Микки Спиллейн - Мой револьвер быстр Страница 29

Я ударил Финнея ногами в грудь, он захлебнулся собственным криком, и мы, сплетясь в дергающийся, неистовый клубок, рухнули в пыль.

Мне не нужен был револьвер... только руки. Мои кулаки молотили в бледный овал его лица, пальцы рвались к горлу. Он подтянул ноги, и я едва успел увернуться и принять удар на колено.

Мои руки, наконец, сомкнулись у него на горле. Финней тщетно пытался прохрипеть «Нет!», а я сжимал пальцы и яростно, с исступлением колотил его головой о бетонный пол, пока не исчез твердый звук удара, и раздавалось лишь мерзкое чавканье.

Только тогда я с трудом разжал руки и посмотрел на Финнея, или на то, что от него осталось. Меня стошнило.

Надрывное завывание сирен, крики. Завизжали тормоза, захлопали дверцы машин. Как сквозь туман до меня донеслись голоса. Я сидел на полу, пытаясь отдышаться, и рылся в карманах Финнея, пока не нащупал продолговатую карточку, которая стоила Лоле жизни.

Меня вывели на свет прожекторов и выслушали то, что я сказал. Потом связались но рации со штабом, и Пат подтвердил, что я не сумасшедший бандит, а частный детектив, действующий по заданию полиции.

Проверка привела к Лоле. Решающий аргумент лежал в кармане у Финнея обагренный кровью нож.

Я оказался в некотором роде героем, и со мной были очень любезны даже не потрудились снять показания. Меня отвезли домой в полицейском фургоне, а коп пригнал мою машину. Полицейские были участливы: завтра, все завтра, сегодня мне следует отдохнуть.

В квартире надрывался телефон. Я машинально ответил, слушая, как кричит в трубку Пат, обещает приехать... Я оборвал разговор, даже не сказав ни слова.

Пат был забыт, все было забыто. На ватных ногах я спустился по лестнице и, обогнув дом, постучал в дверь моего приятеля Джо.

Через минуту зажегся свет, и на пороге появился Джо. Мужчина способен понять мужчину и, когда надо, промолчать. Джо закрыл за мной дверь и опустил шторы. Потом, не говоря ни слова, прошел за стойку, достал с полки бутылку и щедро плеснул в стакан.

Я не ощущал вкуса.

Я выпил еще и снова ничего не почувствовал.

— Потише, Майк, — заметил Джо. — Все, что хочешь, но потише.

Раздался голос, мой голос. Он лился сам по себе, незнакомый и отчужденный.

— Она была прекрасна и любила меня больше всего на свете, а я только начинал любить ее. Все могло быть так хорошо... Он убил ее, ублюдок, и я сделал кашу из его головы. Даже дьявол теперь его не узнает.

Я полез в карман за сигаретами и наткнулся на квитанцию. Имя — Нэнси Сэнфорд, адрес — отель «Морской» на Кони-Айленде.

Он заслужил смерть. Он хотел убить и рыжеволосую, но тут все обошлось без него. Парень с большими амбициями и большими планами. Он убил блондинку, он убил Лолу. Он собирался прикончить и меня, но то а его отговорили — меня еще рано было убивать, незапланированное убийство слишком легко раскрывается.

Мне вспомнилось, что перед тем, как зайти в контору Мюррея Кандида, я видел закрывающуюся дверь и слышал кашель. Это был Финней. Он засек меня в клубе и предупредил Мюррея. Было ли у него кольцо? Каким образом оно тут замешано?!

Я слепо уставился на полку бара. Кольцо с геральдической лилией, кольцо Нэнси. Где оно сейчас?

В груди, раздирая ребра, застучал молот. Мои глаза не отрывались от длинного ряда бутылок.

Да. Да! Я понял, где кольцо!

Как я мог быть настолько глуп! Так невероятно, чудовищно недогадлив!

И Лола, которая послала меня вдогонку за Финнеем, пыталась сказать кое-что еще.

Я выскочил за дверь, прежде чем Джо успел раскрыть рот. Можно было не торопиться, потому что времени, чтобы доехать до отеля «Морской» на Кони-Айленде и сделать то, что необходимо сделать, хватало. Я знал, что найду. Нуждаясь в деньгах Нэнси заложила камеру, а при выезде из отеля оставила там вещи, зная, что они будут в безопасности.

Я нашел его на заброшенной улице. Может, с крыши открывался вид на море, но только не с того места, где стоял я. Облезлые стены, заколоченные окна и огромный щит: «Закрыто до начала сезона». Пониже мелкие буквы сообщали, что здание охраняется таким-то неизвестным детективным агентством. Я в последний раз затянулся и швырнул сигарету в песок, набившийся в водосточный желоб.

Одного взгляда на тяжелую дверь и массивные запоры на окнах было достаточно, чтобы понять: таким образом сюда не проникнуть. Снова полил дождь; а я стоял и улыбался. Милый дождь. Чудесный, прекрасный дождь.

