Владислав Виноградов - Генофонд нации Страница 21

– Между прочим, виски мне велено передать твоему лечащему врачу. А тебе пламенный привет и все остальное.

– А если с точностью до наоборот? Как мы всегда поступаем с ценными указаниями любимого папика.

Маша думала недолго.

– Разве я могу тебе в чем-нибудь отказать, мой добрый старый друг? Тем более, сейчас. Приказывай, я повинуюсь.

Дим Димыч сделал страшные глаза и приложил палец к губам. Но Маша не поняла и продолжала:

– Может быть, послать кого-нибудь за пивом?

Вдруг из-за ширмы, стоявшей в углу, раздался грозный клекот и выдвинулся могучий бюст. Маша успела подумать, что в древности такие прелести украшали форштевни боевых кораблей. В следующую секунду появился и весь корпус, габаритами бывший под стать носовому украшению, и «фрегат» дал залп всем бортом:

– Ах, ты, прошмандовка! Тебе с молодняком сопли жевать и Земфиру слушать, а ты к солидным людям набиваешься! Ну-ка, брысь отсюда, чтобы ноги твоей не было, исполнительница желаний!

От нормальных людей профессионального журналиста отличает одна особенность. Он слышит не то, что ему говорят, а то, что хотел бы услышать. Маша не являлась исключением, уловив главное, – эта агрессивная медсестричка считает ее молодой соплюшкой! Не ахти какой комплимент, но если тебе под тридцать, а твой любимый парень не захотел тебя после стольких долгих месяцев врозь…

Короче, Маша не осадила странную особу, как полагалось бы:

– Этот солидный человек тоже любит слушать Земфиру.

– Все это в прошлом. Ясно? Теперь он будет слушать исключительно меня!

– В смысле? – недобро усмехнулась Маша, начиная заводится.

– В прямом! В самом прямом смысле, – на тон ниже сказала медсестра, ибо кто еще в белом халатике мог оказаться здесь?

Но действительность всегда богаче выдумки и любого предположения. Женщина сильной рукой подхватила стул, поставила посреди палаты, картинно опершись, и вдруг – запела.

Парень девушку любил,

Колечушко подарил.

Колечушко, сердечушко, —

Золоченый перстене-е-е-е-е-е-к!

Пораженная Маша ретировалась к дверям палаты и оттуда, из безопасного далека, спросила Сулеву:

– Что это – хирургическое отделение, или сумасшедший дом?

– Это – колоратурное сопрано, – начал Дим Димыч, но был прерван самым бесцеремонным образом:

– Лучшее! Лучшее колоратурное сопрано стран СНГ и Прибалтики Елизавета Заболоцкая исполняет «Колечушко, сердечушко» из «Пушкинского венка» Георгия Свиридова!

Колечушко, сердечушко,

Далеко милой живе-е-е-е-т!

Маша и сама любила такую неожиданную сумасшедшинку в людях, в их отношениях. Когда, наконец, выяснилось «ху есть ху», все трое мирно приземлились за столом, причем паразит Дим Димыч отведал таки эликсира из зеленой бутылки. Маша последовала его примеру, а Заболоцкая воздержалась – берегла голос.

Но все равно обстановка стала теплее. Дим Димыч вновь в подробностях рассказал о нападении, сопрано глядело на него восторженными глазами.

Наблюдая сладкую парочку, Маша вспомнила Токмакова и налила себе еще.

Верный оператор, влет читавший ее мысли, перехватил руку напарницы по журналистскому промыслу:

– Не спеши, тебе еще с Вадимом сегодня встречаться.

– Мне? Зачем… – устало уронила Маша.

– Вчера он просил меня припомнить какие-то детали. Зацепку, словом, дать. И ночью я вспомнил…

– Что? – в один голос спросили обе женщины.

– Ботинки. Один из тех уродов был в полуботинках, которые генералам выдают. На резинках, а вместо шнурков полоски кожи вставлены. Одним словом, показуха, как все в армии.

– Как ты это все ухитрился рассмотреть? – спросила Маша.

– Глазами! – усмехнулся Сулева. – Я ж упал, когда меня по кумполу угостили. Так что мы с этими «корочками» лицом к лицу встретились.

– И что теперь?

– Теперь ты расскажешь об этом Вадиму. Пусть думает, что за генералы вышли на гоп-стоп. Звони, договаривайся о встрече.

– Не могу, – Маша опустила голову.

– Ты мне эти интеллигентские штучки брось! – сказал Дим Димыч, пристукнув по столу пустым стаканом. – Ну, провела ты вечер с работодателем, подумаешь, важность какая! Допустим, докладывала о проделанной работе, кадры демонстрировала…

Вспомнив, какие кадры она демонстрировала прошлой ночью работодателю Леве Кизиму, Маша тряхнула головой, занавесилась волосами. Сначала это было на кухне, потом в спальне, потом в роскошном бассейне…

А что бы вы хотели, черт возьми?! Девушка устала без мужского внимания, и то, что было предназначено Вадиму, досталось Леве…

– Ну, хочешь, я договорюсь о вашей встрече?

