Джон Макдональд - Не суди меня Страница 25

– Невероятно то, что у вас хватило мозгов догадаться об этом, сержант, – ледяным тоном заметила Барбара, не скрывая ни откровенной издевки, ни явной враждебности.

Бойд, нахмурившись, подошел к ней, положил огромную лапу прямо ей на грудь, пощупал...

– Слушай, а знаешь, мне все время хотелось узнать: они у тебя настоящие или накладные?

Барбара не дрогнула, не отодвинулась. Просто презрительно смотрела на сержанта. Затем, не отводя взгляда, сказала:

– Ну, теперь знаешь? Счастлив, сержант? Тогда убери свою грязную лапу! Как можно скорее. Чтобы я не успела провонять!

– Слушай, ну зачем нам с тобой ругаться, киска? Да еще при таких обстоятельствах. Может, лучше изобразим все по-быстрому? – довольно ухмыльнувшись, предложил Бойд. – А что? Дешево и сердито, и все довольны. Включая даже тебя.

– Прекратите! – гневно воскликнул Тид. – Вы не у себя в участке, сержант, и извольте вести себя как положено.

Бойд удивленно на него посмотрел:

– Ты чего это раскипятился? Ведь твое время, судя по всему, уже закончилось. – Он снова повернулся к Барбаре: – Пошли. Вон в ту комнату. Все будет в лучшем виде, крошка, не беспокойся. Сколько ты сейчас стоишь?

– Я же сказал вам!

Но Барбара перебила его. Только на этот раз до странности решительным голосом. Как будто задумала что-то.

– Не надо, прошу тебя, Тид! Предоставь это мне и ни о чем не волнуйся, ладно? – И она загадочно улыбнулась Бойду: – А знаешь, сержант, ты мне даже нравишься... Такой прямой, откровенный! Настоящий мужчина, ничего не скажешь. Именно поэтому я назначу тебе специальную цену. Не как другим и только потому, что ты мне вдруг понравился.

– Ну и во что, интересно, мне обойдется твоя «любовь»? – продолжая ухмыляться, спросил Бонд, доставая бумажник.

– Недорого. Совсем недорого, мой друг. Всего-то в пять штук. Баксов. И только в силу особого к тебе отношения!

Рука сержанта на секунду удивленно замерла на уже раскрытом бумажнике, а затем с силой ударила тыльной стороной Барбару прямо по правому уху! Отлетев к противоположной стене, она с громким стуком рухнула на пол...

Тид, со свойственной ему реакцией, тут же сделал широкий шаг вперед, одновременно размахнувшись, и со всей силой шарахнул сержанта по носу. Под костяшками его кулака раздался отвратительный звук треснувших хрящей... Бойд резко согнулся пополам, схватился за спинку стула, пытаясь удержаться на ногах.

В те считанные секунды, когда Тид готовился нанести следующий удар, успев краешком глаза заметить встающую на ноги Барбару, сзади него вдруг послышались мягкие шаги, и на его затылок опустилось что-то резкое, тяжелое, отчего его голова чуть ли не раскололась пополам, а ноги стали ватными.

Бойд, вне себя от ярости, уже подходил к нему, сжав здоровенные кулаки и злобно прищурившись, готовый размазать его по стене.

– Только не по лицу, сержант! Не вздумай бить его по лицу! Следы нам сейчас совершенно ни к чему! – раздался чей-то, казавшийся далеким-предалеким голос.

Удар пришелся действительно не по лицу, а в грудь, чуть ниже сердца, но зато ощущение от него было такое, будто он столкнулся с несущимся на полной скорости паровозом!

По-прежнему тяжело сопя, но только не от усталости, а скорее от «благородного гнева», Бойд левой рукой поднял его за шиворот и приставил к стене. Тид вяло пытался размахивать руками, как бы сопротивляясь и как бы даже пытаясь нанести противнику сокрушительный удар, но смотреть на все это было и больно и... смешно. Практически вжав его в самую стену и подставив под его подбородок свое массивное плечо, сержант начал методически обрабатывать его обмякшее тело не просто мощными, но и весьма грамотными, на редкость профессиональными ударами. Даже не обрабатывать, а скорее разбирать на части! При этом он с нескрываемым удовольствием громко крякал при каждом ударе, особенно при наиболее естественных звуках реакции тела жертвы на эти удары... И очень скоро руки Тида Морроу уже не более чем безвольно болтались. Совсем как у резиновой куклы на представлении в цирке... Гарри Пилчер молча стоял рядом и держал в руке резиновую дубинку (именно ею он совсем недавно и вырубил Тида), а лабораторная крыса – эксперт Брознабан, – буквально застыв от представшей перед ним картины жесткой расправы, только и двигал свои очки с кончика носа к переносице и обратно. Да, такого, признаться, ему давно видеть не приходилось!

Тид искренне, от всей души и во весь голос хотел крикнуть им всем, что его собираются убить, что это преступление надо немедленно остановить, но на это у него уже не оставалось сил. Физических сил. Зубы только жалко клацали, мышцы категорически отказывались слушаться, да и в мозгах был сплошной туман. Кровавый туман...

