Валерий Иванов-Смоленский - Капкан для оборотня Страница 30

— И что? Много ли дел возбуждается по таким материалам?

— Немного, — признался Севидов. — В пределах десяти процентов. Но я считаю, что и это неплохо. Один из десяти получает возможность отправиться в места лишения свободы. И на каждого задержанного заводится более полное оперативное дело, что в дальнейшем все равно пригодится.

— Согласен. А сам Крастонов был удовлетворен результатами операции?

— Я думаю, да. Он спешил, чтобы не дать авторитетам опомниться, и понимал, что у них могут найтись заступники в самых неожиданных высоких сферах. Вы разве не встречались с этим в своей практике?

— Встречался, — со вздохом признался Барсентьев, — еще как встречался. Вы говорили, что в городе внезапно пропали несколько криминальных бригадиров?

— Да. В том числе ближайшие помощники Боцмана и Косаря. В городе ходили слухи, что это дело рук Тиши, но я предполагаю, что эти слухи распространяла сама милиция, чтобы столкнуть остатки банд лбами и, воспользовавшись междоусобицей, окончательно раздробить и добить преступные группировки.

Севидов посмотрел на часы и продолжил:

— Однако этого не произошло. Сам Тиша ушел в подполье. Но, по агентурной информации, все три главаря встречались и выясняли отношения.

— Я что-то не встречал по милицейской базе данных о «Черной пантере», — вопросительно посмотрел на Севидова Барсентьев.

— Тогда и был пущен слух, что пропавшие убраны тайной организацией «Черная пантера», в которую, якобы, объединились бывшие офицеры, воевавшие в Афганистане и Чечне. В городе хватало бывших военнослужащих, прошедших Афган и Чечню. И у них существует общественная организация, помогающая сослуживцам, в основном, инвалидам. Но какими-либо подтверждениями ее причастности к исчезновению этих людей не располагали ни милиция, ни ФСБ, ни прокуратура.

Севидов немного помолчал и добавил:

— Вероятнее всего, на своей сходке криминальные авторитеты приняли решение убрать две самые опасные, действующие против них, фигуры: Крастонова и Легина.

После этой беседы Барсентьев уехал к себе несколько озадаченный. Вроде бы и откровенен был прокурор города. И в то же время в ворохе информации, спущенной на следователя, сквозила какая-то недосказанность. Севидов явно знал больше о причинах и движущих силах событий, происходивших в Белокаменске, иногда непроизвольно соскальзывая на чистосердечие. Но тотчас поправлялся, скрывая просочившуюся недомолвку за казенностью прокурорского языка, роняя ей вдогонку сухие юридические формулировки.

Вечером Барсентьев в джинсах и рубашке сидел в своем гостиничном номере за ноутбуком и изучал различные файлы, что-то помечая на листках бумаги.

Вскоре зазвонил его мобильный телефон.

— Да, слушаю… Добрый вечер, Михаил Матвеевич… Да, конечно, как и договаривались… Через пятнадцать минут внизу… Хорошо, буду… До встречи.

Барсентьев надел костюм и галстук, положил ноутбук в сейф и вышел из номера.

Внизу, у входа в гостиницу, стоял большой черный джип. За рулем сидел Легин, рядом с ним — Крастонов. Сзади расположился Севидов. Барсентьев сел рядом с ним и поздоровался со всеми за руку.

Джип тронулся с места и быстро покатил по вечернему городу.

Пока ехали, перебрасывались ничего не значащими репликами по поводу последних новостных событий.

Вот автомобиль уже выехал из города и через некоторое время остановился в живописном месте. Возле шоссе темнела небольшая дубрава, а в ее глубине была расположена одноэтажная таверна с забавным названием «У слезливого гнома».

На красочной вывеске был довольно таки мастерски изображен краснощекий гном, сидящий на большом пне, из его глаз стекали крупные капли голубоватого цвета, скрывающиеся в большой седой бороде.

Метрдотель, одетый в безукоризненный белый смокинг с черной бабочкой, встретил их снаружи у входа и с коротким поклоном проводил в подвальное помещение, мимо входа в общий зал. Подвал оказался весьма просторным кабинетом без окон и с хорошей звукоизоляцией. Громкие звуки двух скрипок, синхронно выводящих замысловатые рулады скрипичной сонаты Джузеппе Тартини «Трель дьявола», услышанные Барсентьевым на входе, сюда не доносились.

Спускаясь по лестнице, Севидов зашептал ему на ухо:

— В недавнем прошлом — бандитский притон. Бывшая вотчина Боцмана.

