Ричард Пратер - Дорогой, это смерть! Страница 31

– Да я тебя, говно проклятое...

Необходимо было снова его стукнуть. Пришлось зайти сзади и перегнуться через спинку стула. Все удалось в лучшем виде.

Остальное не стоит того, чтобы его описывать, скажу только, что когда мы вышли. Шутник послушно шел рядышком со своим старым дружком Шеллом. Разумеется, я поступил бесчеловечно, но я спасал свою жизнь. Мы добрались до моей машины, сели в нее, и Шутник совсем выбился из сил. Потом я подъехал к своему отелю со стороны переулка и втащил Шутника через окно. Это было не так-то просто – попробуйте втащить в окно сразу три мешка цемента. Меня так и подмывало доставить его в свою комнату прямо на машине, но все-таки я в конце концов его туда втащил, отогнал “чеви” подальше, на улицу Доминикуилло, и вернулся в свой номер. Войдя туда через окно – к тому времени я уже делал это в высшей степени профессионально, – я закрыл его и запер на шпингалет, спустил жалюзи и задернул плотные шторы. Шутник все еще спал сном младенца.

Он проснется если, конечно, не сыграет в ящик. Но это меня уже не касалось. Это касалось Винсента Торелли, которому Шутник должен позвонить. Между прочим, пора Шутнику позвонить Торелли и сказать, где находится он и эта черная коробка. Похоже, сперва придется его еще несколько раз огреть, а когда он станет сговорчивым, научить, что нужно говорить.

Глава 21

Мне, разумеется, пришлось приложить немало усилий, но наконец, все было готово. По крайней мере сцена. Я бесконечно репетировал с Шутником.

Теперь он был со мной вполне откровенен, рассказал о том, что делал после нашей драки в “Эль Энкантадо” и прочие подробности, которые были мне необходимы, дабы исключить малейший шанс на провал. Я знал, что он позвонил Торелли сегодня днем после нашей драки, и тот велел ему обыскать мою комнату в “Лас Америкас”, а с меня самого не спускать глаз. Аналогичный приказ был отдан почти всей банде гангстеров. Торелли якобы предполагал, что эти бумаги я либо держу при себе, либо знаю, где они. Выходит, тот, с биноклем, видел, как я ломаю комедию на острове, и пришел к определенным выводам.

Но то, что на острове вовсю пахали, я узнал лишь после того, как Шутник позвонил из “Дель Маре” Торелли. Если так будет продолжаться (что не исключено до тех пор, пока эта черная коробка не окажется в руках Торелли), все мои старания вполне могут пойти насмарку.

Поэтому пора начинать представление. Что и сделал Шутник, позвонив Торелли. Вот краткое содержание его (разумеется, составленного мной) монолога: он видел, как я вылез из белой моторной лодки на пустынном пляже и что со мной была красивая девушка. Он (то есть Шутник) набросился на меня и отнял какую-то черную коробку. Сейчас он уже в городе и жаждет сбыть это барахло Торелли всего за какой-то миллиончик. Торелли ответил, что он подумает. Само собой разумеется. Шутник не сказал Торелли, где он в данный момент находится. Он только сказал, что через час снова выйдет на связь, и если у Торелли к этому времени будут готовы шуршики, ему в мгновение ока доставят эту коробку.

Потом на сцену вышел я. Выждав ровно пять минут, я позвонил Торелли лично и подтвердил все, сказанное Шутником, разумеется, в собственной интерпретации. Еще я добавил, что выследил Шутника и сообщил Торелли, где он теперь скрывается: улица, отель, номер комнаты и даже переулок, куда выходит окно. Далее я сказал, что лишь сегодня узнал от Шутника, кто на самом деле хозяин этой коробки, и как только мне стало известно, что хозяин – сам великий Торелли, я решил от нее откреститься. Я из кожи вон лез, чтобы его умилостивить, и к концу разговора Торелли заверил меня, что если у него в руках окажется оригинал, а не фальшивка, между нами не может быть никаких недоразумений. Очень бы хотелось в это верить.

Я занялся окончательными приготовлениями. Положил черную коробку посередине кровати, чтобы тот, кто войдет в дверь, увидел ее прямо с порога, поставил единственный стул спинкой к окну, выходящему в переулок. Потом поднял жалюзи, но портьеры оставил закрытыми, открыл окно, вылез в переулок и посмотрел, как все выглядит с улицы. Портьеры были достаточно плотными, поэтому я мог различить лишь очертания спинки стула и ничего больше. Я вернулся в комнату тем же путем, закрыл и запер окно, но жалюзи опускать не стал.

И огляделся по сторонам. В правом углу, если стоять лицом к двери, был небольшой чуланчик. Я несколько раз отворил и затворил его дверцу, чтоб убедиться, что она не скрипит. Чулан был расположен очень удобно – входная дверь, открывшись, полностью его собой закрывала.

