Джеймс Чейз - …И вы будете редактором отдела Страница 27

У одной стены притулился старенький письменный стол, заваленный пожелтевшими газетами, киношными журналами и фотографиями обнаженных девиц. Я принялся открывать ящики стола. Большинство из них были забиты всяким хламом, который скапливается у неряшливого мужчины, но в одном из нижних ящиков я обнаружил новенькую сумку, из тех, что авиакомпания «Трансуорлд эйрлайнс» выдает своим пассажирам для ручной клади. Я вытащил ее из ящика, расстегнул и заглянул внутрь.

В сумке ничего не оказалось, кроме скатанного в комок кусочка бумаги. Я разглядел его и увидел, что это дубликат обратного билета из Рима в Нью-Йорк, датированного четырьмя месяцами раньше и выписанного на имя Карло Манкини.

Несколько секунд я стоял и смотрел на билет, мой мозг лихорадочно работал. Вот доказательство того, что Карло был в Нью-Йорке до того, как Хелен улетела в Рим. Ну и что? А встречались ли они в Нью-Йорке? Сунув билет в свой бумажник, я положил сумку на место.

Хотя и провел в квартире еще полчаса, больше ничего интересного я не нашел, как не нашел и своей записки Хелен. Выйти снова под дождь, на свежий воздух оказалось облегчением.

Сарти был очень встревожен.

– Заставляете меня нервничать, – произнес он. – Вы пробыли там слишком долго.

Голова у меня была слишком забита всякими мыслями, чтобы еще переживать из-за его нервов. Сказав ему, что в десять утра буду в пресс-клубе, я ушел.

Вернувшись к себе, я послал телеграмму Джеку Мартину, репортеру судебной хроники нью-йоркской «Вестерн телегрэм»:

«Сообщи все, что сможешь найти, о Карло Манкини: темноволосый, грубоватые черты лица, широкоплечий, высокий, на подбородке белый зигзагообразный шрам. Позвоню в воскресенье. Срочно. Досон».

Мартин знал толк в своем деле. Если для визита Карло в Нью-Йорк и был какой-то повод, ему наверняка об этом известно.

Глава 10

На следующее утро в десять я вошел в пресс-клуб и спросил швейцара, не ждет ли кто меня.

Швейцар сказал, что в кофейном баре сидит какой-то джентльмен. По тону его голоса я понял, что слово «джентльмен» он употребил просто из вежливости.

Сарти сидел в углу и, уставившись в стену, вертел в руках шляпу. Я провел его к месту поудобней и усадил. В руках он сжимал кожаную папку, которую положил на свои толстые колени. Исходивший от него чесночный дух мог свалить быка.

– Ну, что у вас?

– Следуя вашим указаниям, синьор, – заговорил он, отстегивая застежки на папке, – десять моих лучших людей занимаются прошлым синьорины Чалмерс. Я все еще жду их донесений, но мне тем временем удалось получить довольно большую информацию из другого источника. При подобных расследованиях на свет Божий всегда всплывают неприятные факты. Чтобы подготовить вас к тому, что содержится в моем донесении, я хотел бы вкратце сообщить вам, что я обнаружил.

Поскольку я уже много знал о Хелен, я нисколько не удивился, что он и его люди сделали подобные открытия.

– Валяйте, – сказал я. – Мне более или менее известно, что вы мне скажете. Я предупреждал вас, что дело конфиденциальное. Синьорина была дочерью весьма влиятельного человека, и надо соблюдать осторожность.

– Я отдаю себе в этом отчет, синьор. – Вид у Сарти стал еще несчастней. – Я надеюсь, вы понимаете, что лейтенант Карлотти работает в том же направлении, что и мы, и очень скоро вот эта информация, – он похлопал по папке, – будет и у него. А точнее, через три дня.

Я вытаращился на него:

– Откуда вы знаете?

– Я полагаю, вам известно, что синьорина была наркоманкой? – продолжал Сарти. – Отец выплачивал ей очень маленькое пособие, а для наркотиков ей требовались значительные суммы. Я с сожалением вынужден сообщить вам, синьор, что, пытаясь достать деньги, она шантажировала целый ряд мужчин, с которыми вступала в близкие отношения.

Я вдруг подумал, а не прознал ли он о том, что очередной своей жертвой она наметила меня.

– Об этом я более или менее догадывался, – отозвался я. – Вы не ответили на мой вопрос. Откуда вам известно, что Карлотти…

– Простите, синьор, – перебил меня Сарти. – Сейчас я к этому подойду. В этой папке у меня список фамилий и адреса мужчин, от которых она получала деньги. Я оставлю список вам, чтобы вы его изучили. – Он посмотрел на меня долгим неторопливым взглядом, от которого меня вдруг бросило в пот. Теперь я уже не сомневался: в этом списке есть и моя фамилия.

– Как вы заполучили эту информацию? – спросил я, вытаскивая пачку сигарет и предлагая ему закурить.

