Дик Фрэнсис - Частный детектив Выпуск 3 Страница 32

— Знаешь что, — сказал Эван, — может, мы снимем с тебя эти вонючие тряпки? Ты грязный, как свинья.

— Может быть, тебе умыться? — сказал Конрад.

Эван заткнул нос.

— Тогда извини, мы не будем здесь спать.

Конрад принес бутылку молока и банку куриного бульона. Нечем было заесть, поэтому они смешивали его с молоком. Я понемногу пил эту смесь.

Итак, — сказал Эван, — займемся нашим планом.

— Дэн живет в отеле «Ваал Мажестик»…

О мое горе, о моя речь!

— Что ты сказал? Слава богу, к тебе возвращается голос, но я ничего не понял.

Я написал, что делать и как.

— Позвоните ему утром, — захрипел я, но Эван сказал:

— Лучше пиши. Так будет быстрее. «Позвоните ему утром, — писал я, — и скажите, что беспокоитесь, что я исчез, а в моей машине часть снаряжения Конрада. Скажите еще, что я прихватил с собой авторучку Конрада, а он ею очень дорожит. И один из блокнотов Эвана с важными заметками. Скажите ему, что я говорил, что кто–то покушается на мою жизнь».

— Ты уверен, что этого будет достаточно? — спросил Эван.

«Если бы ты был преступником и знал, что у жертвы есть перо и бумага»…

— Пожалуй, да.

«Правильно».

— А что потом, дорогуша?

«Квентину ван Хурену. Скажите ему, где и в каком состоянии вы меня нашли. Можете прочитать ему мои записи. Скажите, что мы готовим ловушку, пусть подключит, полицию. Он знает, как это сделать».

Эван с присущей ему энергией вскочил с кресла и, прихватив свои и мои записи, понесся в главный домик.

Конрад закурил сигару — наверное, для того, чтобы заглушить другой, более противный запах.

— За твое спасение благодари Эвана, дорогуша, — сказал он, помолчав. — Ты знаешь, как он носится со своими идеями. Мы мотались по самым заброшенным дорогам. Я злился, считал, что все это без толку… Но мы нашли тебя…

— Кто… — произнес я, — рассказал Дэну про эту сцену из фильма?

Конрад пожал плечами. Было видно, что он чувствует себя виноватым.

— Может быть тогда, в Гермистоне. Они все расспрашивали меня о твоем новом фильме… Ван Хурены, Уэнкинс, Дэн…

«Уэнкинс мог видеть, — подумал я, — он занимался рекламой этой картины».

— Дорогуша, — после долгого молчания сказал Конрад. — Твой грим в картине был абсолютно неудачным, я бы не сказал сейчас, что ты выглядишь красавцем.

— Спасибо.

— Хочешь еще бульону?

* * *

Эвана не было довольно долго.

— Ван Хурен просил перезвонить попозже. Он страшно расстроился, не мог разговаривать. Сказал, что подумает, что можно предпринять. И еще. Он спрашивает, почему ты думаешь, что Уэнкинс был сообщником Дэна.

Уэнкинс… — произнес я, но Эван меня перебил:

— Пиши, — сказал он. — Ты хрипишь, как больная ворона.

«Уэнкинс подсунул мне испорченный микрофон. Он рассчитывал на то, что меня слегка ударит, это попадет в газеты, а попутно и сообщение о премьере. Я уверен, что идея принадлежала Дэну. Но когда Катя чуть не погибла, Уэнкинс перепугался. Я видел, как он потом дрожал у телефона. Я думал, что он звонит в контору, но теперь уверен, что он рассказывал Дэну, что случилось».

С точки зрения «Уорлдис» все прошло просто великолепно, дорогуша, — рассмеялся Конрад.

«Дирекция сильно давила на Уэнкинса, чтобы он организовал хорошую рекламу для нашего фильма, и я думаю, что когда Дэн предложил похитить меня и закрыть в автомобиле, как в кино, этот болван согласился.

Потом я решил, что Уэнкинс не делал этого, потому что тогда бы меня уже нашли. Но когда я узнал, что он умер, то понял, что лишь Дэн знает, где я. Ему ничего не надо делать. Просто ждать.

Если бы мой труп нашли, то решили бы, что это был рекламный трюк Уэнкинса, проделанный с моего согласия. Потом Уэнкинс утонул и не смог организовать мое спасение.

Думаю, что охранники зарегистрировали машину Уэнкинса, когда она проезжала ворота».

Эван вырвал блокнот из моих рук. Пока я писал, он бегал по комнате, как шальной.

— Ты отдаешь себе отчет, что обвиняешь Дэна в том, что он убил Уэнкинса? — вскричал он.

Я кивнул.

— Я уверен, что убил он, — проскрипел я. — Цена — золотой рудник.

* * *

Они ушли ужинать… Когда вернулись, Эван сказал, что говорил с ван Хуреном.

