Кирилл Казанцев - Смерть без работы не останется Страница 27

Старший бригады все понял быстрее. Особенно когда к двум трупам прибавился еще и труп Галопа с открытыми, по-дурацки удивленными глазами и струйкой крови, стекавшей из уголка рта. Снайпер! Твою мать, что за дела!

— В дом, назад! — заорал он своему помощнику и кинулся под защиту кирпичных стен.

Им повезло только потому, что они вовремя сообразили. Еще одна пуля разбила угол кирпича в паре сантиметров от головы второго охранника. Теперь телефон… сообщить, скорее. Часть девчонок, которых насильно пытались вытащить из комнаты и посадить в фургон, с визгом и криками выскочили на улицу. Трупы на земле, белое лицо их подруги, которая с ужасом выбиралась из фургона, все это только добавило сил. Через минуту воцарилась тишина, нарушаемая только возгласами старшего из охранников, который пытался объяснить по телефону, что их обстреливает снайпер. Ему, кажется, не верили…

Лера впервые в жизни поняла, что такое безысходность. Она прочувствовала, что такое потеря надежды, что значит не видеть впереди вообще ничего. Только эти светлые стены, эту противную рожу Фариды с толстыми редкими волосками на подбородке и верхней губе. Молчаливых стражей с тонкими гибкими палками, которыми ее стегали по спине. И толстого хозяина. Имени его невольницы не знали, потому что в доме его не произносили. Хозяин, и все.

Лера надеялась, что умрет от страха, от мерзости всего с ней происходящего, она очень надеялась на это. Но смерть почему-то не приходила. Она лежала душными ночами на своем матрасе у стены, она ела пищу, которую ей давали, и не чувствовала вообще никакого вкуса. Она ходила в душ и не чувствовала живительной влаги на своем теле. Она не чувствовала ничего, когда ее водили к хозяину…

Он с улыбкой смотрел на нее, стоявшую перед ним в полупрозрачной свободной рубахе. Потом подходил и гладил по плечам, что-то приговаривая. Лера старалась на него не смотреть, потому что от вида его мокрых губ, жадных глаз ее могло опять вырвать, а тогда бы ее избили.

Потом хозяин начинал ее лапать везде через рубаху, тяжело дышать, а потом тащил на постель. И тут самое главное — не закричать и не начать сопротивляться. Все происходило быстро, потому что хозяин уже не молод. Немного боли вначале, которая притупится, вытерпеть, когда на тебе лежит тяжеленная туша. Хорошо еще, что он не лез целовать ее в губы. Ему больше нравилось елозить губами по ее телу. Запах его слюней очень долго не смывался…

Так было два или три раза в неделю. Потом хозяин стал Леру вызывать к себе реже, потому что ему понравилась какая-то мулатка из новой партии. И Лера ходила по дому как бесчувственный автомат. Ей поручали кое-какую работу по дому, и она ее выполняла, с ней пытались заговорить другие девушки, и она только мотала головой.

А потом повесилась Марго. Утром ее нашли в душе, в петле, которую она сделала из тонких полосок ткани. Она разорвала свою рубаху, чтобы сделать веревку. Ноги у Леры подогнулись, и она сползла по стенке, не в силах оторвать взгляда от потемневшего лица мертвой. Марго привезли сюда вместе с Лерой, она тоже была из России. Других русских в доме не осталось, еще две девушки куда-то исчезли, и теперь Лера осталась тут одна, порвалась последняя ниточка, связывающая ее с домом.

Слуги перерезали веревку и опустили тело на пол. Фарида стала кричать на Леру, и та поняла, что надо уйти отсюда. И тут случилось что-то такое, чему Лера не смогла найти объяснения. Что-то в ней включилось, проснулась какая-то сила. А может, страшное зрелище мертвой подруги разбудило-таки желание жить, чувство самосохранения. Голова заработала четко и легко.

Где я? Это Арабские Эмираты? Море, корабли по нему большие плавают, иногда их видно. И порт где-то рядом, потому что оттуда их на машине везли недолго, да и гудки слышны по ночам, сигналы какие-то. Вроде тех, что подают большие портовые краны во время работы. Если есть порт, то есть и город, а в городе могут быть русские, свои. А еще есть корабли, а на корабль можно пробраться и спрятаться. А потом, уже в море, показаться и попросить капитана о помощи.

Любой человек в форме, в форменной фуражке сейчас казался Лере потенциальным спасителем. Любой чиновник, любое должностное лицо, тем более капитан морского судна. Конечно, он поможет, это же рабство, это же не цивилизованный мир, а любой цивилизованный человек ей поможет. Бежать! Бежать!