– Нет, благодарствуйте. К американским сигаретам я равнодушен, – с поклоном отказался Сарти. – С вашего позволения…

Он выудил из кармана обычную итальянскую сигарету и закурил.

– Этот список я заполучил от синьора Верони, частного детектива, который когда-то работал на полицию. Он берется только за особо важные дела, и его услуги стоят очень дорого. Мне иногда удавалось ему помогать, ведь наша организация гораздо крупнее. Зная, что вам эта информация нужна срочно, я обратился к нему. И он тут же предоставил мне ее из своих архивов. Вот она.

– Как он ее раздобыл? – спросил я, подавшись вперед и уставившись на Сарти.

– Когда синьорина появилась в Риме, ему поручили понаблюдать за ней. И пока она жила в городе, он и еще двое людей вели за нею круглосуточное наблюдение.

Его сообщение меня потрясло.

– И они последовали за ней в Сорренто? – спросил я.

– Нет. Таких указаний они не получали. Верони было велено следить за ней, только пока она в Риме.

– А кто его нанял?

Сарти грустно улыбнулся:

– Этого я вам сказать не могу, синьор. Вы, разумеется, понимаете, что уже само сообщение строго конфиденциально. Верони – мой близкий друг и согласился помочь мне только потому, что я клятвенно обещал эту информацию никому не передавать.

– Раз уж вы нарушили свое обещание, – нетерпеливо повторил я, – что вам мешает сообщить мне, кто дал ему такие указания?

Сарти пожал плечами:

– Ничто не мешает, синьор, просто я этого не знаю.

Я откинулся назад:

– Вы сказали, что через три дня эта информация попадет к Карлотти. Откуда вам это известно?

– Верони сам передаст ее лейтенанту. Именно я убедил его не передавать ее, пока не истечет этот срок.

– Но с чего бы ему передать информацию Карлотти?

– Он подозревает, что синьору убили, – скорбно отозвался Сарти, – и считает своим долгом передать информацию лейтенанту. Ведь полиция помогает сыщикам только в том случае, если сыщики помогают ей.

– Почему же вы велели ему придержать информацию на три дня?

Он неловко заерзал:

– Вы поймете причину, синьор, если будете добры прочесть подготовленное мною донесение. Вы ведь мой клиент, и, вероятно, вам захочется что-нибудь предпринять. Считайте, что я выгадал для вас немного времени.

Я попытался встретиться с ним взглядом, но мне это не удалось. Я погасил окурок и закурил новую сигарету. Чувствовал я себя прескверно.

– Моя фамилия тоже в списке, так? – спросил я, стараясь, чтобы слова прозвучали как можно небрежней.

Сарти склонил голову:

– Да, синьор. Известно, что пополудни в день ее смерти вы ездили в Неаполь. Известно, что дважды вы заходили ночью к ней на квартиру. Известно также, что она звонила вам в офис и просила вас привезти какие-то материалы, когда вы присоединитесь к ней в Сорренто, и что в разговоре с вами она назвалась миссис Дуглас Шеррард. Верони позаботился о том, чтобы прослушивать вашу линию.

Я будто к месту прирос.

– И Верони собирается передать эту информацию Карлотти?

У Сарти был такой вид, как будто он сейчас расплачется.

– Он считает это своим долгом, синьор. К тому же он знает, что, утаивая улики в деле об убийстве, он может крупно подзалететь. Ему могут пришить соучастие.

– И тем не менее он по-прежнему готов дать мне три дня отсрочки?

– Это я его уговорил, синьор.

Я посмотрел на него, как кролик, увидевший у себя в норе хорька. Вон, значит, как. Тут уж одной ложью не отделаешься. Если Карлотти узнает, что я – Дуглас Шеррард, ему даже не понадобится записка, которую я оставил для Хелен. Он займется мною вплотную, и рано или поздно я расколюсь. Стоит только Карлотти получить донесение Верони, как мне крышка, – тут двух мнений быть не могло.

– Может, все же взглянете на донесение, синьор? – спросил Сарти. Смотреть на меня он избегал, и ему удалось напустить на себя скорбный вид, какой бывает у сочувствующего гробовщика. – Потом еще поговорим. У вас, вероятно, по-явятся какие-нибудь указания для меня.

В его последнем замечании, казалось, таится что-то зловещее, но я не понимал, что именно.

– Ну что ж, – протянул я. – Если не спешите, можете подождать здесь. Дайте мне полчаса, ладно?

– Что за вопрос, синьор, – воскликнул он и, вытащив из папки кипу бумаг, протянул мне. – Я не спешу.

Я взял бумаги и, оставив его, прошел по коридору в коктейль-бар. Я оказался там один – было воскресенье, да еще такой ранний час. Появился недовольный бармен, всем своим видом давая мне понять, что в такое время его лучше не беспокоить. Я заказал двойную порцию, прошел со стаканом к столику в углу и сел. Я выпил, не разбавляя виски водой. Оно несколько помогло, но не избавило меня от страха.