Марина Серова - Обвиняется маленькое черное платье Страница 26

Еще нужно что-то решать с Антоном. Раскрутить его на откровенность будет легче, чем Сергея Анатольевича. Значит, нужно найти его как можно скорее. Быть может, Галина еще не пострадала. Возможно, они просто удерживают ее где-то силой. Хотя рассчитывать на это чистой воды безумие. Столько времени прошло. Но даже если девушка мертва, останавливаться я не собираюсь. Виновные должны понести наказание. Нужно заставить Антона говорить. Только вот ни дома, ни в клубе я его не застала. Можно устроить у дома Антона засаду. Караулить, пока он не объявится. Нет, спугнуть можно. Я там уже так нарисовалась, похлеще масляной краски. Растворителем не смоешь. Мне туда соваться нельзя.

Тогда что же делать? Снова бежать к Мельникову за помощью? Пусть организует круглосуточное наблюдение. Нет. Этот вариант тоже не подходит. Мельников потребует доказательств, а у меня их нет. Что я ему предъявлю? Что обе девушки имели связь с Антоном? Так это не преступление. Или то, что он выбирал их по принципу: кто спит с моим дядей, будет спать и со мной? Но это всего лишь мои догадки. И потом первая девушка пропала больше года назад, а ее даже в розыск не объявляли. Забыли о ней, как о фантике от съеденной конфеты. Увы, свои догадки я Мельникову выложить не могу. Пока не могу. Зато могу попросить проверить сводки обо всех невостребованных трупах за последний год. Вдруг девушку нашли? Можно будет покопаться в материалах дела. Выяснить подробности. Сравнить с обстоятельствами исчезновения Галины. Наверняка, если Сергей Анатольевич избавился от Лили, с Галиной он шел по уже проверенному пути.

Взглянув на часы, я поняла, что время для звонка упущено. Стрелки приближались к цифре три. Пожалуй, лучше отложить этот разговор до утра. В такое время все нормальные люди пятый сон досматривают. Пора бы и мне укладываться, только вот усну ли? Новые обстоятельства настолько взбудоражили меня, что ни о каком сне я и думать не могла. Дело, за которое я бралась, обещало быть самым что ни на есть банальным, а тут такое. Конечно, учитывая отсутствие доказательств, версия моя может оказаться совершенно несостоятельной, но интуиция подсказывала, что без криминала здесь не обошлось.

Я тяжело вздохнула и пошла варить кофе. Валентину жалко. Хоть и беспутная у нее племянница, а все же родная кровь. Да и кому подобной участи пожелаешь? Мечтала о шикарной жизни, а получила бесславный конец. Я стояла у плиты и рассеянно наблюдала, как кофейная пена поднимается вверх по турке. Как только она добралась до края, я убрала турку с огня. Пена резко опустилась вниз.

– Вот так и люди, – вслух произнесла я. – Стремятся к вершине, карабкаются, а потом кто-нибудь возьмет и выбьет опору из-под ног. И все. Покатился человек вниз с достигнутых высот. Обидно.

Перелив кофе в чашку, я вернулась в комнату. Философское настроение не оставляло. Я продолжала думать о превратностях судьбы. Мысли мои переметнулись к Антону Бельскому. Тоже ведь жил парень, ни в чем отказа не знал, а потом оказался в таком неприглядном месте. Комната в коммунальной квартире на окраине. С алкашом и бандитами в придачу. Что он чувствовал в первую ночь, когда остался в комнате впервые? Кого винил в своих невзгодах? Себя? Свою неосмотрительность или злопамятного дядю? А что он чувствует теперь, когда отношения с родственником вроде бы наладились, а он так и продолжает жить в хибаре, провонявшей бытовыми отходами и крысиным пометом? Почему от переезда отказывается, а от общения с дядей нет? Это же нелогично. Когда-то повздорили, это понятно. В тот момент каждый пытался доказать свое. Антон – что сможет прожить и без дядиных денег. Сергей Анатольевич – что обеспеченную жизнь нужно заслужить если не трудом, так хоть уважением к тому, кто тебе эту жизнь предоставляет. Но после примирения упорствовать в желании оставаться в халупе попросту глупо. А вот Антон упорствует. И обиду дяде не простил, раз от помощи отказывается. Тогда почему сам ему помогает? Почему по ночам решает его проблемы? Странно это все. Очень странно.

