Джеймс Чейз - Фанатик Страница 20

Хертц нахмурился.

— Трудно сказать. Однако, зная его историю, можно предположить, что он в первую очередь попытается отыскать свою жену. Лишь память о ней держала его в заторможенном состоянии. Вот где таится главная опасность. Если он найдет ее, «граната» взорвется.

Уоррен повернулся к Террелу.

— Вы знаете, где в настоящее время находится жена Форрестера?

— Она арендует бунгало на Сеавью-авеню.

Уоррен размышлял некоторое время, затем поднялся.

— О'кей, доктор, не будем задерживать вас больше. О дальнейшем мы позаботимся сами. — Уоррен улыбнулся. — Можете возвращаться к своей работе, а во всем остальном — положитесь на этих джентльменов.

Хертц встал.

— Я еще раз повторяю, такого в нашей клинике раньше не случалось. Я сознаю, конечно, свою ответственность…

— Все в порядке, доктор, — тихо сказал Уоррен. — Не будем об этом. Благодарю вас за то, что вы пришли.

Секретарь проводил Хертца к выходу. Едва за ним закрылась дверь, Уоррен сказал:

— Нужно немедленно послать охрану в дом миссис Форрестер.

Террел кивнул и тут же набрал номер телефона полицейского управления.

— Распорядитесь немедленно установить круглосуточную охрану у дома жены Форрестера на Сеавью-авеню, — приказал он Бейглеру. — Пошлите туда двоих ребят, и чтобы глаз не спускали с дома. Не исключено, что там может появиться Форрестер.

В пентхаусе, сидя в удобном кресле, Линдсей слушал запись беседы и недовольно морщился. Все пошло не так, как он планировал. Из-за таких досадных промашек операция может значительно осложниться. Он положил в рот леденец и сразу же наклонился вперед, вслушиваясь в каждое слово. Снова говорил Уоррен.

— Даже если Форрестера похитили, нельзя допустить утечки информации. Это дело государственной важности. Остается вероятность того, что его не похищали. В таком случае он попытается найти свою жену. Необходимо устроить засаду в его доме, и, если нам повезет, мы схватим его там. Журналистам ничего не сообщать: ни данных о Форрестере, ни о его жене, ни, тем более, где она живет. Ограничимся информацией о том, что ученый сбежал. Если его действительно похитили, преступники не должны знать, что мы разгадали их уловку, иначе они усилят бдительность. Вы согласны?

Террел сказал негромко:

— Если мы сообщим о побеге Форрестера, пресса тут же придет к выводу, что это именно он прикончил санитара. Как нам быть?

— Сейчас это не столь важно. Мы знаем, что, скорее всего он не убивал Льюиса, но это будет иметь значение лишь после поимки Форрестера. А сейчас нужно сделать все, чтобы преступники думали, будто мы ничего не подозреваем.

— Полагаю, вы не совсем поняли Террела, — сказал Уильямс. — Предположим, Форрестер не был похищен, а сбежал… Он прочтет газеты и узнает, что его подозревают в убийстве Льюиса. Как он будет действовать?

Террел кивнул. Это было именно то, о чем он хотел сказать.

Уоррен нахмурился.

— Я все же думаю, что прессе стоит преподнести версию о самостоятельном побеге, — сказал он после минутного размышления. — Незачем сообщать о возможной международной подоплеке этого дела.

Линдсей встал. Он возблагодарил свою счастливую судьбу за то, что установил микрофон в номере Уоррена. Теперь он должен предупредить Радница. Операция во многом осложняется.

Внезапно Линдсей ощутил страх… Достаточно ли безопасно убежище в пещере? Он уселся за стол и принялся составлять шифрованное послание Радницу, в то время как магнитофон продолжал работать, записывая беседу внизу.

Сержант Джо Бейглер сидел в полицейском управлении. Якоби с двумя полицейскими отправился охранять бунгало миссис Форрестер: дело ее мужа уже находилось под юрисдикцией ФБР и армейской контрразведки.

Изнывая от скуки, Бейглер лениво перебирал донесения, лежащие перед ним на столе.

Лепски, опасно балансируя на двух ножках стула, ковырял перочинным ножиком поверхность стола и дожидался, когда Бейглер оторвется от чтения бумаг. Видя, как сержант откинулся на спинку кресла, он сказал:

— Джо, и все-таки я великий детектив. Здорово я раскрутил дело со смертью этой шлюхи. Меня надо повысить. Видел бы ты лицо шефа, когда я подал ему этот рапорт… Он не верил своим глазам.

Бейглер давно знал Лепски, знал и о том, что тот смышленый парень, но все же был уверен, что повышать его рановато. Лепски слишком пронырливый парень… любит работать на публику. Да, с повышением торопиться не стоит.