Шутник сидел на полу, так как совсем недавно пришлось снова его стукнуть. Голова у него была в крови.

– Сядь на стул, Шутник, – скомандовал я. Он послушно встал с пола и плюхнулся на стул.

– А теперь слушай меня внимательно. Он мотнул головой и тупо уставился на меня, не проронив при этом ни звука.

– Когда я щелкну пальцами, ты встанешь и подойдешь к двери, потом вернешься и сядешь на свое место.

Он облизнул губы. Он все еще был чумной и не соображал, что происходит. Я повторил это несколько раз, потом щелкнул пальцами. Он встал, слегка покачиваясь, подошел к двери, потом вернулся и сел на прежнее место. Я все время держал его на мушке кольта, но это, похоже, было излишне.

Мне было противно на него смотреть. Еще противней было от того, что пришлось избить его до такого состояния. Я смотрел на во всем послушного мне Шутника и как-то не верилось в то, что останься он в живых, через какую-нибудь недельку, может, даже меньше, он вышиб бы мне мозги или на худой конец разыграл, причем непременно на виду у соответствующей публики. А мне хотелось жить, и этот древний инстинкт самосохранения во мне не менее силен, чем во всех остальных живых существах. Шутнику никто не навязывал его образа жизни, а убийца и насильник, как правило, умирает не своей смертью, о чем наверняка знает. И я не вынуждал его становиться подонком. К тому же он прихоти ради швырнул меня в океан.

Потянулось ожидание. У Шутника слегка прояснились мозги, он тоже начал нервничать. Но, разумеется, не так, как я. Особенно сейчас, когда собрался вернуть ему оружие. Нет, не только потому, что боялся, как бы он ни воспользовался им – ведь я не знал, куда войдут эти головорезы: в дверь или в окно – а мне нужно было подготовиться к их появлению. Если они войдут в дверь, то в таком случае у Шутника в руках должно быть оружие. Я его окликнул и, все так же держа на мушке, швырнул ему автоматический кольт – сорокопятку.

– Это для чего?

– Держи, Шутник, и помалкивай.

Он тупо уставился на меня, вернее, в дуло моего любимчика, потом положил сорокопятку себе на ляжку, Я достал из кармана еще один револьвер и держал его наизготове в левой руке. Снова потянулись долгие минуты ожидания.

Шутник облизнул губы, нахмурил лоб и огляделся по сторонам.

– Что за...

– Закройся! – шикнул я.

Он это и сделал.

Прошла еще минута. Усилием воли я заставил свои уши улавливать малейший звук. Теперь мне было слышно, как дышит Шутник, даже как дышу я сам, как легонько поскрипывает под его толстой задницей стул. Мимо проехала машина, кто-то спустил в туалете воду. Других звуков пока не было.

Наконец я услышал тот самый звук, которого давно ожидал. Может, правда, мне показалось?.. Какое-то тихое царапанье со стороны переулка. Всего намек на звук, игра моего лихорадочного воображения. На всякий случай я щелкнул пальцами. Похоже, нас собираются навестить со стороны окна.

Шутник не шевельнулся, а лишь тупо уставился на меня. Я снов щелкнул пальцами и повел головой в сторону двери. Он вздохнул, нахмурился, затем нерешительно встал со стула, подошел к двери и вернулся назад. Здорово я его натаскал. Он снова вернулся на свой стул. Тень от его большой головы падала на тяжелую портьеру.

Я ничего не услышал – ни даже шороха, как обычно бывает при выстреле из двадцатидвухкалиберного с заглушкой. Но я смотрел на занавеску и видел, как там, точно по мановению волшебной палочки, появилась маленькая дырочка, услышал, как звякнуло оконное стекло. Даже не глядя на упавшего вниз лицом Шутника, я знал, что в его затылке теперь точно такая же дырочка.

Что ж, у него был шанс, но, увы, он оказался невезучим. Вот что полагается за то, что вступаешь в единоборство с Торелли.

Я юркнул в чулан и осторожно прикрыл за собой дверь, оставив лишь маленькую щелку, из которой был виден край черной коробки. Взвел курки у обоих револьверов и стал ждать гостей. Оставалось лишь гадать, кто они и сколько их будет, одно я знал твердо: они придут. Будем надеяться, что никто из них не станет заглядывать в чулан, в противном случае начнется настоящая война.

Раздались шаги, открылась дверь. На какое-то мгновение воцарилась полная тишина.

– Вот она, – тихо произнес мужской голос.

Прошелестели шаги. Я видел, как протянулась рука, потом щелку загородило чье-то туловище. Когда щелка открылась, коробки на кровати уже не было. Снова шаги, выключили свет, закрылась дверь. И больше ни звука.