Через пять минут все следы на пустыре исчезнут.

Я полез вверх по отвесной стене. Ногти ломались, не удерживаясь в выбоинах кирпичей; дважды я соскальзывал вниз, в кровь раздирая лицо...

Потом долго лежал на крыше, пытаясь восстановить дыхание и силы.

Посреди крыши был люк. Я навалился на него всей тяжестью тела, почувствовал, как шурупы петель вылезают из прогнившего дерева, и заглянул в черный провал — чердак отеля «Морской».

Это был какой-то склад старья, где вперемешку валялись тюбики из-под крема, консервные банки и полуистлевшая бумага. Я спрыгнул вниз и зажег маленький фонарик. Луч выхватил из темноты другую дверь, густо оплетенную паутиной. Я сорвал паутину фонариком и повернул ручку.

При любых обстоятельствах «Морской» считался бы ночлежкой. Из-за песчаной почвы и того, что запах океана иногда пробивался сквозь вонь сосисок и человеческих тел, его назвали летнем отелем. Коридоры были грязными и облупившимися, ковер на полу протерся до дыр. Двери в номера еле держались на проржавевших петлях, грозя вот-вот упасть на бесчисленные крысиные следы, отпечатывающиеся в пыли.

То, что я искал, оказалось на другом этаже. Дверь в кладовую украшал старый замок поразительных размеров, который поддался лишь третьей отмычке. Я положил его на пол и толкнул дверь.

Этот склеп когда-то служил большой спальней, а теперь превратился в морг запакованных простыней, матрасов, грязной посуды... У дальней стены, среди поломанной мебели, была целая выставка: дешевые бумажные сетки, хозяйственные сумки, небольшие кошелки. К каждой к ручке был прикреплен ярлык В углу стоял чемоданчик — цель моих поисков.

Я открыл его почти с благоговением и увидел, что там лежало. Теперь мне не было стыдно за Нэнси. Мне было стыдно за себя, за то, что я подозревал ее в шантаже. В этом чемоданчике заключался смысл ее жизни, полное разоблачение всей организации — записи, документы, фотографии.

Фамилии и лица. Знакомые лица. Больше, чем просто олдермены. Больше, чем промышленные воротила. Нить шла в Сити-Холл. Парк-авеню содрогнется от удара. Когда...

Мои уши уловили слабый шум, тихий металлический скрежет. Я закрыл чемоданчик, вышел и запер дверь на замок, а потом сдул на него пригоршню пыли, собранной со стен.

В коридор проник желтый лучик керосиновой лампы, по лестнице зазвучали приглушенные шаги. Я скользнул в боковую комнату и засунул руку с часами в карман, чтобы свечение циферблата не выдало моего присутствия.

Шаги приблизились. В коридоре запрыгали чередующиеся полосы света и тени.

Над замком ему пришлось возиться дольше, чем мне.

Услышав, как он вошел в комнату, я вынул из кармана револьвер. Звук моих шагов потерялся в шуме, который он производил, вытаскивая и открывая чемоданчик.

— Мистер Берин-Гротин, — позвал я.

Мне надо было молчать и стрелять в спину. Он вскочил с невероятной скоростью, при этом опрокинув лампу, и нажал на курок. Пуля ударила мне в грудь и отбросила в сторону. Другая пуля вошла в ногу.

Я покатился по полу, застонав от боли, наугад стреляя в темноту.

Разлитый керосин внезапно ярко вспыхнул, и я увидел глаза Берина безумные глаза. Он застыл на руках и коленях, на миг ослепленный огнем.

Револьвер дрожал, а отдача вообще выбила его из моей руки. Но этого было достаточно. Пуля сорок пятого калибра нашла свою цель.

Все вокруг полыхало, языки пламени лизали стены и рвались к потолку.

С ревом занялись банки с краской и какая-то жидкость в бутылках. А мне становилось все тяжелее что-нибудь чувствовать, даже жар. В углу застонал и приподнялся Берин. Он увидел меня, беспомощно лежавшего на полу; и его рука потянулась за пистолетом.

Он бы прикончил меня. Но стена брызнула искрами, одна из балок потеряла опору из проржавевших болтов и, словно гигантское дерево, обрушилась вниз, пригвоздив проклятого убийцу на месте.

Я смеялся как дьявол, смеялся, смеялся и смеялся. Плевать мне было на то, что я погибну сам.

— Ты проиграл, Берин! Ты проиграл!

Он боролся с тяжелой балкой, не обращая внимания на огонь, и я почувствовал едкий запах паленого мяса.

— Сними ее с меня, Майк! Сними... пожалуйста! Ты получишь все, что хочешь!

— Я не могу... Я не могу даже шевельнуться. Если бы... но мне не сдвинуться с места.

— Майк...

— Ничего не выйдет, гнида. Я умру вместе с тобой. Я умру — но и ты тоже. Ты ведь не ожидал, что все так кончится? У тебя было кольцо и, вроде бы, время. Ты не знал, что я убил Финнея и забрал квитанцию.