— Он был убит, — сказал он небрежно. — Я прочел ему про Уэнкинса. Он сказал, что пожалуй, ты прав, что ему очень жаль, он успел полюбить Дэна. Он сделает все, что ты просишь. Он прилетит в Скукузу рано утром. Полицию он предупредил.

* * *

Я проснулся и обнаружил, что мышцы не сводит и горло не так болит. Я сам, правда, согнувшись, как старик, дополз до уборной. Конрад принес мне банан, с которым я разделался почти без затруднений.

Эван звонил Дэну и появился с улыбкой на лице.

— Я его застал, — объявил он. — Должен сообщить, что он попался на крючок. Сказал, что очень торопится… Ну, и так далее. Спрашивал, точно ли авторучка у тебя. Я сказал, что точно, потому что видел, как ты взял ее у Конрада, а потом сунул в карман.

Глава 17

Мы приехали в половине одиннадцатого, Эван и Конрад стали готовиться к встрече, снаряжать капкан.

Через полчаса началась жара. Я выпил бутылку воды и съел еще один банан.

Эван нетерпеливо топтался на месте.

— Пора! У нас нет времени. Мы должны ехать за ван Хуреном.

Я вылез из пикапа, доковылял до машины, залез на сиденье и застегнул ремни.

Мои мышцы тут же свело судорогой.

Подошел Конрад, держа в руках наручники. Мое сердце сжалось. Я не мог на него смотреть. Не мог смотреть на Эвана… Весь мой организм противился этому.

Не хочу. Не могу. Не перенесу этого.

— Может, бросишь это дело, Линк? — обратился ко мне Конрад. — Это твоя затея, и никто не требует от тебя этого, дорогуша. Можешь отказаться. Он примчится, а будешь ли ты сидеть в машине…

— Не приставай к нему, — разозлился Эван. — Мы хорошо поработали. А Линк сам говорил, что будет трудно прижать этого мерзавца.

Конрад щелкнул наручники, сначала на одном моем запястье, потом на другом. Я содрогнулся всем телом.

— Дорогуша… — произнес Конрад.

— Поехали! — перебил Эван.

Я не произнес ни слова. Я знал, что если открою рот, то закричу, чтобы они не уезжали, чтобы не бросали меня.

Они сели в пикап. Эван подал назад, отъехал, и вновь вокруг меня сомкнулся выжженный тропическим солнцем заповедник.

* * *

Я немедленно стал жалеть о своем решении. Жара была совершенно непереносимой, уже через полчаса меня мучила жажда.

Вновь судорога сводила мне ноги, вернулась боль в пояснице и спине.

Я проклинал себя.

А если это продлится до вечера? Если Дэн поедет на машине? Эван говорил с ним в восемь. От Нумби сюда ехать минимум пять часов… Он явится не раньше, чем через три–четыре часа…

Я сунул руки в рукава и откинул голову.

На этот раз у меня не было даже полиэтиленового пакета. Исписанные листки лежали на моих коленях, тут же была и авторучка Конрада. В голове у меня творилось Бог знает что.

Завтра вечером должна состояться премьера. Интересно, кто будет заниматься ее организацией, если несчастного Клиффорда уже нет в живых? Успею ли я за двадцать четыре часа добраться до отеля «Клиппспрингер Хейгтс»? Мне ведь нужно будет побриться, выкупаться, одеться да еще отдохнуть, поесть и выпить. Люди платили по двадцать рэндов за билет. Будет форменным свинством, если я не явлюсь…

* * *

Время шло невероятно медленно. Я взглянул на часы.

Начало второго.

Конрад установил в машине радиопередатчик; когда я почувствую, что больше не могу терпеть, нажму кнопку, и Эван с Конрадом сразу же приедут. Но тогда мы наверняка упустим Дэна.

Я уже жалел о том, что Конрад это сделал. Эван убеждал меня, что передатчик необходим, потому что благодаря ему полиция и ван Хурен получат сигнал, что Дэн Кейсвел уже здесь.

Одно нажатие кнопки означает, что он появился.

Два, что уехал.

А несколько коротких означало, что нужно приехать как можно скорей.

* * *

Подожду десять минут и сдамся, решил я. Еще десять. Еще десять.

Десять минут всегда можно потерпеть.

А потом я услышал предостерегающий зуммер Конрада и собрался.

* * *

Дэн остановил машину там, где вчера стоял пикап.

Я нажал кнопку один раз.

Мобилизуя все свое мастерство, изобразил умирающего человека. Впрочем, особенно надрываться мне не пришлось. Два стервятника сидели на ближайшем дереве.

Я смотрел на них со страхом. Дэн был явно доволен.

Он открыл дверцу моей машины и отшатнулся от смрада. Я не напрасно отказался мыться и переодеваться. Все указывало на то, что я сижу здесь с той самой минуты, как он оставил меня здесь. Ничто не заставило его усомниться.

Он смотрел на мои отекшие ноги, расслабленные руки, мутные глаза. Он не испытывал никаких угрызений совести. Прекрасный юноша, образец американской красоты. Спокойный, холодный и безжалостный, как лед.