В себя он пришел много позже, уже лежа на пледе. На своей кровати, в собственной спальне. С сидевшей совсем рядом Барбарой, которая, увидев, что к нему вернулось сознание, тут же влажным платком вытерла пот с его лица.

– Где... они?

– Один там, в ванной комнате. Похоже, бреется. Бойд сторожит за дверью, – прошептала она.

– А ведь я мог бы его уделать... Если бы меня не шарахнули дубинкой по голове сзади... Неужели...

– Это была моя вина, дорогой. Моя, и только моя! Это я, сама не знаю почему, вдруг захотела с ним поиграть! Зачем? Господи ты мой, зачем, ну зачем?! Неужели не знала, что Бойд совсем не из тех, с кем можно шутить? С кем вообще можно иметь дело?!

– Но теперь, теперь-то... он уже не будет приставать к... тебе...

Она улыбнулась. Без юмора, но вполне по-доброму. Если не считать странного блеска в глазах.

– Вряд ли... Если... если только, конечно, по тем или иным причинам не захочет вдруг начать говорить как мальчик из католического хора.

– Вообще-то тебе совсем не пристало так... Господи, как же мне больно!.. Не могу даже согнуть колени...

– А ты и не пытайся. Зачем? Сейчас это вряд ли поможет... Эта скотина поработала с тобой на совесть.

– Да, бывает. Хотя, знаешь, бывает и хуже...

– Ладно, Тид, поговорим обо всем этом в следующий раз... Если, конечно, нам представится такая возможность.

– Уезжай. Немедленно уезжай, Барбара. Бери мою машину и уезжай! Оставь ее на парковке у мэрии...

– Нет, нет, я останусь с тобой...

– Пожалуйста... это важно. Очень важно! Прошу тебя... Немедленно свяжись с Армандо Рогалем. Это мой адвокат. А может, уже и наш... Это их задержит. Хотя бы на какое-то время. Чтобы я продержался. Вот ключи! Давай быстрее, у нас слишком мало времени...

Она все-таки взяла ключи и, спрятав их в ладошке левой руки, мягко поцеловала его сначала в губы, а потом в лоб.

– До свидания, Тид. И... и спасибо. За все...

Он внимательно слушал, как тихо зажурчал мотор «форда», и невольно улыбнулся, когда тот тронулся... И ухмыльнулся Пилчеру, когда тот, тоже услышав звук отъезжающей машины, с разгневанным видом выскочил из ванной комнаты.

– А знаешь, вот о чем я вдруг подумал, Пилчер: тебе давно пора бы понять, что она привыкла совсем-совсем к другой компании, – вроде бы равнодушно заметил Тид.

Пилчер, нахмурившись, подошел вплотную к кровати.

– Господи, как же я обожаю умников! Не вообще, а которые самые умные. Которые потом кровью рыдают на твоем плече! А знаешь, Морроу, то есть, простите, мистер Морроу, как же скоро ты будешь умолять, повторяю, на коленях умолять судьбу о том, чтобы как можно скорее умереть? И будешь молить нас поверить в то, что именно ты убил законную жену нашего мэра миссис Карбой!

– Знаешь, а у меня перед глазами несколько иная картина. Сам не знаю почему, но мне часто снится образ бывшего, для особо одаренных повторяю, бывшего полицейского, который пытается найти работу! От которой его почему-то освободили за взятки.

– Ах вон оно что? Господи, я совсем забыл, что ты у нас из тех самых реформаторов. Ну извини, Тид, извини... Мне показалось, ты обычный убийца. Причем именно нашего размерчика. Впрочем, извини, коли не так... Мало ли что? Надеюсь, не в претензии?

К тому времени, как они собрались уезжать, Тид уже вполне мог стоять на ногах без посторонней помощи – природа есть природа, ничего не поделаешь. Более того, они ведь ничего не нашли, кому-кому, а уж ему-то это было ясно. Об этом достаточно красноречиво говорил сам вид эксперта Брознабана – растерянный, неуверенный...

Старательно поддерживая Тида с обеих сторон – частично потому, что он при всем желании еще не совсем уверенно стоял на ногах, – они прошли до машины, не особенно церемонясь, запихнули его на заднее сиденье, рядом с уже сидевшим там мрачным сержантом Бойдом, тот в довершение всего прижимал к своему до сих пор кровоточащему носу влажное полотенце, бесцеремонно «позаимствованное» из ванной комнаты Тида.

Оказавшись в двухместной камере городского полицейского участка, Тид Морроу, уже полностью освобожденный от шнурков, галстука, перочинного ножа и иных предметов, с помощью которых мог лишить себя жизни, сначала неуверенно присел на железную койку, а потом с явным удовольствием на нее прилег. И постарался как можно удобнее устроить свое вконец измученное тело. После всех этих пыток! Тид уже почти заснул, когда в камеру вошел все тот же самый Пилчер и... какой-то незнакомец в полувоенных брюках, непонятно какой рубашке с короткими рукавами и с бросающимися в глаза рыжеватыми волосами на предплечьях...