Джеймс Чейз - Следов не оставлять Страница 3

Включив свет, Радниц углубился в бумаги.

Солдаты наблюдали, как Ко-Ю вынимает обогреватель. Спустя двадцать минут, когда он снял крышку, к шлагбауму подъехала машина. Из нее выпрыгнул Дузинский и понесся к «роллс-ройсу». Он уселся рядом с Радницем и махнул солдатам рукой. Те велели Ко-Ю поставить крышку обратно и отошли.

— Извините, — произнес Дузинский. Запах пота заставил Радница глубже затягиваться сигарой. — Я был вынужден задержать вас. Мы согласны на ваши условия и заплатим три с половиной миллиона долларов за расшифрованную формулу.

Радниц продолжал просматривать бумаги и делать пометки. Минуты две он не отрывался от них, затем отложил в сторону и пронзил Дузинского серо-стальным гневным взглядом.

— Я провел целый час на холоде, — отчеканил он, — а мое время стоит дорого. Я не желаю терпеть ничего подобного от коммунистического правительства. Теперь моя цена — четыре миллиона. Объявите своему начальству. Это случилось из-за какого-то глупца из их партии, осмелившегося задержать меня. Слышите? Четыре миллиона долларов.

Напуганный яростью Радница, Дузинский выбрался из машины и побежал к деревянному бараку. Радниц уткнулся в бумаги. Ко-Ю закончил возиться с обогревателем. Через пятнадцать минут Дузинский вернулся. Его бледное лицо было покрыто потом.

— Предложение принято, — выговорил он с трудом. — Четыре миллиона долларов.

Радниц нажал на кнопку, поднял стекло и велел Ко-Ю ехать в отель «Бристоль».

У второго пропускного пункта проволочек не было. Стальной шлагбаум поднялся незамедлительно, и «роллс-ройс» вернулся в Западный Берлин.

В отеле Радниц отправился в почтовое отделение и попросил бланк для телеграммы. Тонким, аккуратным почерком он вывел: «Джонатану Линдсею. Отель «Георг V». Париж. Договоритесь о встрече с К. в отеле в 13.00 шестнадцатого. Радниц».

Он протянул бланк вместе с деньгами девушке-телеграфистке и пошел через вестибюль к лифту.

Пока лифт плавно двигался на третий этаж, мрачное выражение на его полном лице сменилось ликующей улыбкой.

Позади напряженные раздумья, разработка планов. Скоро деньги будут в его руках.

Алан Крейг осторожно открыл дверь своей квартиры, выглянул в коридор, прислушался и шагнул обратно.

— Иди, Джерри, — сказал он. — Поторапливайся.

Изящный молодой блондин в обтягивающих джинсах и черном свитере скользнул мимо Крейга, насмешливо улыбнулся на прощание и пошел по коридору.

Крейг запер дверь и вернулся в гостиную. «Не надо бы…» — сказал он себе. Потом пожал плечами: что ж, нельзя же всегда поступать правильно. Завтра в это время он улетит в Нью-Йорк. Париж уйдет в прошлое. Самое время. Два месяца в Париже он провел чересчур бурно. Потирая рукой челюсть, Крейг подумал о Джерри Смите, с которым он познакомился в Пассаже. Последнюю неделю они не расставались. Джерри был забавным, послушным и, Крейг не мог не признать, волновал его. Но вчерашний вечер не удался. Насмешливая улыбка Джерри, время от времени появлявшаяся на его губах, частые взгляды, которые ловил Крейг… Уж не презрение ли таилось в этих близко посаженных глазах?

Но теперь Джерри ушел. Он с ним больше не встретится. Это ни к чему. Хмурясь, Крейг направился в спальню. Надо собираться. Золотые часы на руке показывали начало двенадцатого. Крейг снял со шкафа чемодан и поставил на кровать.

Алану Крейгу исполнилось тридцать три года. Он был высокий, черноволосый, с тонким выразительным лицом и доброжелательным взглядом. Окончив Итонский университет, последние пять лет он работал личным помощником Мервина Уоррена, возглавлявшего исследования в области ракетостроения. Покинув Англию и обосновавшись в Штатах, Крейг сделал удачную карьеру. В Вашингтон он приехал младшим сотрудником группы ракетчиков, направленным британским правительством в США для обмена опытом. Его заметил Мервин Уоррен, который постоянно подыскивал для себя молодые энергичные кадры. Уоррен решил, что одаренный юноша будет более полезен ему, нежели англичанам. Его предложение было принято, и Уоррен не пожалел о своем выборе — лучшего помощника и пожелать было нельзя.

Уоррен находился в Париже около двух месяцев, обсуждая с французскими учеными возможность организации очередного обмена идеями. Переговоры закончились, а завтра они с Крейгом должны улететь в Нью-Йорк.

Пока Крейг возился с чемоданом, зазвонил телефон. Пройдя в гостиную, он снял трубку:

— Слушаю.

