Джеймс Чейз - Приятная ночь для убийства Страница 24

– Я должен решить эту проблему!

Фуентес откинулся назад. Это было выше его разумения. Он ждал.

Мануэль, казалось, снова стал разговаривать сам с собой, уставившись в стену поверх головы Фуентеса:

– Я должен ей солгать. Снова ложь и ложь. Необходимо получить эти деньги. С ними я изменю всю свою жизнь! Я должен солгать ей. Я должен заставить ее поверить, что она получит своего мужа. Я должен усыпить ее бдительность, пока она не поднимется на борт судна.

Да, ты прав, дружище. Только тогда, если она станет помехой, узнав, что не получит своего мужа, я предоставлю ее в твое распоряжение.

Он обхватил руками свою лысую голову и простонал:

– Мои соотечественники доверяют мне. Она тоже. Если я так поступлю, я больше не буду хозяином своего слова. Много лет я вел честную жизнь и всегда держал свое слово.

Пока Фуентес слушал причитания Мануэля, в его мелкий, но хитрый умишко неожиданно закралась страшная мысль.

Если этот человек слова отошел от правды и может предать одного из своих соотечественников, как можно быть уверенным в том, что он получит свой миллион, который обещал ему этот хозяин своего слова? Допустим, он прикажет ему убить Аниту, когда они окажутся на борту с пятью миллионами. Закончится ли все на этом? Не решит ли этот «правдолюбец», что пять миллионов лучше, чем четыре? А вдруг он и его отправит следом за Анитой кормить акул?

Фуентес почувствовал, как мурашки побежали по всему телу от страха.

Мануэль не смотрел на него, теперь он разглядывал свои огромные руки.

– Это единственное решение. Я должен солгать ей, – бормотал он. – Может быть, Господь простит меня.

Глава 6

В отвратительном настроении детектив первого класса Том Лепски сидел за столом в дежурном отделении управления полиции Парадиз– Сити, он просматривал сводку происшествий по городу за прошедшую ночь и ворчал. Его скверное настроение было вызвано спором с женой, спором, в котором он, как всегда, потерпел поражение.

Лепски любил поспать. Поэтому он всегда собирался в спешке, чтобы успеть на работу. Однако это его не беспокоило. Он точно до секунды рассчитал время, которое ему необходимо, чтобы вовремя примчаться в управление.

Но ничто он не любил так сильно, как свой завтрак: три яйца, поджаренный бекон, тосты, джем и кофе. В 7.15 Кэрол вставала, шла на кухню и готовила ему завтрак, пока Лепски брился, принимал душ и одевался.

В это утро он уже успел надеть сорочку и натягивал брюки, когда его нос конвульсивно задергался. Он не почувствовал привычного аромата поджаренного бекона и не слышал шипения яичницы на сковороде. Озадаченный, он застегнул «молнию» на брюках и направился в кухню. В дверях спальни стояла Кэрол, держа на вилке аппетитный кусок сочной ветчины.

– Привет, солнышко, – сказал Лепски. – А что с моим завтраком?

– Без свежей сорочки не будет никакого завтрака, – отчеканила Кэрол.

– Сорочки? – Лепски удивленно открыл рот. – Что общего между сорочкой и завтраком?

– Ты не надел свежую сорочку, которую я приготовила тебе вчера вечером.

Лепски издал звук, который испугал бы дикую кошку:

– Черт с ней, с этой сорочкой! Давай завтрак!

– Твоя сорочка жутко грязная. Неужели у тебя совсем нет гордости?

– Гордости? При чем здесь, к дьяволу, гордость и как она связана с моим завтраком?

– Том, ты носишь сорочку уже три дня, – проговорила Кэрол медленно и отчетливо. – Это позор! Я старалась и приготовила тебе свежую, надень ее!

– Днем меньше, днем больше, не имеет значения. Давай завтрак!

– Я не потерплю, чтобы ты, детектив первого класса, ходил как бродяга! Не наденешь свежую – завтрака не получишь!

Лепски подумал. Времени оставалось в обрез. Он жаждал получить свой завтрак и, взглянув на решительное лицо Кэрол, простонал, сдернул с себя сорочку, да так, что от нее отлетели пуговицы. И пока он натягивал свежую, Кэрол, удовлетворенная, направилась в кухню.

В управление он опоздал на десять минут. Макс Джейкоби сначала намеревался подтрунить над ним, но, увидев кислое выражение лица Лепски, решил воздержаться.

– Кубинцы! – вдруг взорвался Лепски. – Ты только посмотри на этих свиней, ну и ночка!

Он махнул в сторону Джейкоби сводкой ночных происшествий.

– Каждую ночь эти чертовы кубинцы учиняют беспорядки. Иммигранты! Скоро Флорида станет похожа на Чикаго!

– Да, работой они нас обеспечивают, – поддержал его Джейкоби.

На столе Лепски затрещал телефон. Он схватил трубку и рявкнул:

– Лепски!

