Андрей Щупов - Охота на волков Страница 37

— Это для своих, батя, — по блату. А ты чужой, кто тебя знает, — Пача оглянулся. — И потом Марью надо уламывать. Она без резинки не согласится.

Голос подростка скрипел, заставлял морщиться. По бегающим глазкам, узенькому лбу и рано испорченным зубам читалось все его незавидное будущее. Без карт и без хиромантии. Либо туда, либо сюда… Оно и понятно, — ПЕРЕХОДНЫЙ возраст. Этот, впрочем, свой переход уже выбрал. Леонид ощутил прилив гадливости.

— Ладно… Не хочешь за червонец — вали.

— Чего вали-то? Сейчас побазарим, подумаем. На вокзале за них, знаешь, сколько гребут! Сто пятьдесят — самое малое, а за сотню только прошмандовки соглашаются, — подростка, кажется, всерьез заинтересовало предложение Леонида. Ясно было, что роль антрепренера он исполняет впервые и вообще в сутенерство свое играет, но ведь как играл, подлец! И роль желторотому паскуднику откровенно нравилась.

Сменив вихляющуюся походку, на шаг шерифа из ковбойских вестернов, паренек двинулся к сидящей чуть поодаль подружке. Видимо, той самой Марье. Леонид пригляделся. Обычная девчушка, белокурая и голубоглазая, явно принявшая лишку, с плывущим взором и слюнявым плохо крашенным ротиком. Склонившись к ней, доморощенный сутенер о чем-то азартно зашептал. Леониду подумалось, что и шепот у подростка, должно быть, такой же ломкий и неприятный. Цедить сок разом расхотелось. Залпом опустошив емкость, он поднялся, не глядя на шушукающих шалопаев, двинулся к выходу.

— Э-э, мужик! Ты куда? — подросток метнулся следом, уцепил за рукав. — Ты погоди уходить, подумаем. С Марьей пока проблемы. Ломается, дура. Но тут другая есть. Еще лучше… Могу поговорить.

— И тоже за полтинничек? — Леонид с трудом сдерживался. Правая рука набухала и наполнялась тяжелым зудом. Это напоминало нездоровую чудную эрекцию. Подростка хотелось ударить, но он крепился. Такого хлюпика можно было ненароком и зашибить.

— Считаешь, дорого?

— Считаю, очень, — Леонид рывком освободился.

— А сколько ты бы дал? — парнишка не желал отставать. Не отвечая, Леонид вышел на воздух, плотнее запахнул куртку. И тут же решил: попрутся за ним, значит, так тому и быть. Пусть пеняют потом на себя.

Парнишка и впрямь вышел, но, видимо, что-то почувствовал, потому что затоптался на крыльце и заговорил совсем о другом:

— Ты случайно не с Горки?

«На Горке» и у «Восьмерки» — слыли самыми шпанскими районами. Упомянуть о них в беседе считалось солидным. Леонид сожалеюще взглянул на прыщавого сутенера и нехотя кивнул. Недоразвитый Пача вызывал у него откровенную брезгливость.

— Знаю. Там у вас ребята зачухонистые, крутые…

— Крутые? — Леонид недобро улыбнулся. — И что? Я должен испытывать гордость за эту самую зачухонистость? Прыгать от счастья должен? Какого хрена ты тут вылез? Девок своих прыщавых предлагать?

Говорил он хрипло, зло, чуть-чуть не рычал. Паренек попятился. Оно и понятно, не волк еще — и даже не волчонок. Недоумение на его конопатом лице сменилось неуверенной ухмылкой. С этой гримасой он и скрылся. Хлопнула дверь, коротко дохнуло прогорклым теплом, химическим запахом заокеанской курицы. Подождав немного, Леонид понял: никто больше не покажется. Можно было смело отправляться домой.

Однако с мыслями о доме он поспешил. Охота на волков только начиналась, и приключение его все-таки подкараулило. Уже покидая смурной квартал, Леонид обратил внимание на странную троицу. Точнее говоря, троицей они как раз и не были. Двое молодых в кепках-ушанках, в черном безликом обмундировании за локти вели тучного покачивающегося мужчину. Тот пытался что-то запеть и, вяло перебирая ногами, то и дело норовил прилечь на дорогу. Но его крепко придерживали, искусно изображая заботливых племянничков, что-то бодро втолковывали с двух сторон. Все бы ничего, но выдавали пареньков вороватые, бросаемые по сторонам взгляды. Ежу было ясно, что захмелевшего «фраерка» собирались «пополоскать».

Встрепенувшись, Леонид глазами прикинул возможный маршрут троицы и, стиснув в кармане кастет, двинул в обход гаражей. Сердце возбуждено било тревожную дробь, голову сладостно кружило. Все-таки не зря он забрел в этот гадюшник! Совсем не зря!… Он старался по возможности не суетиться, шагать ровно и неспеша, однако в голове уже бурлили темные смерчи, и мысленно он прокручивал вариант за вариантом. Не трудно было понять, что далеко мужичка не поведут, чего надсажаться? В первой же подворотне навернут по кумполу или брызнут в лицо из газового баллончика. А может, и этого делать не будут. Зачем валить такого кабана? Почистят в стоячем виде и дадут хлебнуть порцию из горлышка. В таком состоянии он, пожалуй, ничего и не заметит. Оберут, как липку, похлопают по плечу и распрощаются.

