Джеймс Хедли Чейз - Лиса в капкане Страница 20

Грейс выдвинула один из ящиков и остолбенела: там лежал длинный и тонкий нож с костяной рукояткой. Ничего больше в ящике не было. Нож выглядел угрожающе со своим длинным и острым лезвием, с пятнами темно-бурого, как ржавчина, цвета. Такие пятна могли быть только от крови.

Она отшатнулась, сдержав крик, и окаменела, не сводя взгляда с ножа, не смея себя спросить, почему он здесь. А потом, охваченная ужасом, задвинула ящик на место. И в этот момент она увидела в зеркале Крейна. Стоя на пороге, он смотрел на нее. Не двигаясь, не говоря ни слова, она созерцала его отражение. Губы у нее пересохли, сердце отчаянно колотилось. На лице Крейна блуждала странная кривая улыбка, и Грейс вдруг стало не по себе.

Глава 15

Открыв глаза, Эллис увидел возле своей кровати маленького круглого человечка, похожего на индуса. Он так бесшумно появился, что сразу Эллис и не почувствовал его присутствия. На какое-то мгновение ему показалось, что он стал жертвой галлюцинации. Но когда он убедился в реальности этой фигуры, то его настроение резко испортилось.

— Я доктор Сафки, — представился маленький человечек тихим и свистящим голосом. — Сожалею, что напугал вас.

Прежде всего Эллис подумал о Крейне. Если этот черномазый — врач, то и Крейн должен был вернуться, и, вне сомнения, он застанет Грейс на горячем в своей комнате.

Но вот и он — стоит на пороге, выглядит вполне довольным, хотя и слегка побледневшим (но это, возможно, от освещения). Вот он приближается к постели и улыбается Эллису.

Эллис перевел взгляд на индуса. Большие печальные, налитые кровью глаза, маленький рот с полными капризными губами, массивный подбородок, мягко очерченный, — признак слабой воли. Нет, он не вызывал доверия. Но Эллису было слишком плохо, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Доктор Сафки завладел запястьем больного и нащупал пульс. От индуса исходил запах чего-то прогорклого, Эллиса тошнило. Вооружившись стетоскопом, извлеченным из кармана, доктор Сафки попросил Эллиса подвернуть верхнюю часть пижамы. Тот выполнял его указания, все время думая о Грейс, где она могла сейчас находиться и что с ней случилось, когда Крейн застал ее в своей комнате.

Продолжая стетоскопом прослушивать легкие Эллиса, врач наклонил над ним круглую голову. От него пахло духами, но волосы были усыпаны перхотью. «Вот так врачи заботятся о себе», — подумал Эллис и вдруг расхохотался. От неожиданности Крейн отшатнулся от постели, а врач вздохнул:

— Не делайте этого, пожалуйста, вы мешаете мне работать.

Покраснев от гнева, Эллис едва удержался от брани. Да за кого он его принимает? Эта круглая башка еще глупее, чем он думал. С ненавистью он смотрел на блестящие черные волосы. Он с удовольствием отпихнул бы эту голову, выругал бы обоих мужчин, послал бы их к чертовой матери.

Доктор Сафки отодвинулся от него. Круглое лицо оставалось непроницаемым. Он свернул стетоскоп и положил его в карман. Накрахмаленные манжеты скрипели при каждом движении.

— Теперь я хотел бы посмотреть вашу ногу, — сказал он, обнажая скрюченное тело Эллиса, облаченное в роскошную черно-золотую пижаму.

Крейн стоял у окна вполоборота, глядя в сад. Эллис невольно восхищался этими могучими плечами. «Опасный клиент», — сказал он себе, припомнив Скреггера. У Скреггера были такие же плечи, однако в борьбе Эллис брал над ним верх. Скреггер знал всякие трюки; он прошел тяжелую школу в отличие от этого сноба, смердящего роскошью и лавандовой водой.

— Кости, по-моему, составлены наилучшим образом, — пробормотал доктор Сафки, осторожно подняв одеяло. — Хорошая работа. Я не буду трогать лубки.

Волнение охватило Эллиса. А девушка оказалась ловкая… Здорово она его выручила. Не ее вина, что влюбилась в красивого парня. Для такого типа, как Крейн, эта бедняжка — легкая добыча.

— Вы очень выносливы и крепки, — заметил доктор Сафки. — По всей логике вас надо было бы считать безнадежным. Но имейте в виду: вы еще не преодолели кризис. Однако дела идут к лучшему, как показывает обследование.

Он открыл черный сафьяновый саквояж, вынул оттуда флакон с таблетками и примостил его на тумбочке.

— Принимайте по одной каждые два часа. Завтра почувствуете облегчение. Я еще наведаюсь к вам.

Эллис кивнул и перевел взгляд на Крейна, который подходил к кровати.

— Чудесно, — промолвил Крейн. — Благодарим вас, доктор, от всего сердца.

