Андрей Кивинов - Продавец слов Страница 22

Антон честно пересказал. Ульянов не требовал держать их беседу в тайне.

– Чутьё, у него, значит, – кисло усмехнулся Данилец, выслушав Антона, – жила иссякла, образ себя исчерпал… Умеет мозги заплести.

Он отлепил висящего на мониторе шершня и зло швырнул его на пол. Потом достал из-за пазухи несколько свёрнутых листов и протянул Антону.

– Я только что из типографии… Вот копия макета последней главы. Ознакомься с собственным творчеством.

Антон разгладил на колене листы. Зрение подсело ещё на пол-единицы, и хотя шрифт был довольно крупный, пришлось дополнительно включить торшер.

Прочитав первые строки, он сразу понял, что текст не его. Он лихорадочно, прыгая через строку, пробежал главу до конца и тупо уставился на Данильца.

– Ну, как, нравится?

– Не очень.

Шершень погиб. Красиво, как и подобает народному герою и дёшево, как требует жанр. Уносясь с поля битвы на машине, на полном ходу выскочил на горный мост, но вдруг заметил мальчика, выбежавшего на проезжую часть за мячиком. Почему мальчик играл с мячиком именно на мосту, да ещё под проливным дождём, нигде не объяснялось. Мальчик глупый, где хочет, там и резвится. Шершень, как человек благородный, не мог сделать ромштекс из невинного ребёнка, резко крутанул руль, машину занесло на скользкой дороге, она пробила лёгкое ограждение моста и полетела в бездонную пропасть… Огненный столб, гулкое эхо… Прекрасная смерть, любой позавидует. Женщины будут отжимать сопливые платочки, мужчины сравнивать себя с мужественным героем.

Стиль не отличался изысками. Как, впрочем, и стиль всего романа, чего уж греха таить. Поэтому переделать концовку особого труда не составляло.

–Я не писал этого… Честное слово.

–Да я уже понял… Ну, Лева, – Илья гневно сжал кулаки.

–Но я ж отказался… Разве так можно, без моего разрешения?

–Можно… На обложке не твоё имя… Знаешь, за каким лешим все это надо? Ни чутьё, ни иссякшая жила, ни прочая пурга здесь не причём.

Данилец достал пачку сигарет и, не спросив разрешения, закурил. Антон свернул из последней главы кулёк – вместо пепельницы.

– Последнее время у нас с Левой возникали разногласия. По разным причинам. Здесь и подход к бизнесу и все остальное… Наверно, устали друг от друга. Такое бывает, если слишком долго находиться рядом. Но для тебя это не столь важно… Где-то с месяц назад наши отношения окончательно зашли в тупик, и я решил уйти из «Ариадны». Работать отдельно. Лева не возражал…

Илья сделал две глубоких затяжки.

– Но тут появилась одна проблема. Когда мы только начинали книжный бизнес, все учредительские документы оформляли на меня. Так было удобней. То есть формально хозяин «Ариадны» – я. Если помнишь, твой договор подписан тоже мной. Но я, естественно, не собирался тупо бортонуть Леву. Единственное, что я хотел забрать – это несколько мелких проектов и Бекетову. Лева поупирался, но, в конце концов, согласился, тем более идея с Антониной принадлежала мне. Мы подписали все бумаги, я получил право на торговую марку «Антонина Бекетова» и небольшую часть капитала. Леве досталось все остальное… Жарковато у тебя.

Вообще-то, котельную пока не восстановили, батареи оставались холодными. Но Илье было действительно жарко. Он снял пуховик, вытер платком вспотевший лоб и продолжил:

– А Лева вон что устроил. Конечно – на хрена ему конкурент? Он ведь знал, что я собираюсь продолжать серию с Шершнем. Причём, раскручивать её в регионах и в Москве с Питером. Не сомневаюсь, она пошла бы отлично. Плюс экранизация – дополнительная реклама.

– Экранизация?

– Да, у меня есть выходы на московского продюсера. Но теперь это не имеет смысла, его интересуют только долгоиграющие проекты. А Лева Шершня в обрыв. Да так, что не оживишь! С концами! Молодец. У меня и в мыслях не было, что он, гад, такое удумает.

– А если забрать рукопись?

– Поздно, книга уже в типографии. Я бы мог пустить тираж под нож, хотя сто тысяч это не стакан семечек, но по нашему договору, прибыль от «Капкана» получает Лева…

– Но кто переписал концовку?

– Да какая разница?! Может, и сам переписал. Или негра какого-нибудь поднапряг… Здесь Достоевским быть не надо. Тьфу, ты!

Данилец выругался, как матёрый сапожник.

– И чего теперь? – по инерции спросил Антон.