В кабинет сразу впорхнули две маленькие пухленькие девушки в костюмчиках гномиков с подносами и мгновенно расставили на столе небольшие тарелочки с различными закусками. Следом вошел официант, который был также в костюме гнома, который, впрочем, ему не шел, и поставил на стол две литровых бутылки шотландского виски «Сэр Эдвард» и, литровую же, бутылку «Метаксы» — по-видимому, любимого напитка Севидова. Легин тут же ее открыл и налил в низкий широкий бокал, стоящий возле руки Севидова.

Крастонов приподнял бутылку виски и вопросительно посмотрел на Барсентьева. Тот кивнул головой. Крастонов открутил пробку и налил, примерно на треть, в три тяжелых приземистых стакана.

— За Игоря Викторовича, — предложил Севидов, — пусть наш город будет ему надежным временным пристанищем.

Все чокнулись. Выпили. Закусили.

В кабинет зашел пузатый повар в фартуке и белом колпаке. Он почтительно согнулся в поклоне и поставил перед каждым по большущей тарелке с каким-то мясным блюдом и по маленькой тарелочке с горкой спагетти, политым острым соусом. Повар не ушел, пока все присутствующие не попробовали по кусочку мяса и не кивнули в знак одобрения.

Вечеринка пошла обычным порядком. Барсентьев о чем-то беседовал с Крастоновым. Севидов слушал увлеченно машущего руками Легина.

— Харуки Мураками? — Крастонов прищурил правый глаз, поднял левую бровь и склонил голову вправо, — занятно пишет, спору нет. Его «Страна чудес без тормозов и конец света» местами весьма интересна и напоминает средних Стругацких, которых я очень люблю. А вот «Охота на овец» — не то. С претензией на вычурность и только. Вообще мне кажется, что этот японец некоторые куски своих произведений катал, накачавшись наркотиками…

— Честно говоря, никогда об этом не задумывался… — ответил Барсентьев, — хотя сейчас вот вспоминаю и думаю, что это вполне возможно… А Стругацких и я очень люблю. И тоже — средних. У поздних какие-то извращенные идеи, подмена понятий и прочий модерн. Может, поэтому и пишут под псевдонимами. Ранние — больше для детей. «Трудно быть богом», считаю, великая вещь.

— Согласен, — утвердительно кивнул Крастонов, — хотя мне больше нравится их «Пикник на обочине»…

— Не спорю, Михаил Матвеевич, — азартно махал руками Легин, — старые артисты: соль земли, классика. Их исполнением можно любоваться и через пятьдесят лет. Но они слишком академичны…

— Ну, почему академичны? А Раневская, например?

— Хулиганка и матерщинница, — кисло возразил Легин, — вы вот возьмите эту восходящую звезду Веселову. Тот же скучноватый, на мой взгляд «Вишневый сад»… А как играет, сколько обаяния… Нет, даже не обаяния, а шарма, в его французском оттенке значения… А Лубянцева?

Севидов снисходительно кивнул головой.

Легин, забывшись, не глядя, взял своей ручищей стакан с виски и опрокинул его в рот. Сморщив нос, он пожевал губами, перевел взгляд на стакан и конфузливо отставил его в сторону.

Барсентьев посмотрел на него с недоумением. Затем перевел вопросительный взгляд на Крастонова, показывая ему движения руками, как бы держащими руль, и кивнул в сторону Легина.

— Шо слону дробына, — улыбнулся Крастонов спокойно и махнул рукой.

Севидов от выпитого раскраснелся, утратил обычную сухость и рассказал смешной анекдот про английского лорда:

«Лорд из клуба звонит домой:

— Джон! Чем там занята моя жена?

— Как, сэр! Но она в спальне, вместе с вами, и заказывает туда уже вторую бутылку шампанского…

— Какого дьявола, я в клубе! Джон! — вскричал лорд, — возьми мое любимое ружье, с которым я охотился в Африке на носорогов, и застрели их обоих. Да не клади трубку, я хочу это слышать!

— Есть, сэр, — ответил дворецкий, ушел и, вернувшись через пару минут, доложил, — дело сделано, сэр.

— Но почему я слышал пять выстрелов? Ты же всегда неплохо стрелял.

— Сэр, — ответил лакей, — мужика, похожего на вас, я уложил сразу, но Ваша жена выпрыгнула через окно в сад, и я достал ее у фонтана лишь пятым выстрелом.

— Но у нас никогда не было ни сада, ни фонтана, ты что-то путаешь, Джон!

— А куда вы звоните, сэр?».

Все дружно и от души рассмеялись.

Вскоре в кабинет зашли красивая стройная девушка в костюмчике гнома и пожилой мужчина с бородкой, держащий в одной руке скрипку, а в другой — смычок.

Мужчина стал играть восточную мелодию, а девушка затанцевала, постепенно освобождаясь от одежды. Когда мелодия закончилась, на танцовщице остался лишь узенький полупрозрачный треугольничек внизу живота.