– Или я, – промурлыкало колоратурное сопрано, отбирая у Дим Димыча стакан, непонятно как наполнившийся. – Мы вчера познакомились, очень достойный молодой человек.

– Не надо, – сказала Маша, – я сама. Только завтра утром.

– Опять с Левой куролесишь? – без осуждения спросил Дим Димыч, мягко пытаясь вновь завладеть наполненной янтарной влагой емкостью.

– Нет, но не лучше. Сегодня десять лет газете «Невский берег». Приглашали, а я там когда-то заметки первые печатала. Надо быть.

– Бедная, – вздохнул оператор.

– Кто? – подозрительно спросила Маша.

– Да газета эта дурацкая. Потеряла такого репортера, как ты!

– Еще не известно, кому повезло, – отрезала Маша, ловко выдернув из пальцев оператора возвращенный им таки стакан. Одним глотком опрокинула содержимое.

Все равно вечер пропал. Может быть, не только вечер.

– Не затягивай со звонком Вадиму, – сказал ей вслед Дим Димыч. – От этих шнурочков фальшивых, может быть зависит и наша кассета!

Хлопнула, закрываясь, дверь.

– Ну, мой зайчик, какую песенку споет тебе твоя киска?

– «Славное море, священный Байкал», – вздохнул Сулева.

3. История собаки-людоеда со счастливым концом

Момент, когда дружеское объятие перешло в удушающий прием, Токмаков уловил не сразу. Но все же успел бросить подбородок к груди, напружинить шею, и только приготовился к серии ударов в корпус противника, как хват ослаб.

– Хорэ, Тумаков, кое-что еще могешь, – произнес его неожиданный гость и спарринг-партнер, отступая на шаг.

Это был подполковник в форме Федеральной пограничной службы с устрашающим количеством двуглавых орлов, нашивок и разнообразных значков, блестевших под распахнутой курткой. Большинство из этих побрякушек ни о чем Вадиму не говорили. И только белый эмалевый ромб с пятиконечной звездой – свидетельство об окончании Краснознаменного Военного института – порадовал глаз и согрел сердце.

В стенах элитного по прежним временам учебного заведения и встретились Вадим Токмаков и Олег Байкалов. Олег заканчивал институт, а Вадим только поступил, но пять лет разницы не сказывались на отношениях. Они познакомились, а затем и подружились, на татами – оба входили в сборную института по карате. И вот теперь судьба разбросала их по разным ведомствам, хотя готовились к службе в одном – Комитете государственной безопасности при Совете Министров СССР.

По незыблемым законам конторы встречу следовало отметить. Вадим в темпе убрал бумаги со стола:

– Садись, Олег, я в темпе вальса. Соображу чего-то накатить.

– Не суетись, салага! Я только поздороваться и поздравить тебя с назначением.

– Тем более!

– Разве что на ход ноги? – задумчиво, будто с кем-то советуясь, спросил Байкалов. Внутренний голос подполковника подтвердил, что это здравая идея. – Ладушки, насыпай по десять капель. Учитывая метеоусловия и то, куда я собрался.

– И куда же ты собрался? – спросил Токмаков, успевший перемолвиться волшебным словечком с личным составом отдела, в результате чего на столе появилась бутылка «Кэтти Сарк».

Байкалов задержался с ответом, одобрительно щелкнув по квадратной бутылке с летящим по волнам парусником на этикетке: «Выбор одобряю. Главное, учитывает портовую специфику», после второй вопрос как-то потерял актуальность – однокашникам столько надо было рассказать друг другу, – и только вслед за третьей подполковник озабоченно посмотрел на часы:

– Пора двигать, неудобно опаздывать, весь питерский бомонд будет.

– Да и черт с ним. Мы с этой публикой говорим на разных языках.

– Вот поэтому ты и поедешь со мной. С закуской там тоже получше будет.

– Меня не приглашали, – для проформы сказал Токмаков.

Олег Байкалов весело рассмеялся:

– Ладно уж, не прибедняйся. Или ты хочешь сказать…

– Что я хочу сказать?

– Будто есть в нашем городе такие местечки, куда с радостью приглашают гавриков из твоей конторы? Подскажи адресок, и мы организуем экскурсии. Поглазеть на такое диво барыги приедут со всей России…

Токмаков наскоро убрал со стола, опечатал сейф, закрыл форточку, которой стучал влажный ветер. Это был ветер с моря, чуть солоноватый, с горечью дымка, с привкусом солярки. Это был рабочий ветер Балтики, и Токмаков несмело улыбнулся ему: «Привет, бродяга! Теперь мы будем чаще встречаться. И, может быть, когда-нибудь подружимся».