Чашка давно опустела, а я все сидела у окна, уставившись в одну точку, и пыталась найти логическое объяснение поступкам Антона. Но оно все не находилось. Пусто, бестолково, нелогично. Другого определения не подберешь. Может, я не туда свернула в своих умозаключениях, и Антон вовсе не помогает дяде? Тогда зачем он приезжал к нему среди ночи? Не помочь, а обличить? Оттого и Сергей Анатольевич так резко с ним разговаривал. По капоту стучал, пытался доказать свою невиновность. А фраза Антона «теперь точно будет молчать» была сказана вовсе не для того, чтобы успокоить дядю, а как обвинение? Ох, что-то я совсем запуталась. Гадаю на кофейной гуще, не дождавшись фактов, оттого и результата никакого. А может, кости кинуть, узнать, что они мне предскажут? Пожалуй, так я и поступлю.

Чтобы дождаться результата гадания, много времени не потребовалось. А чтобы понять, к чему этот результат относится и доказывает ли он мою правоту, и того меньше. Кости легли ровной линией. Как на заказ. Бери и читай. Я и прочла. «7 + 21 + 25 – берегитесь человека, который не ответил на ваш удар: он не забудет обиды и не позволит вам простить себя». Дядя Леша был прав. Антон Бельский не собирался прощать обидчика. И ему сделать этого не позволял. Отсюда и отказ. Ведь наверняка нежелание племянника принять помощь Сергея Анатольевича не просто расстраивает. Скорее это должно раздражать. А многократный отказ должен порождать новую обиду, из-за чего простить племянника до конца Сергей Анатольевич при всем желании не может. А на дядин «удар» племянник действительно не ответил. Он же не отказался общаться с ним, значит, пропустил удар. Хитро. А ты, Антон Бельский, не так прост, как кажется на первый взгляд. Пожалуй, и мне нужно держать с ним ухо востро. Получив разъяснение поступкам Антона, я вдруг почувствовала, как устала. Отставив чашку в сторону, я доплелась до постели, нырнула под одеяло и провалилась в глубокий сон.

Глава 7

Утро встретило меня нерадостно. За ночь погода испортилась. Начал накрапывать дождь, а к шести утра разразился ливень. Дороги моментально залило водой. Бурные ручьи текли со всех сторон. Даже оттуда, откуда по всем законам физики течь никак не могли. Я пробиралась через реки дождевой воды, осторожно ступая по скользким камням, которыми вымощена набережная реки Волги. Путь мой лежал к заброшенному причалу. Там в летнее время обитал Венчик. Застать его у причала можно только ранним утром, оттого я и вскочила ни свет ни заря. Не успею перехватить его сегодня, придется дожидаться следующего утра, а я ждать никак не могла. Телефона у Венчика, естественно, не было. Тратить деньги на такую роскошь в его положении просто бессмысленно. Всякий раз, когда приходилось привлекать Венчика к расследованию, я снабжала его мобильником. И всякий раз пыталась навязать ему аппарат в безвозмездное пользование, но философский склад ума Венчика противился любому намеку на приобщенность к цивилизации. «Деточка, – говорил Венчик, цитируя французского писателя Стендаля, – человек живет на Земле не для того, чтобы стать богатым, но для того, чтобы стать счастливым. Верь мне, я нашел свое счастье. И смею заметить, без твоей игрушки с кнопочками. Быть привязанным к бездушному аппарату, служить ему, как господину? Это не по мне». Поэтому, выполнив задание, он телефон неизменно возвращал.

Возразить на это было нечего. Современное общество действительно давно стало рабом сотовых телефонов. Мы не расстаемся с ними ни днем ни ночью. Садимся обедать – кладем телефон по правую сторону от тарелки. Едем в транспорте – включаем виброрежим, чтобы ни в коем случае не пропустить звонок. Да что говорить, мы даже спим теперь не с плюшевыми мишками, а с телефонами. В любой постели – мобильник под подушкой. В чем-то Венчик был прав, и мне приходилось мириться с необходимостью тащиться по исковерканным плитам к причалу, где обитал счастливый Аякс.

Венчик оказался на месте. Меня он заприметил еще издали, но ввиду проливного дождя навстречу не вышел. Дожидался, пока я сама к нему подойду. Как только я приблизилась, Венчик громко закричал:

– Двигайте к северной стороне. Прямо не пройдете, затопило.

Я послушно свернула влево и стала более тщательно выбирать дорогу. К металлическому вагончику, возле которого стоял Венчик, вела узенькая дорожка, заботливой рукой выложенная из длинных досок. Добравшись до вагончика, я поздоровалась. Венчик открыл дверь и гостеприимно предложил зайти внутрь.

– Помещение в плане санитарных условий оставляет желать лучшего, – заметил он. – Зато крыша не течет. Проходите, Татьяна Александровна, пока окончательно не промокли.

Я без возражений нырнула в темноту вагончика. Электричества тут, естественно, не было, но сквозь узкое окно проникало немного света. Пока глаза привыкали к полумраку, я складывала зонт и жаловалась на погоду.