Харлан Кобен - Подкрутка Страница 21

Он завел мотор. Игра стоит свеч. Надо нанести визит.

Правда, Стюарт Липвиц ясно дал понять, что говорить не собирается. Но Майрон считал, что у него есть способ развязать ему язык.

Глава 14

– Улыбочку!

Мужчина не улыбнулся. Он быстро переключился на заднюю передачу и уехал. Майрон пожал плечами и опустил камеру. Она болталась у него на шее и билась о грудь. Появилась новая машина. Майрон поднял камеру.

– Улыбочку! – воскликнул он.

Еще мужчина. И снова без улыбки. Он даже пригнулся куда-то вниз, прежде чем дать задний ход.

– Стесняетесь камеры! – крикнул вдогонку Майрон. – Большая редкость в наш век папарацци.

Ждать пришлось недолго. Майрон не успел простоять на тротуаре возле «Корт-Мэнор-инн» и пяти минут, как увидел мчавшегося к нему Стюарта Липвица. Большой Стю был при параде – серая «тройка», широкий галстук, именная табличка на отвороте пиджака. «Тройка» в третьесортном отеле? Это все равно что метрдотель в «Макдоналдсе». Глядя на приближавшегося Стю, Майрон вспомнил строчку из «Пинк флойд»: «Алло, алло, есть тут кто-нибудь?» Потом вступил Дэвид Боуи: «Центр управления – майору Тому».

Ах эти семидесятые…

– Опять вы! – бросил на ходу менеджер.

– Привет, Стю!

Улыбка исчезла.

– Здесь частная собственность, – задыхаясь, проговорил Липвиц. – Прошу вас немедленно уйти.

– Прости, что вступаю в спор, Стю, но я стою на общественном тротуаре. И имею полное право тут находиться.

Стюарт Липвиц в отчаянии развел руками. Полы пиджака взлетели в воздух, как крылья летучей мыши.

– Но вы не можете стоять здесь и распугивать наших гостей, – простонал он.

– Ваших гостей? – усмехнулся Майрон. – Так теперь называют клиентов проституток?

– Я вызову полицию.

– Ох, я жутко испугался.

– Вы мешаете моему бизнесу.

– А ты мешаешь моему.

Стюарт Липвиц упер руки в бока и попытался напустить на себя воинственный вид.

– Я в последний раз прошу вас по-хорошему. Уходите.

– Это не по-хорошему.

– Простите?

– Ты обещал, что в последний раз просишь меня по-хорошему, – объяснил Майрон. – А потом потребовал уйти. И даже не сказал «пожалуйста». Или: «Будьте добры, покиньте это место». Разве это по-хорошему?

– Ладно, – пробормотал Липвиц. По его лицу текли капли пота. На улице было жарко, особенно в «тройке». – Будьте добры, пожалуйста, покиньте это место.

– Спасибо. Нет. Но теперь по крайней мере ты выразился правильно.

Менеджер сделал несколько глубоких вдохов.

– Вы хотите узнать про мальчика? Того, что на фотографии.

– Угадал.

– И если я скажу вам, был ли он здесь, вы отстанете?

– Как мне не жаль покидать столь милое местечко, но я заставлю себя уйти.

– Сэр, это шантаж.

Майрон смерил его взглядом.

– Я бы ответил, что «шантаж» – слишком грубое слово, но это звучит как-то избито. Поэтому я просто скажу – да.

– Н-но, – Липвиц начал заикаться, – н-но это противозаконно!

– В отличие от проституции, торговли наркотиками или иных сомнительных занятий, которые процветают в вашем клоповнике?

У Стюарта округлились глаза.

– «Клоповнике»? Это «Корт-Мэнор-инн», сэр. Мы солидное…

– Минутку, Стю. Мне надо сделать снимок.

Подъехала новая машина. Серый «вольво». Хороший автомобиль для семьи. За рулем сидел мужчина лет пятидесяти в строгом деловом костюме. Его юная соседка, судя по всему, одевалась – как его недавно просветили подружки в торговом центре – в магазине «Все для шлюх».

Майрон наклонился к окну и улыбнулся:

– Ух ты, сэр, путешествуете с дочкой?

Мужчина остолбенел, точно лось, которого ослепило на дороге фарами. Зато молодая пассажирка впала в бурное веселье.

– Эй, Мэл, он думает, что я твоя дочь! – Она захохотала.

Майрон поднял камеру. Стюарт Липвиц попытался загородить ему вид, но Болитар отодвинул его свободной рукой.

– Сегодня в «Корт-Мэнор-инн» день сувениров, – объявил Майрон. – Я могу поместить ваш снимок на чашку или блюдце. Или предпочитаете сервиз?

Водитель рванул переключатель скоростей. Через мгновение они исчезли.

Лицо Липвица побагровело. Он сжал кулаки. Майрон повернулся к нему:

– Итак, Стюарт…

– У меня есть влиятельные друзья.

– Ох, я опять жутко испугался.

– Ладно.

