось умереть в парке...

Его лицо захлестнула волна боли, он полузакрыл глаза, но потом открыл их. Я стоял неподвижно и надеялся только на то, что Вельда успеет убежать, если я заслоню ее своим телом. Каниа прочел и эти мысли и рассмеялся Смеясь все громче, он одновременно прицеливался.

Этот смех и доконал его, оборвав последнюю нить жизни в нем. Он почувствовал, как жизнь утекает из его тела, и побледнел от страха и злобы, потому что понял, что опять остается в проигрыше. Он начал нажимать на спусковой крючок, но пистолет выпал из его ослабевшей руки, а сам Каниа рухнул лицом на пол...

Я поднял Вельду и отнес ее в спальню Там я смыл кровь, потом расстегнул ей платье и накрыл одеялом, а сам бросился на постель рядом с ней. В соседней комнате лежал мертвец, но он мог подождать до утра...

Глава 8

Наутро, в девять часов. Пат был у меня. Вместе с ним приехали инспектор Гребб и Чарли Форс По выражению лица Пата я понял, что другого выбора у него не было, и кивнул ему, чтобы показать, что понял это Фотографы сделали все снимки, труп вынесли, и полицейский врач теперь занимался Вельдой Гребб указал мне на стул и сам сел напротив — Вы у нас как бельмо на глазу Но теперь мы вас прижмем — За то, что я вовремя не сообщил о трупе!