С улицы Леонид свернул в распадок между гаражами и пошел быстрее. Фонарей здесь уже не водилось, и он щурился, стараясь обходить заляпанный экскрементами снег. Лабиринт, как и все подобные лабиринты, оказался заковыристым, но направление удалось более или менее выдержать.

Насчет намерений пареньков он не ошибся. Они и впрямь сошли с дороги, посчитав, что для задуманного местность достаточно укромна. Свидетелей можно было не опасаться. Если кто и увидит возню над упавшим, то толком все равно ничего не рассмотрит, и, даже рассмотрев, предпочтет обойти стороной.

Двигаясь параллельно, Леонид практически нагнал их. По доносящимся звукам борьбы понял, что мирным «полосканием» не обошлось. Мужика трюмили, и Леонид с шага перешел на бег. Теперь он был уже совсем рядом. Какой-нибудь десяток метров отделял его от места событий. Всего и оставалось-то — обойти жестяную, крашенную в серебристый цвет конуренку. Однако поступать так он не стал. Появиться перед ними обычным образом — значило прежде всего вспугнуть грабителей, а это не входило в его планы. Леонид лихорадочно заозирался и, разглядев столярный, видавший виды стол, прислоненный к одному из гаражей, тут же разработал возможный способ атаки. Впрочем, и разрабатывать было особенно нечего. Драка есть процесс простой до головокружения! Стараясь передвигаться бесшумно, Леонид влез на стол, а оттуда без труда перебрался на крышу. Летом подобный трюк у него бы не прошел, но снежный слежавшийся покров полностью заглушил шаги. Железо, столь гремучее и скрипучее в иные сезоны, сейчас заговорщицки помалкивало. На четвереньках он добрался до противоположного ската, осторожно выглянул. Перепивший мужчина лежал в сугробе, раскинув руки, и хрипло дышал. Один из «племянников», наклонившись над ним, шарил по карманам, второй, отвернувшись, часто щелкал зажигалкой, силясь разглядеть какие-то бумаги. Должно быть, просматривал документы лежащего.

Момент был самый подходящий. Леонид передвинулся чуть правее, примерился глазами и прыгнул. Конечно, было бы идеально сигануть прямо на спину тому, что скрючился возле мужика. Одним противником сразу бы стало меньше. Но снег предательски проскользнул под унтами, и хорошего прыжка не получилось. Он ухнул в сугроб прямо перед носом у воровайки. Охнув от неожиданности, парень отпрянул назад, но Леонид успел сграбастать его за ногу, рывком повалив наземь. Вторая нога тут же замолотила его по руке, но, выпрямившись, Леонид уже навалился медведем сверху. В темноте даже толком не разглядел, куда бьет, но под шипами кастета дважды омерзительно чавкнуло. Противник мгновенно обмяк. И тут же треснуло что-то над ухом, щеку обожгла острая боль. Леонид поднял голову. Второй архаровец вовсе не думал бежать. Крутя головой, он целил в Леонида из какого-то пистолетика, и каждый выстрел сопровождался тем самым негромким треском.

«Воздушка!» — догадался Леонид. Рука сама взметнулась к лицу, защищая глаза. С рыком он оторвался от потерявшего сознание парня и ринулся на вооруженного пистолетом. Пара пулек ударила по локтевому сгибу, застряла, не пробив китайского синтипона. А стрелок продолжал давить на спуск, неуверенно пятясь. Продолжая прикрываться руками, Леонид подскочил к нему вплотную и едва увернулся от мелькнувшего ботинка. Видимо, прием тоже был отработанным. Лупишь из пневматики по лицу, а когда человек пригибается, пускаешь в ход тяжелые австрийские башмаки. Но Леонида это не остановило. Он уже озверел и потому во втором броске, пропустив удар по затылку, все же сумел обхватить противника, весом собственного тела заставив повалиться на спину. Парень оказался сильным и вертким, работая пистолетом похлеще кастета, колотя по спине и затылку нападающего. И все-таки Леонид был уже на нем, с живота постепенно переползая на грудь, ногами сковывая егозящие колени грабителя, лицом вжимаясь в кожаную, пропахшую табаком куртку. Левой рукой он стискивал чужое горло, правую, вооруженную кастетом, без замаха и коротко вонзал в челюсть соперника. В голове звенело от полученных ударов, но тому, кто находился под ним, было еще хуже. Стервенея, Леонид бил уже наотмашь, вкладывая в удары всю злую энергию сегодняшнего вечера. Ладонь, что пыталась прикрыть лицо, он, должно быть, размозжил, и после пары-тройки особо мощных ударов парень стонуще захрипел. Рука с пистолетом упала в снег.