— Тебе просто повезло, — охладил пыл товарища Бейглер и закурил сигарету. — Но ты оперативно поработал утром. Не удивлюсь, если тебя покажут в вечернем выпуске новостей.

— Ты так думаешь, Джо? — его лицо просветлело. — Мой Бог! Обо мне говорят телевизионщики! Чертовы соседи лопнут от зависти.

— Да? Но вдруг шеф решит сам покрасоваться на экране? — спросил Бейглер с ехидцей. — Он скажет примерно следующее: «Исходя из поданного рапорта…». И тому подобное. И никто не узнает, что это блестящее «денуймент» провел наш великолепный Шерлок Лепски.

Лепски вытаращил глаза.

— «Денуймент»… О чем ты?

— Да это я на французском.

Бейглер был очень доволен собой. Однажды наткнувшись в книге на это слово, он теперь упоминал его к месту и не к месту, полагая, что лишний раз не помешает щегольнуть мудреным французским словечком.

— Не напрягай свои мозги. Том. Сержант всегда малость поумнее детектива второго класса. «Денуймент» — расследование.

Лепски недовольно глянул на Бейглера.

— Ты что, посмеяться надо мной вздумал?

— Я? Над тобой? Да никогда!

— Ну-ну! — Лепски задумался на момент, его лицо потемнело. — Но ты совершенно прав! Если кого и покажут по телевизору, так это шефа. Вот дела! Я тут работаю в поте лица…

Зазвонил телефон. Бейглер снял трубку, некоторое время слушал, затем сказал:

— Ладно, кого-нибудь пришлем. Да, обязательно.

Лепски возмущенно глянул на Бейглера.

— Только не меня! Могу я, наконец, отправиться с женой на пляж, черт возьми?

Бейглер нарочито медленно обвел взглядом пустые столы, пока его взгляд не уперся в Лепски.

— Но я не вижу, кого еще послать, — сказал он. — Звонили из городского госпиталя. Алек Шерман пришел в себя и может говорить. Ольсен спрашивает, записывать ли ему показания Шермана. Но ведь если он это сделает, так его почерк никто не разберет. Лучше займись этим ты. В «Геральд» по поводу этого Шермана чуть ли не роман написали. Возьми с него показания, а редакция даст твою фотографию на первой полосе, это уж как пить дать.

Лепски с такой прытью вскочил на ноги, что опрокинул стул.

— Ты прав, Джо. Я еду. Такой шанс упускать нельзя.

Бейглер, усмехаясь, посмотрел вслед ретивому детективу, затем, тяжело вздохнув, вновь принялся читать ворохом наваленные перед ним рапорта. Зазвонил телефон. Недовольно покосившись на аппарат, он снял трубку.

Пока он утешал пожилую даму, кошка которой застряла в дымоходе, Лепски, включив сирену, ракетой мчался к городскому госпиталю.

Он обнаружил детектива третьего класса Густава Ольсена в вестибюле. Тот флиртовал с молоденькой медсестрой. Детективом этот добродушный розовощекий гигант был никудышным, но в делах, где не требовалось особо шевелить извилинами, а лишь вести монотонное наблюдение, стал незаменим. Лепски скептично относился к умственным способностям Ольсена, но ценил его силу и расторопность при захвате преступника, особенно вооруженного.

Уже пять дней Ольсен неотлучно сидел у постели Алека Шермана, ведущего репортера газеты «Парадиз Геральд». Газета же вовсю трубила о бездельниках из полиции, которые только и умеют, что просиживать штаны в управлении, в то время как добропорядочных граждан, в частности известного журналиста, жестоко избивают. Статьи были ядовитыми и требовали принять определенные меры. Под таким давлением Террелу ничего не оставалось, как приставить к Шерману детектива и заявить, что полицейские немедленно начнут действовать, едва только потерпевший журналист заговорит.

Увидев Лепски, торопливо идущего по вестибюлю, Ольсен с сожалением вздохнул.

— Позже, детка, — сказал он медсестре. — Время браться за работу. А потом мы сходим с тобой куда-нибудь, поговорим…

Девушка стрельнула глазками в сторону Тома, подарила ему сказочную улыбку, но тот игнорировал ее авансы. Он только и думал о двух колонках текста и собственной фотографии на первой странице «Парадиз Геральд».

— Он может говорить? — спросил Лепски, пожимая руку Ольсену.

— Шерман пришел в себя, — смущенно сказал Ольсен, — но я не стал объясняться с ним до твоего приезда. Доктор разрешил переговорить с ним лишь пять минут, не больше. Парень очень плох.

Лепски похлопал его по плечу.

— Молодец. Возвращайся к своей медсестре и предоставь дело мне. — Он вызвал лифт, чтобы подняться на четвертый этаж.