Джон Макдональд - Смертельный блеск золота Страница 21

Я подполз к освещенным дверям и осторожно заглянул внутрь. Моим глазам открылась огромная спальня. В огромном зеркале отражалась большая кровать с балдахином. В сером кресле сидел мужчина в трусах и читал книгу, вытянув очень белую и мускулистую, покрытую курчавыми черными волосами, ногу. На запястье сверкали золотые часы с золотым браслетом.

В зеркале мелькнуло движение, и в комнату неторопливо вошла босая девушка, на ходу застегивая зеленую вязаную юбку. Ее лицо скрывала целая копна белокурых волос. Белый лифчик поддерживал маленькую грудь, тело выше пояса было покрыто бронзовым загаром. Дойдя до кресла, она застегнула юбку, рывком откинула волосы и холодно посмотрела на мужчину. Наверное, этой девчонке с раннего детства твердили, какая она красавица. У нее было надменное и чувственное лицо. Мне не понравился ее рот.

Девушка что-то сказала. Парень опустил книгу, ответил и опять вернулся к чтению. Девчонка пожала плечами, отвернулась и исчезла из поля моего зрения. Я едва контролировал себя, раздираемый желанием узнать, что происходит в освещенной комнате, и страхом от ночных шорохов, раздающихся за спиной. Когда девчонка появилась снова, она уже надела верхнюю часть зеленого костюма и туфли. Ходила она, как манекенщица, но, в отличие от Норы, старалась идти по прямой линии, слегка выворачивая ступни и элегантно покачивая бедрами. Рост у блондинки был небольшой – пять футов и дюйма четыре, но казалась она высокой.

Остановившись справа от кресла и упершись в него бедром, девчонка посмотрела на мужчину и заговорила. Она слабо улыбалась, судя по всему, стараясь его в чем-то убедить. Все это напоминало телевизионную рекламу без звука. Пока она говорила, он сунул в рот две сигареты, прикурил и протянул одну ей. Блондинка замолчала и вопросительно взглянула на него. Мужчина схватил ее за запястье, но она вырвалась. Ее лицо исказила злобная гримаса, и она достаточно громко, так, что даже я услышал, обозвала парня нецензурным словом. Выходит, девочка вовсе не леди. Она исчезла вновь из поля моего зрения, хлопнув дверью.

Блондинка ушла с видом человека, который вернется не скоро. Наблюдать за волосатым парнем не было никакого смысла, и я отполз от двери и медленно встал. Судя по планировке дома Буди, соседние темные окна и дверь тоже относятся к спальне. Дверь оказалась алюминиевой, на шарнире. Я взялся за нее и потянул изо всех сил на себя. Когда мои мышцы готовы были лопнуть, внутри что-то щелкнуло. Я замер и прислушался. Снова потянул дверь, которая открылась с приглушенным скрипом. Я весь сжался, готовый в любую секунду бежать. Если дом охраняется псом-убийцей, то должна быть и сигнализация, которая будет звонить, как колокол. Вполне достаточно неслышного для меня звонка в домике для охранников. Поэтому прежде чем проскользнуть в 18-дюймовую щель, я отсчитал шестьсот секунд. Раздвинув шторы, замер в темноте и прислушался. Люди обладают атавистическими способностями, которые развиваются в результате тренировки. Можно, например, простоять какое-то время в темной комнате и убедиться наверняка, что в ней никого нет. Я включил фонарик. Я стоял в большой комнате, служащей одновременно спальней и гостиной, правда, менее роскошной, чем та, в которую я только что заглядывал. Две полуторные кровати были не застланы. Закрыв входную дверь, я увидел три внутренние. Одна вела в просторную гардеробную, вторая – в ванную с кафельным полом, по которому промчался испуганный таракан, а третья – в широкий, слабо освещенный коридор. В самом конце его было окно. Другой конец коридора упирался в большую комнату, освещенную так же слабо, как и коридор. В темноте виднелись очертания громоздкой мебели. В каждой стене было по две двери. Наверное, четыре гостевые спальни, подумал я. Скорее всего, хозяин живет в другом крыле. Стояла гробовая тишина. Я подумал, а что, если рискнуть и пробежать в большую комнату в конце коридора, но тогда у меня будет отрезан путь к отступлению. Я запер дверь спальни изнутри, вышел на патио через алюминиевую дверь и прислушался. Не услышав ничего подозрительного, двинулся вдоль стены.

Уверенность очень опасна для вора. Он чувствует себя все безнаказаннее и все больше и больше наглеет, пока наконец не напорется на того человека, который его убьет или которого он убьет сам.

Я пересек освещенное луной пространство за плавательным бассейном, точно таким же, как у Буди. Рядом находились помещения для прислуги. Из открытого окна лились звуки мексиканской музыки. Комнаты здесь были маленькими и очень простенькими. Из окон пахло едой. В одной комнате я увидел полную женщину с плачущим ребенком на руках. За столом какой-то мужчина играл в замусоленные карты. Хлопнула дверь, кто-то харкнул и сплюнул. В другой комнате трое мужчин играли в домино, громко и вызывающе стуча костяшками. Один из них был охранник, которого мы видели днем у ворот. Рядом сидела женщина и что-то помешивала в огромном глиняном горшке. По радио объявили «Ай-лоу-шам-бу». Замяукал котенок. За прозрачной занавесью мускулистый мужчина и очень худая женщина занимались на койке любовью при ярком свете голой лампочки и громких звуках радио. Их тела блестели от пота.

