Ричард Пратер - Убить клоуна Страница 30

Я обернулся к двери: в ее проеме я увидел два пистолета 45-го калибра, а также Блистера и низкорослого бандита по кличке Шедоу. Среди многочисленных дебилов, работавших на Квина, Шедоу и Блистер, наверное, меньше всех отличались интеллектом. Эти одуревшие от наркотиков граждане были в буквальном смысле слова слабоумными. Но это не означало, что я оказался умнее их.

Я встал и повернулся к ним лицом. Поскольку их приказ был выполнен не сразу, красномордый Блистер, нос которого напоминал цветную капусту, предупредил:

— Не вздумай выкидывать со мной свои штучки, Скотт, не то я запросто всажу пулю в твою пузу.

— Надо говорить: «в твое пузо», — поправил я, — нет такого...

— Называй как хочешь, я не промажу.

Вот в этом можно было не сомневаться. Когда стреляешь из автоматического пистолета 45-го калибра с близкого расстояния, достаточно попасть куда угодно, необязательно в живот, все равно человеку крышка.

Но я не хотел сдаваться.

— Твой выстрел наделает много шума, — возразил я. — Люди услышат.

Он только рассмеялся в ответ, выразительно помахав пистолетом. И тут я заметил на нем большую насадку, вроде тех, которыми пользуются в ванне. Это был глушитель, так что пистолет стрелял бесшумно.

— Что ж, — сказал я, — а мой устроит адский грохот.

— Тебе недолго осталось шуметь. — Кивнув Шедоу, Блистер приказал ему: — Пошарь-ка у него в карманах. Он сдуру и правда схватится за пушку.

— Держись от меня подальше, — сказал я сурово. Блистер расхохотался.

— Только попробуй. — В моем голосе зазвучали угрожающие нотки.

Блистер продолжал смеяться.

По-моему, я говорил достаточно жестко. Но это не произвело впечатления.

— Со мной этот номер не пройдет, Скотт, — предупредил Блистер. — Будешь грубить — придется пристрелить тебя.

Он прицелился более тщательно, метя прямо в середину груди, и начал взводить курок.

— Эй! Остановись! — заорал я. — Так не... не... делают.

— По-другому не умею.

Шедоу подошел ко мне, отвернул полу моего пиджака и ловко выхватил оттуда кольт. Пришлось подчиниться — неохотно, ощущая дурноту в желудке, но без возражений.

Шедоу небрежно опустил мой револьвер в карман своего пиджака и отступил назад.

— По-моему, все сделано как надо, Скотт, — весело сообщил он. — Не расстраивайся, все мы смертны. — Он захихикал.

У Шедоу был высокий, слабый, неестественный голос — как у обученных говорить птиц, репертуар которых состоит всего из нескольких слов, в основном они свистят. Кроме того, у него было своеобразное чувство юмора. Тощий, как костыль, он действительно казался тенью, недаром его и прозвали Шедоу, то есть Тень; его худые, слабые руки с трудом удерживали оружие, мне ничего не стоило переломить его пополам одной рукой — но в другое время и в другом месте.

Шедоу все смеялся, кивая в такт словам Блистера своей воробьиной головкой.

— Мне не велено убивать тебя, Скотт. Дудл принес нам от Фрэнка записку, чтобы мы проверили все комнаты, в которых прошлой ночью зарегистрировали новых постояльцев. Если кто-то найдет тебя, велено привести вниз, в кабинет, Фрэнк сейчас там... — Он помолчал. — Он сначала хочет поговорить с тобой.

Сначала, да? Такое начало не предвещало ничего хорошего, но в моей душе все же теплилась надежда. В основном, наверное, потому, что оба эти героя привыкли исполнять только то, что им прикажут, а высочайшего искусства принимать собственные решения они еще не постигли. Про Блистера рассказывали, что он как-то просидел в постели десять минут, не зная, какую ногу сначала засунуть в штаны (так ничего и не решив, он опять улегся спать), а Шедоу отличился еще больше, убив не того человека да к тому же не в том городе. Я понимал, что оба парня с самого начала чувствовали себя неуверенно, и надеялся заморочить им головы, тогда у меня появится шанс свалить Блистера и Шедоу или хотя бы сбежать от них.

Но как заморочить им головы? Надежды на это было немного, шансы на успех невелики. Но тут я обратил внимание на выражение лица Шедоу.

Он стоял, склонив голову к плечу и разинув рот, глаза его блестели. Простояв так несколько секунд, он заговорил:

— Послушай. Эй, Блистер, ты слышишь?

Блистер слышал и выглядел не менее озадаченным, чем его напарник.

Голос Квина наполнил комнату, слова слышались четко и ясно: «...пока мы ждем результатов, давайте договоримся, кого избрать...»