План созрел. Он не давал покоя, не давал спать. Лера уже не хотела искать помощи в городе, потому что это была чужая страна, чужой город, эти ненавистные арабы. Она просто не могла себе представить такого, чтобы, сбежав из этого дома, добровольно оставаться на этой земле еще какое-то время. Лере почему-то казалось, что ее непременно и очень быстро поймают и вернут назад. Ее будут бить, очень больно бить, а потом она долго будет стонать, метаться в жарком бреду и лежать на животе. Так можно и умереть.

И Лера стала думать только о том, чтобы пробраться на корабль и уплыть тайком далеко в море. Теперь она смотрела на бескрайнее бирюзовое море, на буйную зелень побережья. Там жизнь, там люди, там свобода, но надо понять, где же она находится, что это за страна. И Лера стала ходить по дому и смотреть во все глаза. Ей часто попадались газеты, но написаны они были арабским шрифтом. Лера и так догадалась, что находится на территории какой-то страны арабского мира.

А потом она увидела на столе в гостиной забытую кем-то туристическую карту. На карте арабская вязь была продублирована текстом по-английски. И главное, там были выделены какие-то острова у берега материка. Лера в школе изучала французский язык, поэтому что-то перевести с английского ей было сложно. И уж тем более географические названия. Она пыталась вспомнить, как в английском произносятся те или иные буквосочетания. Kingdom of Bahrain? King по-английски вроде бы «король», может, это королевство? Какое королевство может быть в наше время [5]? Хотя это же арабский мир, здесь, кажется, существует еще монархия, но называются ли у них правители королями? Хотя это же перевод на английский.

Лера снова и снова рассматривала карту и все больше убеждалась, что обозначенная на ней территория и есть государство, находящееся на островах возле материка. И она находится на территории этого государства. Лера не помнила из школьного курса географии ничего подобного. Она вообще не помнила ничего, что касалось этого региона. На слуху были Египет, Дубай, Эмираты, Палестина Израиль. Она помнила, что где-то здесь находились Ирак и Иран.

Ирак! Лера оживилась. Ирак — это американский контингент войск, нет… натовский контингент. В любом случае там европейцы, там помощь. Надо думать, куда и как выбираться. И обязательно в порт, потому что в любой стране в порты заходят разные суда. И там много всякого народа, в том числе и европейцев.

Несколько дней Лера посвятила тому, что пыталась увидеть мир за пределами дома, где ее держали. Увидеть многого не удалось. Побережье она видела, но очертания береговой линии с такой низкой точки определить было нельзя. А значит, нельзя сравнить его с картой. Она видела скалы, она видела пальмы, зелень какой-то южной растительности, видела шоссе неподалеку и проносившиеся по нему красивые машины. Она видела другие виллы типичной арабской архитектуры.

Потом Лера неожиданно вспомнила, что солнце должно вставать на востоке и заходить на западе. Что ей это давало? То, что береговая линия тянулась с востока на запад. И на востоке она слышала звуки большого порта. А еще она иногда видела, как вдалеке проплывали больше корабли. Значит, порт на западе?

Лера очень боялась ошибиться, но ничего поделать не могла. Она не знала языка, она не читала по-арабски, она не представляла, в каком регионе находится. Знать бы, где находится Россия, в какую сторону смотреть. Наверное, на север. Боже мой… мама! Как ты там, что с тобой сейчас творится, сколько ты слез пролила по своей доченьке…

Мысли о доме мешали, расслабляли, и Лера старалась изгонять их из своей головы. Она понимала, что для побега нужен холодный разум, а тоска и печаль ясности ума не добавляют. Только хорошая спокойная злость, ледяная злость, ненависть. А она теперь ненавидела, она как будто проснулась и поняла, что ненавидит. И не столько этого толстого похотливого «хозяина», сколько тех, кто ее сюда насильно привез, кто еще там надругался над ней, тех, кто возомнил себя новыми рабовладельцами, для кого не существовало моральных норм, человеколюбия.

Теперь, когда Лера ясно осознала, что готова бежать, готова вытерпеть все, что угодно, ради того, чтобы вернуться домой, она поняла еще и то, зачем она хотела вернуться. Разумеется, чтобы увидеть маму, чтобы все это закончилось. Но не только. Лера вдруг осознала, что она хочет, жаждет и даже может отомстить тем, кто с ней все это совершил. Вернуться и отомстить. Она ведь сильная, она занималась танцами, а это не только хорошая физическая форма, танцы помогают еще и вырабатывать характер. Или наоборот! Без характера не сможешь хорошо танцевать, не научишься, не создашь образа, не передашь первозданный колорит, этнические тонкости любого танца. А Лера танцевала хорошо, просто изумительно. Это ей все говорили. Значит, у нее есть характер, значит, она отомстит…