Дороти Девис - Шоковая волна Страница 35

Я поняла, какая идея овладевает Хиггинсом: очень удобно сделать Форбса главным подозреваемым в убийстве в студенческом городке. А для шерифа О’Мэлли это будет компенсацией за его унижение в Бейкерстауне.

Но Хиггинс так же внезапно прекратил свой допрос, как и начал его. Он повернулся ко мне.

— Давайте отложим десерт на более поздний час, Кейт. Я хотел бы знать, что происходит в городе, если это возможно. Возьмите этот аппарат, я буду говорить из кабинета. — Покидая кухню, Хиггинс на ходу бросил Форбсу: — Успокойтесь, профессор. Выпейте чего-нибудь. У нас сегодня может быть вполне приятный вечер «треугольника», как любят французы.

Теперь я просто не представляла себе, как смогу остаться наедине с Форбсом. Нелепо было считать его возможным убийцей, и все же я не могла не думать об этом. Закипела вода для кофе. Взяв телефон, я обернулась к Форбсу:

— Почему бы вам не приготовить кофе, Рэндалл?

Он не сдвинулся с места.

— Он зовет вас Кейт?

— Да, — сердито ответила я. — Так зовут меня почти все.

— Вы здесь, Кейт? — услышала я голос Хиггинса в трубке.

— Да, я здесь.

— Приготовление кофе на какое-то время займет внимание профессора. — Хиггинс был в отличном настроении, я слышала как он набирает номер городского телефона.

После сигнала тут же послышался ответ: — Бейкерстаун, Демократический клуб, говорит Андерсон.

— Что происходит, Перси?

— Стив, я только что звонил тебе в отель.

— Я знаю. Что случилось?

Пока все в порядке…

Слушая их разговор по телефону, я следила за тем, как Форбс готовил кофе. Взяв с мойки тряпку, он тщательно вытер следы пролитой воды, а затем смахнул и крошки молотого кофе, которые оставил Хиггинс. В памяти возник разгром в кабинете Ловенталя, учиненный, как полагают, убийцей.

— Если никому не взбредет в голову пострелять, думаю, мы удачно выйдем из этого положения, — докладывал Перси.

— Хорошо, этого достаточно для редакционной статьи. А теперь расскажи, какие произошли события. Последовательно, одно за другим.

— О’кэй, Стив. Когда вы уехали, я пошел на первую из баррикад, и там нашел О’Мэлли. Он сразу же сказал мне, что принимает мое предложение. Я могу доставить сюда своего гробовщика, и он готов позволить провести вскрытие прямо в церкви. Мы это сделаем, Стив. Я только что, когда шел на переговоры, получил согласие вдовы.

— Молодец, — похвалил его Хиггинс.

— Я дошел на компромисс. Это проще, чем объяснять.

— Прекрасно. Вот поэтому меня называют боссом, а не губернатором. Теперь начни с того места, где О’Мэлли дал согласие на вскрытие.

— Теперь — сказал он мне, — пришли сюда Кенби, и все будет в порядке. А я говорю: «Он убежал, шериф. Можешь сам посмотреть и поискать, но едва ли найдешь его здесь». Он сердито посмотрел на баррикады и тех черных, которые там стояли и ждали, и говорит: — «Скажи, куда он убежал, и тогда я скажу, верю я тебе или нет». А я ему отвечаю: — «Для чего, по-твоему, я здесь, Джон-Джи? Я здесь для того, чтобы успокоить обстановку. Я сам уговорил его убраться отсюда. Он здесь не живет, его место в студгородке. Ищи его там. Разве ты еще не забыл, Джон-Джи, — говорю я ему, — что он тоже сбежал из Бейкерстауна во время бунта в прошлом году, за что пастор Родс прозвал его воскресным патриотом…»

— О том, что ты сказал ему, Перси, расскажешь мне завтра. А теперь говори, что сказал Джон-Джи?

— Он назвал меня лжецом, вот что он сказал, и ушел к своим полицейским, которые его дожидались. Теперь они окружили гетто, и я, черт побери, рад, что Кенби здесь нет. Если бы он здесь остался, мы бы перестреляли друг друга, а то и всех в графстве.

— Кому нужна твоя риторика, Перси, выкинь ты ее к черту. Ты представляешь власть, и такой же законопослушный гражданин, как мы все, слава богу.

— Аминь, — ответил Андерсон.

— Когда, по-твоему, он может начать поиски?

— После вскрытия. Думаю, нам дорог каждый час. И все зависит теперь от многого. Ты сам знаешь, что не какой-то там неприметный фольксваген колесил вчера вечером по городу. И еще скажу тебе, Стив, что О’Мэлли и его особые силы не любят терять время. Путь оттуда может быть короче, чем туда.

— Перси, — я услышала в голосе Хиггинса особую холодную чеканность. — Ты хочешь мне сказать, что О’Мэлли уже нету в Бейкерстауне?

— Его не было здесь десять минут назад, когда я вновь пришел на баррикаду. Это то, что я пытался тебе сказать в первую очередь.