При виде двух пистолетов и их обладателей я начисто забыл о том, что за моей спиной все еще работают телевизор и подключенный к нему динамик. Глядя на окаменевших, впавших в каталептическое состояние Шедоу и Блистера, трудно было удержаться от смеха, но самым смешным было то, что они ничего не поняли.

Чему же тут удивляться, если для этих горилл телевидение ассоциировалось с соревнованиями по вольной борьбе в субботу вечером и, может быть, с коммерческой рекламой; о кабельном телевидении они имели такое же представление, как о высшей математике. Они думали, что ядерная физика — это тройная доза наркотика с разными добавками, а кабельное телевидение — это когда показывают казнь преступников в Синг-Синге. У них хватило бы воображения представить себе спрятанный микрофон, но то, что с таким же успехом можно тайком установить телекамеру, не укладывалось у них в голове. Одно дело, когда сами телевизионщики ведут съемки скрытой камерой, до других вариантов они не додумались бы, не хватало серого вещества. По крайней мере, именно на это я и рассчитывал.

Я стоял спиной к телевизору и отчасти загораживал экран. Не говоря ни слова, я сделал шаг в сторону. И застыл в ожидании.

Оба громилы одновременно увидели сцену на маленьком экране, но первым громогласно прореагировал Шедоу, издав резкий, пронзительный звук, похожий на призывный крик охваченного страстью попугая макао, и безмолвно указал пальцем на экран. Ему пришлось раз пять ткнуть пальцем в изображение, пока, наконец, и до Блистера дошла вся несуразность происходящего. Он впился взглядом в экран, подавшись всем телом вперед, и как-то сразу обмяк, челюсть у него отвисла, а брови так решительно поползли вниз, как будто были соединены с челюстью шарнирами. Через несколько секунд все изменилось: лязгнув зубами, он захлопнул челюсть, а брови поползли вверх, так как он вытаращил глаза.

Потом, повернувшись ко мне, заговорил:

— Понимаешь, я... это... — Он остановился.

— Эй, Блистер, — напряженным голосом произнес Шедоу, — а актер-то вылитый Дудл, правда?

— Да, верно. — Блистер не отрывал взгляда от маленького экрана, он опять наклонился вперед и шаг за шагом стал подбираться поближе. — Послушай, — сказал он удивленно, — если это не Дудл, то я не Блистер.

— Как же так? — спросил Шедоу. — Он только что был внизу. И что ему делать там, на телевидении? Ведь он не актер.

— Конечно, актер, — вмешался я. — Он плохой актер.

Похоже, они даже не слышали моих слов. Но, несмотря на то что экран притягивал их как магнит, все же один не спускал с меня глаз, пока другой пялился на экран, и оба держали пистолеты на изготовку. Мое время еще не пришло.

— Что же, черт побери, делает там Дудл? — спросил Шедоу, и Блистер, как эхо, повторил:

— Да, что же делает Дудл?

— Вы тупицы и орете, как два петуха, — сказал я. — Кого волнует, чем занимается Дудл? Самое важное, что в шоу участвует Фрэнк. Босс. Дудл торчит там только для того, чтобы оказывать боссу безнравственную поддержку.

Шедоу уставился на экран, потом перевел взгляд на меня.

— Там творится что-то странное, — сказал он.

— Верно, — подтвердил Блистер. — Что там происходит? — спросил он, не обращаясь ни к кому в особенности.

— Квин сегодня гость программы «Тупица дня», — объяснил я. — В этой программе участвуют люди...

— Тупица? — Шедоу уставился на меня, разинув рот, нижняя губа отвисла, а на лице появилось бессмысленное, пустое, придурковатое выражение, как будто ему только что удалили головной мозг.

— Конечно, — подтвердил я. — Спонсором программы выступает мафия. Если Фрэнк выйдет победителем, то получит в награду именной пистолет, но если не ответит на вопрос, его пристрелят. Вот зачем Дудл...

— Ты нас дурачишь, — прервал меня Блистер, — Фрэнк ждет нас внизу, сам хочет пристрелить тебя.

— Не дури, — возразил я, притворяясь удивленным. — Как это может быть? Ведь его показывают по телевизору, разве не так? Вы что, не верите собственным глазам? Совсем спятили, что ли?

— Нет, я не спятил, — с достоинством возразил Блистер. — Но... но...

— Там происходит что-то странное, — вмешался Шедоу.

— Смотрите! — заорал я. — Слушайте! Его только что спросили: «Когда день рождения у Аль Капоне?» Он не знает! Его пристрелят!

Мне удалось убедить Блистера. Вытаращив глаза, он склонился над экраном.