Гарри Грей - Однажды в Америке Страница 22

Я спросил:

— С горчицей или без?

Макс пропустил эту шутку мимо ушей. Он продолжил:

— В офисе сказали, чтобы мы были наготове. Думаю, мы должны оставаться здесь, пока не последуют новые инструкции.

Мо принес нам бокалы с двойным виски. Мы стали играть в «греческого дурака» двумя колодами карт. Через пару часов у Косого был выигрыш в пятьсот долларов.

На меня стала накатывать усталость. Смешав карты, я сказал:

— Все, я сдох. Пойду лучше вздремну.

— Хорошая идея. Нам всем надо лечь пораньше и хорошенько выспаться, — одобрительно кивнул Макс.

— Лапша так заторопился, потому что хочет подцепить себе блондинку, — съязвил Косой.

— Нет, только не сегодня. — успокоил я его и направился к двери.

— Эй, Лапша! — крикнул мне вслед Косой.

— Да?

— Не хочу лезть в твои личные дела, тем более если речь идет о сексе, но все-таки… это правда, что о тебе говорят?

Я посмотрел на Косого, не зная, должен я чувствовать себя оскорбленным или нет. Но больше всего мне хотелось узнать, что это такое обо мне говорят. Я вернулся к столу и сел.

— Ладно, Косой, — сказал я, небрежно закурив сигару, — ты влез в мои личные дела, но мне интересно: что ты хочешь знать о моей сексуальной жизни?

Он выглядел смущенным.

— Ну, говорят, что… — Хайми остановился.

— Давай, продолжай, с каких пор ты стал таким скромником? — сказал я, покровительственно улыбаясь.

Он попробовал еще раз:

— Говорят, что ты каждую ночь приводишь к себе домой новую бабу.

— Каждую ночь привожу к себе новую бабу? — переспросил я. — Ну, это сильно преувеличено; я не настолько хорош. — Я задумался, слегка улыбаясь. — Привожу новую бабу через ночь — так будет более точно.

— Да, Лапша, говорят, что ты настоящий Казанова, — сказал Макси, весело задрав брови. — Тебя так и называют — Бродвейский Казанова.

— Значит, вот как меня теперь называют? Лапша Нож и Бродвейский Казанова? — сказал я сухо. — Очень длинный титул, как вы думаете?

Все рассмеялись.

Патси сказал:

— Новая баба каждую вторую ночь — это тоже круто. — Он прикинул в уме. — Три раза в неделю за десять лет, это будет… — Потом поднял глаза на потолок, погрузившись в арифметические вычисления. Наконец он присвистнул: — Господи, это больше, чем полторы тысячи разных женщин!

Макси серьезным тоном заявил:

— Наш Лапша круче, чем Соломон.

— Но крайней мере, выбор у меня гораздо больше, заметил я сухо. — По Бродвею каждый вечер слоняется не меньше миллиона женщин. — Глупый разговор начал мне надоедать. Я встал. — Но сегодня единственная вещь, которую я хотел бы взять с собой в постель, — это хорошая книга.

— Какая книга? — встрепенулся Косой. — «Бедняк разбогател» или «Бриллиантовый Дик» Горацио Элджера?

Я улыбнулся:

— Это для тебя, Косой. Профессор давно перевел меня в следующий класс.

Я взял такси до гостиницы «Фортуна», где снимал номер. По дороге я остановился у газетного лотка и купил все свежие газеты. Я бегло пролистал их, чтобы посмотреть, нет ли в них чего-нибудь о новом ограблении. Ничего не было. Ни единой строчки. Я был разочарован. Меня это немного удивило. Что-нибудь они должны были написать.

Я здорово устал. Я принял душ и лег в постель, думая о жене Джона. Совершенно невозможная натура, трудно в это даже поверить. Я задумался, почему она могла стать такой. Откуда эта бешеная сексуальность? Да еще в подобных обстоятельствах. Господи, Пегги тоже была нимфоманкой, но по сравнению с той бабой… она выглядит просто монастырской девой. Интересно, какими причинами это вызвано — психическими или физическими? Вероятно, она впадает в такое состояние только тогда, когда видит, как кого-нибудь бьют, или бьют ее саму. Реакция нормального человека на такую ситуацию — боль или страх. А у нее это вызывает сильное сексуальное желание. Я готов был побиться об заклад, что где-то в нервной системе у нее произошло короткое замыкание, отсюда все и пошло.

Я вспомнил, что у меня есть несколько книжек о сексе. Я посмотрел в туалете, где обычно хранил все свои книги. Вскоре мне удалось их найти, четыре томика, написанные неким X. Эллисом, под названием «Учение о сексуальной психологии». Я заглянул в первый том. Мне не удавалось как следует сконцентрироваться на чтении. Все, что я смог понять. — жена наводчика относилась к двум типам извращенцев одновременно: садистам, которые получают удовольствие, причиняя боль своим партнерам, и мазохистам, которым, наоборот, приятно, когда их бьют. Если верить книге, она являлась и тем и другим сразу. Она была садомазохисткой. Я узнал что-то новое.