Менеджер развернулся и резко зашагал к отелю. Майрон улыбнулся. Паренек оказался крепче, чем он ожидал, а ему вовсе не хотелось торчать тут целый день. Но что делать? Других зацепок у него не было, к тому же его забавляло общение с Большим Стю.

Майрон стал ждать следующих посетителей. Он размышлял над тем, что предпримет Стюарт. Несомненно, что-нибудь драматичное. Минут через десять подъехал канареечно-желтый «ауди», и из него вышел чернокожий парень. Он был примерно на дюйм ниже Майрона, но шире в плечах. Грудь чуть поуже ворот для хай-алай,[29] ноги как два ствола мамонтового дерева. Он двигался не вразвалку, а плавно и мягко, будто скользил.

Майрону это не понравилось.

Незнакомец был в темных очках, красной гавайской рубашке и джинсовых шортах. Болитару бросились в глаза его волосы. Они лежали идеально прямо и гладко, с красивым завитком на лбу, как на старых фотографиях Нэта Кинга Коула.

Майрон указал на голову мужчины.

– Трудная работа? – спросил он.

– Что? – откликнулся чернокожий. – Ты про мои волосы?

Майрон кивнул:

– Ну да, вот так их распрямить.

– Нет, не очень. Раз в неделю я хожу к парню по имени Рэй. У него, знаешь, такая парикмахерская в старом стиле. С ножницами над входом. – Он улыбнулся. – Так вот, Рэй этим занимается. И бреет он тоже здорово. С горячими полотенцами.

В доказательство мужчина провел ладонью по лицу.

– Выглядит гладко, – заметил Майрон.

– Спасибо. Приятно слышать. Понимаешь, меня это расслабляет. Когда кто-нибудь меня бреет и причесывает. Мне кажется, это очень важно. Помогает снимать стресс.

– Да.

– Если хочешь, я дам тебе номер телефона Рэя. Можешь сам зайти и посмотреть, что к чему.

– Рэй, – повторил Майрон. – Ладно, спасибо.

Чернокожий парень шагнул ближе.

– Похоже, у нас возникла небольшая проблема, мистер Болитар.

– Откуда ты знаешь мою фамилию?

Незнакомец пожал плечами. Майрон чувствовал, что он изучает его сквозь темные очки. Болитар ответил тем же. Оба старались вести себя сдержанно.

– Буду признателен, если ты отсюда свалишь, – вежливо произнес мужчина.

– Жаль, но не могу, – отозвался Майрон. – Хотя ты и просишь по-хорошему.

Парень кивнул. Он все еще держал дистанцию.

– Попробуем это обсудить.

– Давай.

– Мне нужно выполнять свою работу, Майрон. Ты понимаешь?

– Конечно.

– А ты делаешь свою.

– Точно.

Незнакомец снял черные очки и положил их в карман рубашки.

– Знаю, это будет нелегко. Ты тоже это знаешь. Если дойдет до дела, неизвестно, кто из нас победит.

– Я, – заверил Майрон. – Добро всегда побеждает зло.

Мужчина улыбнулся:

– Только не в этом квартале.

– Веский аргумент.

– Кроме того, я не уверен, что нам вообще следует выяснять отношения. Мне кажется, мы оба уже вышли из того возраста, когда изображаешь мачо и хочешь всем что-то доказать.

Майрон кивнул:

– Это называется зрелостью.

– Да.

– Такое впечатление, – добавил Болитар, – что переговоры зашли в тупик.

– Похоже на то, – согласился чернокожий. – Разумеется, я всегда могу достать пистолет и застрелить тебя.

Майрон покачал головой:

– Не в данной ситуации. Возникнет много осложнений.

– И все-таки. Вижу, ты на это не напрашиваешься, но мне надо выполнить свою задачу. Так что как получится.

– Ты профи, – произнес Майрон. – Будешь чувствовать себя неудовлетворенным, если не попробуешь все варианты. Я бы себе точно этого не простил.

– Рад, что ты понимаешь.

– Кстати, – заметил Болитар, – тебе не кажется, что ты слишком большой профессионал, чтобы заниматься такими пустяками?

– Пожалуй.

Парень шагнул ближе. Майрон почувствовал, как его мышцы напряглись; по спине пробежал неприятный холодок.

– Ты похож на человека, который умеет держать язык за зубами, – произнес чернокожий.

Майрон не ответил. Молчание – знак согласия.

– Тебе интересует мальчишка на фото, тот, что в штанах как у клоуна? Он был здесь.

– Когда?

– Больше ни слова. Я и так проявил щедрость. Ты желал знать, был ли тут тот паренек. Ответ – да.

– Весьма признателен.

– Я просто пытаюсь упростить задачу. Мы оба знаем, что Липвиц – идиот. Делает вид, будто его дыра – роскошный отель. Но люди, приходящие сюда, не намерены светиться. Им приятно чувствовать себя невидимками. Они бы предпочли сами себя не видеть, если ты понимаешь, о чем я.