— Это ты, Алан?

Крейг узнал мягкий голос с сильным американским акцентом и насторожился.

— Привет, Джон. Я собираюсь. Как дела?

— Превосходно. Алан, не смог бы ты заехать ко мне в отель? Скажем, часа через два? У меня кое-что есть для тебя. Это важно.

— Пожалуй. В час устроит? А в чем дело?

— Увидимся — расскажу. — Телефон умолк.

Крейг был озадачен. Кое-что важное для него.

Неужели Джонатан Линдсей собирается предложить ему работу? Крейг отличался честолюбием. В его планы не входило долго оставаться мальчиком на побегушках у Уоррена. Он познакомился с Линдсеем на приеме в посольстве и немедленно проникся к нему симпатией: высокий, румяный, седовласый человек с бледно-голубыми глазами, примерно шестидесяти лет. Сказал, что занят нефтяным бизнесом. Крейга всегда тянуло к людям, обладающим деньгами и властью. Он инстинктивно почувствовал значительность Линдсея. Такие личности притягивали Крейга и вызывали в нем интерес. Они встретились снова. Линдсей обычно обедал в «Серебряной башне», а Крейг давно мечтал побывать в таком роскошном ресторане за чужой счет. Они быстро перешли на «ты». А теперь… какое-то дело. И очень важное.

Крейг закрыл чемодан, переоделся в серый костюм, надел черные, тщательно начищенные ботинки. Он посмотрел в большое зеркало и подумал, что выглядит бледным и усталым. Крейг поморщился. «Из-за Джерри», — подумал он. В Париже слишком бурная жизнь, слишком много соблазнов. Он рад вернуться в Вашингтон. Крейг похлопал себя по щекам, чтобы они порозовели. «Так-то лучше, — решил он. — А не выпить ли? Настроение паршивое. Рюмка водки меня взбодрит». Он смешал водку с лимонным соком и присел, думая о звонке Линдсея.

Допустим, Линдсей предложит ему работу. Это означает уехать в Техас. Стоит ли хоронить себя в Техасе? Это будет зависеть от денег. За приличную сумму можно и поработать. Крейг знал, что Линдсей о нем хорошего мнения.

Он видел, как Линдсей разговаривал с Мервином Уорреном. Позже Линдсей признался, что речь шла о нем, о Крейге. Бледно-голубые глаза Линдсея как будто внимательно изучали его. «Уоррен говорит, что вы лучший помощник из всех, что у него были. А мнение Уоррена значит немало».

Крейг рассмеялся, польщенный такими воспоминаниями, но махнул рукой, как бы не соглашаясь. «Ерунда, — сказал он, — видите ли, эта работа меня не увлекает. Хотелось бы настоящего дела, там, где можно себя показать».

Это был намек. Семя, брошенное в благодатную почву. Сейчас, кажется, оно дало росток.

Ровно в час Крейг вышел из такси возле отеля «Георг V». Не увидев Линдсея в вестибюле, он обратился к портье:

— Вы не видели мистера Линдсея?

— Вы — месье Крейг? — Портье, склонив набок голову, разглядывал его.

— Да.

— Мистер Линдсей ждет вас. Пожалуйста, месье, поднимитесь в номер 457 на четвертом этаже.

Немного смутившись, Крейг кивнул и направился к лифту. На четвертом этаже он нашел номер с табличкой «457» и нажал на звонок.

Дверь открыл невысокий японец в белом пиджаке и черных шелковых брюках. Он поклонился Крейгу и отступил в сторону.

Удивленный Крейг вошел в небольшую прихожую и снял пальто из верблюжьей шерсти, которое японец почтительно принял и повесил на вешалку.

— Сюда, месье, — пояснил он, приглашая Крейга в просторную, со вкусом обставленную гостиную. Над камином висела картина Пикассо. На каминной доске красовались изысканные статуэтки из желто-зеленого нефрита, на столиках стояли золотые ящички для сигарет, пепельницы из оникса, лежали золотые зажигалки. Напротив себя Крейг увидел полотно Матисса. Рядом, в стеклянной горке, разместилась коллекция китайского фарфора эпохи Мин. Крейг, который в свободное время любил бродить по музеям, немедленно оценил ее баснословную стоимость. Он было двинулся к горке, но открылась дверь с другой стороны, и в гостиную вошел Герман Радниц.

Крейг бросил взгляд на приземистую, полную фигуру. Ему стало не по себе. Тяжелые серо-стальные глаза оценивали его из-под полуопущенных век. Крейг ощутил беспокойство, его охватила дрожь.

— Вы — Алан Крейг? — спросил Радниц гортанным голосом.

— Да.

— Тогда вам будет любопытно взглянуть на эту пакость. — Радниц подал Крейгу большой конверт.

Крейг взял конверт, однако не сводил глаз с Радница.

— Не понимаю, — выговорил он смущенно. — У меня встреча с мистером Линдсеем…