Я услышала звук повешенной трубки и голос Андерсона: «Стив!» Я тоже положила трубку и принялась расставлять чашки для кофе. Я уже разливала его, когда Хиггинс вошел в кухню. Он молча достал сливки и сахар. Мосле нескольких глотков кофе он снова потянулся к телефону, набрал номер.

На звонки никто не отвечал. Хиггинс, все больше мрачнея, ждал. Наконец в трубке послышался женский голос.

— Лори! Где тебя черт носит?.. — Но Хиггинс тут же, учуяв неладное, быстро сказал: — Позвони мне домой: три звонка и положи трубку, а потом снова набери номер. Поняла?

— Стив…

В трубке был мужской голос. Не отвечая, Хиггинс быстро повесил ее. Он посмотрел на меня:

— Это был О’Мэлли. Мне не надо было звонить Лори. Черт бы ее побрал! — Хиггинс оглянулся вокруг, словно искал, на ком бы выместить зло. Он буквально просиял, остановив взгляд на Форбсе, словно только что убедился в его присутствии.

— Итак, профессор, как же вы все-таки добрались до нас? Я не заметил, чтобы у вас был автомобиль.

— Часть пути я прошел пешком, а потом меня подвезла попутная машина.

— О, понимаю. Вы любите пешие прогулки, не так ли? Хотите выпить? Кейт, будьте хозяйкой, поищите у дворецкого в кладовке, что там есть.

Я не догадывалась о мотивах этого неожиданного и наигранного гостеприимства, если это можно так назвать. Рука Хиггинса лежала на телефонной трубке, видимо, ему не терпелось снова куда-то позвонить. — Нам придется ждать, всем нам, но я не думаю, что это будет очень долго. Сходите за выпивкой, Кейт. Возможно, с нею нам удастся лучше узнать друг друга до того, как на нас рухнет крыша.

— Неужели О’Мэлли..? — воскликнула я.

— Для меня это уже не будет сюрпризом, — прервал меня Хиггинс.

На этот раз он позвонил по внутреннему телефону.

— Динджи? Ты поставил лимузин в подземный гараж?… Хорошо. Никаких огней. Даже когда стемнеет, и оставайся там, дока не услышишь от меня распоряжений. А теперь пошли в дом Пэдди. Скажи, чтобы он шел в мой кабинет. Я сам впущу его в дом. — Он какое-то мгновение смотрел на телефонную трубку, прежде чем повесил ее. — Знаете, что мне только что сказал Динджи? Будет сделано. — Хиггинс осклабился. — Напомните мне как-нибудь, и я расскажу вам, как он потерял пальцы на ноге. Дайте мне ключ от ворот, Кейт.

Я вынула ключ из кармана и отдала ему.

— Стив, почему бы вам не выпустить Кенби и не дать ему сбежать?

— Потому что он сам отлично понимает свое положение. Увезя его из гетто, я невольно сделал его спину мишенью для любого охотника. Странно, решив выбрать из двух зол меньшее, ты ненароком обнаруживаешь, что вынужден делать это еще и еще раз. — Он направился к двери, но вдруг остановился и спросил у Форбса:

— Вы знаете Джорджа Кенби?

— Кто из нас меньшее зло? — спросил его Форбс ровным голосам.

— А вы, черт побери, умны, профессор. Приходите со спиртным ко мне наверх. Жду вас в библиотеке.

Едва Хиггинс вышел, Форбс, повернувшись ко мне, быстро сказал:

— Нам надо поговорить, Кэтрин. Он опасный негодяй.

— Я хочу, чтобы вы ушли отсюда, — сказала я. — Прямо сейчас. Уходите из поместья любыми способами и немедленно.

— Но только после того, как поговорю с вами.

— В таком случае, пошли, — сказала я. Пальто было на мне, я его не снимала, потому что в кухне было холодно. Я жестом велела Форбсу надеть пальто. Оно лежало на стуле, на краешке которого он сидел, по словам Хиггинса, как матушка-наставница.

Ветер налетал порывами, когда мы покидали дом. Солнце, садясь, бросало на края нависших тяжелых туч бело-золотистый отблеск. Через несколько мгновений оно, рассерженное, будет уже за горизонтом. Нам поскорее надо было добежать до ворот.

— Он думает, что я убил Ловенталя, — промолвил Форбс, — и хочет каким-то образом использовать меня. Вам не кажется?

— Да, — согласилась с ним я.

— И он, возможно, прав.

— Использовать вас?

— Да, я имею в виду в деле Ловенталя.

Мы оба, нагнув голову, шли против ветра. Я повернула лицо к Форбсу: — «Возможно» опасное слово в создавшихся обстоятельствах, Рэндалл.

Наступила тишина, слышно было лишь шуршание гравия у нас под ногами.

— Знаете, никакого гранта не было, — наконец сказал Форбс.

— Вы все это выдумали? — медленно спросила я.

— Чтобы произвести на вас впечатление. Это первое, что пришло мне в голову. А потом мне захотелось узнать, что чувствует человек в случае успеха. В Чикаго меня буквально уничтожили. Старик предсказывал мне это. Поэтому, возвращаясь, в поезде я придумал эту историю с грантом… Ради Бога, давайте остановимся и поговорим. У нас больше никогда не будет такой возможности.