– Ситуация не смертельная, но и не радужная. Неизвестно, простят ли Бекетовой смерть любимца, и будут ли читать её другие вещи. Это был чисто серийный продукт. Многие ориентируются в книгах исключительно по персонажам. Смени автора, и не заметят. Да, Бекетова тоже бренд, но Шершень, если можно так сказать – брендовей. Раскручивать новую серию мне пока не по силам. Конечно, я не пропаду, выкручусь на пособиях по народной медицине, но от Левы такого подарка я не ожидал. Его б самого с моста в обрыв за такие проделки.

Раскрасневшийся Илья полез за второй сигаретой.

«Его б самого с обрыва… А если?..»

Теперь жарко стало и Антону. За окном заскулила бродячая собачка…

«А если?.. Нет, нет, со мной ничего не случится, роман не будет мстить мне, ведь я не писал эту концовку. А кому? Бекетовой? Вряд ли, она здесь вообще не причём. Значит… Тот, кто отправил Шершня в пропасть, полетит туда следом…»

– Ты чего побледнел?.. Хотя понимаю – меня самого колотит от этого козла ушлого.

Илья вновь превратился в сапожника высшего разряда, обсуждая Ульянова. Антон слушал плохо. «Кто, кто убил Шершня? Его надо предупредить…»

– Он ведь даже не сказал, что тебя ограбили, что ты в больнице…

«Предупредить? Ага, хорошая получится сцена». «Имей в виду, паренёк, что ты улетишь с обрыва, потому что… Просто полетишь». Но, главное кого предупреждать? Это может сказать только Ульянов. А он не скажет, как не пытай».

– Ничего, мы ещё носяру ему утрём, отыграемся… Ты, главное, не раскисай, пиши дальше. Я на тебя очень рассчитываю…

«Не буду я больше ничего писать. Хватит приключений на задницу… Ребра только срослись».

Вслух Антон, разумеется, Данильцу ничего не сказал. Тот пометал икру ещё немного, вновь пообещал, что они отыграются и, пожав руку, покинул писательскую обитель. Закрыв за ним дверь, хозяин выбросил пепельницу вместе с окурками в мусорную корзину и сел перед телефоном. «Сейчас я скажу господину издателю, что думаю по этому поводу».

На третьей цифре рука замерла. «Черт, он же мне пока не заплатил… И рубани сейчас правду-матку, обидится и хрен заплатит. Вернее, заплатит, то, что по договору… Сто рублей, семь копеек. И в суд на него не подашь. Условия выполнены… А больничный должок висит… Вот, ведь…»

Антон положил трубку на рычаг. Идиотская ситуация. Не знаешь, как теперь себя и вести. «Дорогой Лев Романович, вы хоть и подлец, но человек, в целом хороший, обиды я на вас не держу, но больше так не делайте».

Промолчать? Сделать вид, что не знал о переписанной главе, а сатисфакции потребовать после получения денег? А пока улыбаться и обмениваться любезностями при встрече?

Но не звонить тоже нельзя. Пускай, все эти совпадения случайны, игры моего полоумного воображения, и ничего страшного ни с кем не произойдёт, но… Вдруг произойдёт? А я даже не предпринял попытку предотвратить.

Антон взглянул на монитор. Отражения по-прежнему не было.

Надо звонить!

Он снова поднял трубку. Набрал номер мобильного телефона Ульянова. Аппарат был отключён. Антон взглянул на часы. Девять вечера. Время не позднее, странно. Он перезвонил в «Ариадну». Дежурный на вахте сообщил, что Лев Романович уехал и его уже не будет.

«Он на машине уехал?» – Антон задал вопрос, который со стороны воспринимался, наверно, нелепо. «Вообще-то, на вертолёте. У него парочка в гараже».

Домашнего телефона Ульянова вахтенный не дал по причине строгой секретности, словно издатель в свободное от книгопечатания время подрабатывал резидентом вражеской разведки.

И что теперь делать? Можно перезвонить Данильцу, но тот не оставил номера своего мобильника. У кого ещё?.. Во, как же я забыл! Матвей наверняка знает. Или подскажет, у кого выяснить.

Антон перевернул страницу блокнота, набрал домашний номер Тараконова. Никто не снимал трубку. «Бухает опять, наверное, в Стране баксов». Перезвонил на мобильный.

– Да… Алло, – сильные помехи заглушали голос.

– Матвей? Это Антон. Привет.

– Это не Матвей.

Теперь Антон расслышал, что бас не принадлежал Тараконову.

– Ой, я, наверное, ошибся.

– Нет, нет… Я старший инспектор ГИБДД Тихонов. Кем вам приходится Матвей?

– Знакомый… Вместе учились в школе. А что такое? Где он?

– Разбился, – после небольшой паузы, негромко ответил инспектор Тихонов, – на машине.

– Не понял… Как? Как разбился?..

– Насмерть… Гнал под сотку, похоже, под мухой. На мосту занесло, гололёд. Обнял столб. Машина всмятку.

– Когда?

– Полчаса назад… Извините, мы составляем протокол…

Инспектор отключился. Антон выронил трубку и стеклянными, словно у восковой фигуры, глазами уставился на валяющегося под ногами маленького шершня на липучке.