Книги, черт возьми, чудесная вещь, из них можно узнать что угодно, на любую тему, достаточно только пролистать страницы. Не важно, что именно ты читаешь, даже если что-то чисто развлекательное, все равно при этом ты получаешь знания. Книги написаны обо всем на свете, обо всех странах и эпохах. Интересно, подумал я, напишет ли кто-нибудь хорошую книгу о нашем времени, об эпохе гангстеров? Что-нибудь основанное на настоящих фактах, как это делали армейские генералы или простые рядовые, когда они писали о битвах, в которых сами принимали участие. Например, Фрэнк, наш босс, может быть, напишет мемуары вроде тех генералов или других больших людей, известных каждый в своей области. Если подобные мемуары появятся в печати, они будут просто фантастикой, невероятной сенсацией. Впрочем, трудно себе представить, как будут выглядеть такие вещи, когда окажутся на бумаге. Господи, о чем я думаю, какой же я болван! Можно ли написать об ограблении, которое мы совершили сегодня, и не загреметь при этом в тюрьму? Да и кто поверит, что все происходило именно так. К тому же люди каждый день читают о подобных вещах в газетах. Они знают, что такие события происходят. Но совсем другое дело, если они будут описаны самим участником. Может быть, такой парень, как я, Лапша, станет литературной сенсацией. Почему бы и нет? Сколько романтических историй написано о разбойниках былых времен, таких как Джесси Джеймс, Молодые братья, Куантрелл с его партизанами, и еще о буканьерах, о капитане Кидде, Дрейке, Хоукинсе, Моргане и других. Обо всех о них написаны истории, со временем превратившиеся в полудетские сказки с приключениями. Если бы люди узнали настоящую правду о пытках, изнасилованиях, грабежах, о жертвах, с которых заживо сдирали кожу, на их фоне наши собственные подвиги показались бы мелкими грешками. Кроме того, о тех старых бандитах мы узнаем из вторых рук, а я мог бы дать самую свежую и достоверную информацию. Почему бы мне не написать историю гангстеров? Почему бы нет?

Я рассмеялся. Эта мысль казалась слишком нелепой. Как я мог написать о наших проделках, не заложив при этом Макса, Пата, Косого и весь Синдикат в придачу? Но сама идея меня все-таки интриговала. Я лежал и думал.

Возможно, когда подлинная история нынешних событий появится в газетах, пройдет уже много времени, лет двадцать или тридцать. Нет, так не годится, это глупая идея. Писать надо о том, что происходит сейчас, сразу. А если рукопись найдут копы или еще кто-нибудь? Может быть, зашифровать текст так, чтобы его никто не мог понять, кроме меня? Допустим. Но если я напишу все, что мы делали, думали и говорили на самом деле, для простых людей это покажется слишком шокирующим и грубым. Какого черта! Я постараюсь, чтобы все было изложено в приличном виде. Но как? Ведь тогда все будет выглядеть не по-настоящему. Не представляю, как могут звучать в печати те грубые шуточки и крепкие остроты, которыми любят щеголять в Ист-Сайде. Наверняка очень вульгарно. Хотя, если подумать, пройдет немного времени, и все эти словечки перекочуют в язык миллионов людей из разных слоев общества. Сначала мы придумываем их в Ист-Сайде, а потом ими пользуются все. Пожалуй, стоит попробовать. По крайней мере, будет очень забавно, если я, Лапша Нож с Деланси-стрит, напишу настоящую, умную и правильную книгу. Как бы ее назвать? Скажем, «Жизнь Лапши, написанная Босуэллом». Или, подражая Пипсу,[10] я назову ее «Дневник Лапши». Книги пишут все кому не лень, так почему бы и мне этим не заняться? Но в каком бы виде ее подать? Как подлинную биографию? Нет, не годится. Подлинные факты засадят меня и всю нашу компанию в тюрьму. Я представлю ее как вымышленную историю, изменим время и слегка закамуфлировав место действия. Так будет лучше. Я смешаю вымысел с тем, что происходило на самом деле. А когда книга будет написана, я подожду лет этак двадцать. К тому времени газеты все уже разнюхают о нашем Синдикате, так что я не выдам никаких секретов. После стольких лет, наверное, уже начнет действовать срок давности. Или он касается только гражданских дел? Надо взять свод законов у Брентано и посмотреть, что там написано на этот счет.

Я лежал на спине и вспоминал про разные случаи, которые было бы интересно описать в книге.