– Это Ларри. Тот тип, который застрелил двоих при ограблении, приходит в себя. Доктор сказал, что мы можем поговорить с ним три минуты. Мне заняться этим или хочешь сам?

– Сам! – рявкнул Лепски. – Буду через десять минут.

Он бросил трубку и вскочил.

– Давай, Макс! Этот убийца и грабитель приходит в себя. Поехали!

На пути в больницу, когда Лепски сосредоточенно лавировал между других машин, Джейкоби сказал:

– У тебя прямо-таки шикарная сорочка, Том.

Лепски подозрительно посмотрел на него, думая, не разыгрывает ли его Макс.

– Ты находишь?

– Точно. Просто удивляюсь, как это тебе удается так часто менять сорочки.

Лепски просто распирало от гордости.

– Этот вопрос самоуважения. В конце концов, я первый человек в этом городе и должен быть всегда хорошо одет. Но раз уж мы заговорили о сорочках, Макс, то твоя просто позор.

– Возможно, – вздохнул Джейкоби, – но следует учесть, что у меня нет такой жены, как твоя Кэрол.

Лепски мрачно посмотрел на него:

– При чем здесь она? Хорошо, она сдает белье в стирку, но каждый уважающий себя человек должен менять сорочки каждый день. Ты бы лучше последил за этим.

– Ясно, – снова вздохнул Макс. – Я учту это.

Главный врач городской больницы доктор Джеральд Скиннер принял их в своем кабинете. Высокий, худой, лысоватый, он постоянно был занят.

– Насколько я понимаю, вы намереваетесь допросить этого кубинца. Я должен сразу предупредить вас, что он умирает. Есть благоприятные симптомы, указывающие на то, что он скоро придет в сознание. Но будет ли он в состоянии отвечать на ваши вопросы, пока не ясно.

– Он действительно при смерти? – спросил Лепски, сознавая, что это он застрелил молодого кубинца.

Скиннер пожал плечами:

– Я так считаю, но он молод. Мы бы могли его вытащить. Положение тяжелое, но при хорошем уходе в реанимации он, может быть, и выживет. Во всяком случае, мы делаем все возможное.

Лепски фыркнул:

– Он убил двоих. Кого это трогает?

Доктор холодно посмотрел на него:

– Нас это трогает. Мы здесь для того, чтобы спасать жизни, неважно чьи. Я прошу вас допрос этого человека провести как можно быстрее.

– О'кей, док.

Скиннер нажал на кнопку звонка, и появилась медсестра.

– Проводите господ полицейских в шестую палату, – распорядился доктор. – Всего вам доброго. – И, кивнув, доктор взял со стола толстый регистрационный журнал.

Лепски и Джейкоби проследовали за сестрой в палату номер шесть, где лежал Педро Сертис. У его койки сидел детектив третьего класса Ларри Стивенс. Он страшно скучал. Его круглое веснушчатое лицо просветлело, когда он увидел Лепски.

– Этот гад что-то бормочет, – сообщил он и встал. – Ничего, если я пойду позавтракаю?

– Давай, Ларри. А этого предоставь мне.

Лепски уселся на освободившийся стул. Джейкоби придвинул другой, сел на него и на всякий случай достал блокнот и ручку.

Лепски посмотрел на парня, лежащего на койке, и скривился. Если вообще можно увидеть печать смерти, то на бледном, с заострившимися чертами лице раненого кубинца она уж точно была.

Они ждали.

Медленно тянулись пять минут, после чего Лепски потерял терпение. Он схватил Педро за горячие худые запястья и резко встряхнул.

Педро застонал, потом открыл глаза.

– Как ты себя чувствуешь, сын мой? – спросил Лепски. Его мягкий и вкрадчивый голос озадачил Джейкоби, который еще никогда не видел Тома в роли доброго дядюшки.

Педро со стоном вздохнул и снова закрыл глаза.

– Послушай, сын мой, кто ты? – снова спросил Лепски, медленно и отчетливо выговаривая слова. – Как тебя зовут?

Глаза Педро медленно открылись.

– Убирайся к черту, – пробормотал он и закрыл глаза.

– Сын мой, я должен тебе кое-что сказать. Ты тяжело ранен, юноша, и врач сказал мне, что ты не выкарабкаешься. Очень скоро ты станешь неопознанным трупом, если не скажешь мне свое имя! – завел издалека Лепски. – Разве ты хочешь это?

Педро открыл глаза и уставился на него.

– Неопознанный труп, – с грустью в голосе повторил Лепски так, что Джейкоби в удивлении уставился на него. – Обычно мы неохотно говорим об этом, но в этом городе умирает столько бродяг. Вот вчера умер старый пьянчуга. У него не было никаких документов. Никто не знал, кто он такой. Мы пытались разыскать его родственников, но никто так и не объявился. Если в городе появляется неопознанный труп, знаешь, что с ним делают? Погребение стоит денег. Этого старого пьянчугу завернули в брезент и бросили на съедение акулам. Ты же не хочешь, чтобы с тобой поступили так же, сын мой, или нет?