Обычный вечер в доме для прислуги. Я вернулся к главному строению и обошел его с другой стороны. Потом заглянул в большую, ярко-белую кухню. На высоком красном стуле сидела крепкая смуглая женщина с квадратным лицом, в черно-белой форме и чистила серебро. Рядом с ней стоял, облокотившись на стойку, вооруженный мужчина в костюме цвета хаки, похоже, охранник, и ел цыпленка.

За кухонными окнами было несколько темных окон. Следующее освещенное окно находилось в маленькой спальне. Невзрачного вида женщина средних лет сидела в кресле-качалке без ручек. На ней было очень красивое белое платье, украшенное вышивкой и кружевами и очень похожее на свадебное. Ее длинные и начавшие седеть волосы были непричесаны. Женщина так сильно качалась, что, казалось, она вот-вот перевернется. Нижняя губа отвисла, глаза блуждали. С ней все было ясно.

Я двинулся дальше и услышал женский голос. За темными окнами последовали три освещенных. Они оказались открыты. Подойдя ближе, я понял, что женщина говорит по-испански и что она читает вслух. Насколько я мог судить, голос принадлежал молодой женщине и был чистым и хорошо поставленным. Правда, время от времени она с трудом произносила отдельные слова.

Похоже, она стояла у первого окна. Поэтому я решил не рисковать и пробрался к третьему. Выпрямившись, осторожно заглянул в комнату. На кушетке что-то ловко шила толстая чернокожая женщина в белом халате. У нее было невозмутимое лицо. Справа, у первого окна, рядом с кроватью, на стуле с прямой спинкой сидела девушка в вязаном зеленом костюме. Она сидела спиной ко мне, склонившись над книгой, которую держала на коленях. Кто лежал на кровати, я не видел.

Я притаился. Девушка продолжала читать. Мою шею отыскали москиты, и мне пришлось отмахиваться от них. Я настроился на ожидание. Не могла же она читать вечно? Может, удастся что-нибудь узнать. Наконец блондинка громко захлопнула книгу и сказала ленивым, томным голосом:

– На большее я сегодня не способна, дорогой. Глаза устали. Надеюсь, ты не очень расстроился?

Ответа не последовало. Она отложила книгу, встала и наклонилась над кроватью. Я видел только обтянутый зеленей юбкой зад. Толстуха перестала шить и, сузив глаза, наблюдала за девчонкой.

Блондинка что-то прошептала и выпрямилась.

– Карлос, дорогой, – сказала она, – я хочу попросить тебя попытаться еще раз написать свое имя. Ты понимаешь меня, дорогой? Мигни раз, если понимаешь. Хорошо?

Она исчезла из поля моего зрения и через секунду вернулась с карандашом и блокнотом. Потом, очевидно, села рядом с ним на кровать. Сейчас я видел лишь ее стройные лодыжки.

– Вот, дорогой. Держи его крепко. А теперь напиши свое имя, дорогой.

Последовало молчание. Неожиданно блондинка вскочила на ноги и совершила какое-то резкое движение. Послышался шлепок от удара ладони по голому телу.

– Ах ты, дрянь! – воскликнула она. – Грязный ублюдок!

Блокнот и карандаш упали на пол. Толстая сиделка встала с кушетки, потопталась, потом опять села и взяла шитье. Девчонка стояла у кровати, уперев в бок кулаки.

– Писать ругательства, по-твоему, смешно? Черт бы тебя побрал! Ты меня прекрасно понимаешь. Я знаю, что понимаешь. Попытайся вбить в свою башку следующее, Карлос. Деньги на счете, которые можно тратить на хозяйство, почти закончились. Если хочешь, чтобы я осталась ухаживать за тобой, ты должен четко написать свое имя, и я поеду в Мехико и возьму в банке еще денег. Ты должен доверять мне. Это твой единственный шанс, браток. Тебе лучше понять это. Когда деньги закончатся, все твои люди разбегутся, и ты сгниешь здесь. Браток, я знаю, о чем ты думаешь. Думаешь, я заберу деньги и смотаюсь. Даже если и так, хуже тебе уже не будет. Для чего тебе теперь деньги? Слушай, Карлос, я тебе многим обязана. Поэтому я клянусь вернуться с деньгами и заботиться о тебе. Я не дам им убить тебя! Разве ты не понимаешь, что те люди наверняка рассказали все кому-то еще. Подумай над этим, мой друг. У тебя нет ни единого шанса. Мне все это уже чертовски надоело. Мы с Гейбом в любую минуту можем уехать. Кто тогда поедет за деньгами? Может, твоя жена? Эта кухарка? Приделаем к ее качалке колеса! Господи, меня тошнит от тебя, Карлос! Чтоб тебе приснились сегодня кошмары!