Он провел индуса до двери.

Доктор Сафки остановился, обернулся к Эллису:

— Вы очень молчаливы, молодой человек. У вас нет ко мне ни одного вопроса?

Эллис сжал губы и отвернулся к стене.

— Он застенчивый. — И с этими словами Крейн расхохотался. — Полагаю, он страдает от жуткого комплекса неполноценности.

Доктор Сафки склонил голову:

— А! Так, так. Я понимаю. В каждом человеке живет тайный изменник. Для меня это — экстравагантность.

— А моего «двойника» вы знаете? — поинтересовался Крейн, и на лице его снова появилось странное выражение.

— Да, знаю и вашего, — откликнулся доктор Сафки. По его лицу проскользнула тень брезгливости и отвращения, которую уловил Эллис, внимательно следивший за врачом.

«Он знает, — сказал себе Эллис. — Развертывается какой-то подлый спектакль, и этот черномазый в курсе».

Крейн беззаботно засмеялся. Он казался вполне удовлетворенным.

— Но не хочу вас задерживать, доктор. У вас, наверное, столько работы! Приходите завтра к больному. Быть может, он отважится заговорить. У него чудесный голос.

Доктор Сафки подтверждающе кивнул:

— Я приду. — И продолжил, обращаясь к Эллису: — Вам не следует волноваться. Если вы хотите быстро выздороветь, больше отдыхайте и спите, избегайте нервных потрясений.

— Иногда это бывает трудно. — Крейн дружески усмехнулся Эллису. — Все врачи одинаковы. Они дают вам кучу рекомендаций, а сами — такое у меня впечатление — и не ожидают, что пациенты их будут придерживаться. Они это делают, чтобы жить в мире со своей совестью. А у некоторых врачей очень странная совесть, не правда ли, мой друг?

— Весьма вероятно, — признал доктор, и лицо его помрачнело.

Он покинул комнату в сопровождении Крейна.

Грейс ожидала в холле. Она смотрела на мужчин, шедших в ее сторону, и, встретившись глазами со спокойным взглядом Крейна, отвернулась.

— Это она выправила перелом? — спросил Сафки.

— Именно так, — подтвердил Крейн и, обращаясь к Грейс, продолжил: — Рекомендую вам доктора Сафки. Вам приятно будет узнать, что наш друг не настолько болен, как мы опасались. Доктор думает, что он на пути к выздоровлению, и очень похвалил вашу работу.

Он коснулся руки доктора:

— Это Джулия Броуэр.

До этого момента Сафки смотрел на Грейс доброжелательно. Он даже выказал такое почтительное восхищение, что Грейс, хотя и возбужденная до предела, почувствовала себя польщенной. Но когда Крейн произнес имя Джулии Броуэр, маленький человечек отступил на шаг, и его лицо цвета кофе с молоком резко побледнело. Он взглянул на Крейна, потом на Грейс, пробормотал что-то неразборчивое, а затем, отворив дверь, почти бегом выскочил из дому, не оглядываясь.

Крейн пожал плечами:

— Очень странный господин… не думаю, что его интересуют женщины. Идемте в гостиную…

Она пошла вперед. Оба устроились в креслах, лицом к лицу.

— Это он направил вас обыскать мою комнату?

Девушка содрогнулась:

— Я не должна была… О! Если бы только я…

— Но это он приказал вам сделать обыск? — настаивал Крейн, как бы в поисках ее оправдания.

— Да.

Крейн покачал головой:

— Не впадайте в отчаяние и не думайте, что я разгневался. Я не таю зла. Некоторым людям не нравится, когда вмешиваются в их дела. Я не принадлежу к их числу. А впрочем, это не совсем точно сказано. Я не скрываю того, что известно всем и что находится в том ящике.

Грейс сощурилась:

— Прошу вас… Не будем об этом…

— Однако я хочу об этом сказать. Теперь, когда вы его увидели, я должен дать объяснения. Иначе вы подумаете, что я убийца или еще Бог весть что…

— Но я вовсе, вовсе не думаю ничего такого! — воскликнула Грейс, заламывая руки. — Мне не нужно было входить в вашу комнату!

— Вы ничего не знаете обо мне, правда ведь? — спросил Крейн, поудобнее располагаясь в кресле и скрестив ноги. — И все-таки, мне кажется, вы испытываете ко мне симпатию.

— Я… я очень вам благодарна, — пробормотала Грейс.

— Только благодарны? — В его глазах светилась подбадривающая усмешка. — Больше ничего? Я презираю благодарность, вы знаете; это то же самое, что сочувствие.

— Вы были так добры ко мне… — Грейс смутилась. — Я… у меня к вам, конечно, душевное расположение…

— Но только потому, что я был добрый? Не из-за меня самого?

Он поднялся и, приблизившись к Грейс, протянул ей руку. Замерев, она смотрела на эту красивую мускулистую руку, и волнение дрожью расходилось по ее телу.